Не пожелай зла…

Светлана Лубенец

© Светлана Лубенец

Глава первая. Кира

После последнего урока алгебры Кира зашла в спортзал – надо было предупредить учительницу физкультуры, что на тренировку по волейболу она не останется – сильно разболелась голова. Перед алгеброй Кира даже попросила таблетку анальгина у школьной медсестры. Таблетка абсолютно не помогла. Боль особенно настойчиво билась в правый висок и сумасшедшим дятлом долбила ей в самое ухо. Кира ежилась и пыталась прижать бедное ухо к плечу. Ей почему-то казалось, что от этого нелепого действия непременно полегчает, но легче не делалось.

Инна Анатольевна, учительница физкультуры, Кире посочувствовала и самым бодрым голосом выразила уверенность в том, что к следующей тренировке та непременно поправиться. Кира согласно кивнула и отправилась в гардероб. Она специально шла медленно, чтобы как можно больше школьников уже успели одеться и уйти домой. Ей не хотелось толкаться в узком, заставленном вешалками пространстве, а потом одеваться в диком шуме, который в конце занятий обычно потрясает вестибюль.

Толкаться не пришлось. Школьного народа в вестибюле и гардеробе было немного, но гладкие высокие стены просторного полупустого помещения как-то особенно жестко отражали и усиливали любые звуки. Возможно, из-за головной боли Кира просто все слишком остро воспринимала, но дело это не меняло. Девочка бросила полный ненависти взгляд на собственные мягкие балетки, которые сегодня с самым отвратительным чмоканьем зачем-то присасывались к гранитному полу и с не менее гадким отлипали от него. Ничего подобного раньше она за ними не замечала.

Кира сморщилась и вошла в гардероб. Две вешалки их 9-го «А» находились в его глубине у самой стены. На одной болтались две куртки дежурных, которые, видимо, все еще убирали класс. На другой – чье-то неопознанное Кирой яркое клетчатое пальто и родной ее бежевый пуховик, обнимающий рукавами пластиковый пакет с кроссовками. Девочка тут же решила, что переодевать балетки не будет, поскольку у нее точно лопнет голова или отвалится ухо, если она станет для этого дела наклоняться. До дома, который находится в двух шагах от школы, в балетках можно было бы добежать и по снегу, если бы он был. Февральский ветер уже несколько дней назад сдул с земли и асфальта весь снег и унес его в неизвестном направлении. Пуховик, конечно, надеть придется, даже сразу с капюшоном, поскольку противно и думать о том, как в несчастное ухо на улице задует этот противный ветер.

Кира сняла с вешалки пуховик и еще раз сморщилось. Каждое движение усиливало боль. Девочка постаралась не слишком размахивать руками, вдевая их в рукава, с трудом застегнула молнию, натянула на лоб капюшон и хотела достать из кармана пояс. Пояс она нащупала в левом кармане, а правая рука опустилась во что-то до того холодное, мокрое и мерзко шевелящееся, что Кира, забыв про головную боль, громко охнула и самым резким движением выдернула кисть из кармана. С нее на пол гардероба посыпались меленькие извивающиеся розовые черви. Некоторые особи прилипли к коже рук, никуда не падали, а продолжали хаотично извиваться и даже пытались куда-то ползти по ладони и пальцам. Кира содрогнулась от отвращения, замахала облепленной червями рукой, чтобы те непременно куда-нибудь делись, но они никуда деваться не собирались. Девочка вынуждена была счищать их второй рукой. Черви прилипали и к ней. Кусая губы, Кира кое-как все же освободилась от гадких тварей, стащила с себя пуховик и с гримасой отвращения заглянула в карман. Там кишели черви. Их грязно-розовая масса шевелилась единым влажным организмом и, казалось, радостно прибулькивала при этом. Еле сдержав рвотный позыв, Кира захлопнула карман и в очередной раз сморщилась, и теперь уже не столько от боли, сколько от вновь накатившего приступа гадливости: сквозь строчки на бежевой ткани начали проступать бурые мокрые пятна. Все! Приехали! Мама ее убьет! Пуховик новый, дорогой! А что, если эта дрянь не отстирается? Другого Кире не видать, а как ходить с этими позорными пятнами? Впрочем, до того, как в пуховике ходить, надо, как минимум, выбросить из кармана червей! Но куда? Как? Она ни за что не сможет до них дотронуться! От отвращения!

Кира опять прочувствовала дикую головную боль и тягостно выдохнула, с трудом сдерживая слезы. И что за день такой!

Она уже решила, что добежит до дома не только в балетках, а и без пуховика, который пока придется просто нести с собой под мышкой, но тут в гардеробе появился ее одноклассник Назар Иващенко. Он равнодушно скользнул по ней глазами, но, видимо, что-то успел отметить боковым зрением, поскольку тут же резко развернулся к Кире и спросил:

– Слышь, Никольская, ты чё такая… странная? С тобой все в порядке?

– Да так… – промямлила Кира.

– Вижу я, как тебе «так»! Чё случилось-то?

Девочка не ответила. Иващенко снял с вешалки чужого класса свою куртку, подержал ее в руках и опять повесил на место.

– Нет, Кирюха, ты мне определенно не нравишься! – снова начал он, пристально оглядывая одноклассницу. – Тебя кто-то обидел? Может, кому в морду дать?

Кира помотала головой, а потом, решившись, брезгливо поджала губы, ухватилась двумя пальцами за ткань, пошире оттянула карман и обессиленно прошептала:

– Смотри…

Назар для чего-то немного потоптался на месте, потом почесал где-то за ухом, заглянул в Кирин карман, длинно присвистнул и глупо спросил:

– Ты чё, с ума сошла, мотыля в карманах носить?

– Кого? – не поняла Кира.

– Ну… этих… червяков… Мотыль называется… Для аквариумных рыбок!

Кира удивилась, что до сих пор еще не озадачилась вопросом, кто мог ей положить в карман червей. А действительно, кто мог такое сделать? Зачем? За что?

– Ты тупой, Иващенко? Какой идиот засунет в собственный карман такую дрянь? – рассердилась она и показала однокласснику бурые пятна на бежевой ткани, уже серьезно увеличившиеся в размерах.

– А кто?!

– А я знаю?!

– Я бы знал, кто меня так ненавидит!

– А вот я не знаю… – И Кира потерла висок, который здорово ныл.

– Только не вздумай из-за этого реветь! – предупредил Назар, который неправильно истолковал ее жест.

– Я и не реву… Еще чего!

Иващенко смущенно потер еще и подбородок, потом лоб и попытался утешить:

– Да это ж ерунда! Подумаешь, какой-то мотыль… Не змею же подложили… Не анаконду какую-нибудь…

– Да лучше бы анаконду… – Кира изо всех сил постаралась улыбнуться. – Как теперь этих тварей из кармана вытащить?

– Да элементарно! Не такие уж они и твари! Черви, как черви! Я, например, сам червей для рыбалки копаю – и ничего!

– А мне они… противны!!!

– Ну, вот что! – Назар еще раз снял с вешалки свою куртку, накинул ее Кире на плечи, вытащил из ее рук пострадавший пуховик, командирским голосом приказал: – За мной! – и первым пошел к выходу. Кира поплелась за ним следом.

– Эх! Наверняка какой-нибудь аквариумист с удовольствием выгреб бы всего твоего мотыля для своих рыбок, – сказал Иващенко, когда они у же стояли на заднем дворе школы у помойных баков, – но не искать же нам этого аквариумиста… Я хотел червей – в бак, но, пожалуй, вывалю рядом – может птицы склюют…

Кира решила отвернуться. Ей было одинаково противно смотреть на червей хоть в баке, хоть рядом с ним.

– Ну вот… Все… Пустяки это… – через некоторое время проговорил Иващенко.

Кира повернулась к нему. Одноклассник протягивал ей пуховик. Девочка осторожно взяла его и заглянула в карман. Он был мокрый, грязный, но уже без червей.

– Спасибо, Назар! Если б не ты… – Кира попыталась еще раз улыбнуться, но у нее не получилось. В ухе больно стрельнуло.

– Да ладно… Подумаешь, мотыль какой-то… – отозвался смущенный Иващенко, опять потоптался на месте, что видимо, было его привычкой, и сказал: – Ну… это… я пойду… Ладно? Куртку, может, завтра в школу захватишь?

До Киры только в этот момент дошло, что одноклассник стоит перед ней на ветру в одном тонком джемпере, да и она со своим стреляющим ухом – с голой головой.

– Возьми сейчас! – спохватилась она, стаскивая с себя его куртку. – Как ты раздетым-то? Я же во-о-он в том доме живу. Совсем рядом! В две минуты добегу!

– Ну… гляди… – Иващенко надел куртку, махнул Кире рукой и пошел в противоположную от ее дома сторону.

Дома, испытывая дикое омерзение, Кира застирала карман пуховика и до прихода мамы даже успела высушить мокрое пятно феном. Конечно, некоторые разводы на ткани остались, но человек, незнакомый с происшествием, никогда не смог бы предположить, что несколько часов назад в кармане кишели и извивались живые черви под названием – мотыль. Мама и не предположила. Да, собственно, Кира и не дала ей никакого повода вообще что-то предполагать относительно пуховика. Она повесила его в коридоре на плечики, а карман скрыла под длинным концом шарфа.

---