– Нет. – Дагервуд встал, и я неосознанно попятилась. – Я сказал, что, возможно, он захочет передумать, когда боль начнет пожирать его внутренности. Когда он начнет орать, умоляя, чтобы его убили. Когда попытается убить себя сам, чтобы прекратить эту муку. Тогда, возможно, он передумает.

Я прикрыла глаза, спрятанные за толстыми стеклами. Да. Тогда он сказал именно так. И все это уже произошло с Риком.

– Он передумал? – Вопрос прозвучал мягко, почти ласкающе.

– Да. – Я заставила себя смотреть в его глаза, хотя это было нелегко. Хотелось отвернуться. А еще лучше – сбежать как можно дальше. – Рик передумал. Он просит… чтобы вы помогли ему. Спасли.

Черно-серые глаза стали еще холоднее. Если может быть холоднее покрытая льдом могила.

– Пошла вон.

– Что?

Мне ведь послышалось?

Вот уж вряд ли…

Повторять Дагервуд и не собирался, он снова вернулся к столу и опустил взгляд на бумаги. Я шагнула ближе, заламывая руки.

– Пожалуйста… Господин Дагервуд! Пожалуйста, спасите его! Хорошо… Я соврала! Рик не посылал меня к вам. Я пришла сама… Он просил убить его! Понимаете? Просил убить! – задышала ртом, опасаясь, что сейчас начну реветь, как ребенок, под ледяным взглядом этого человека. – Ему так больно! Прошу… Вы ведь можете! Я даже не понимаю, что с ним! Врачи… сказали, что это врожденная… врожденная дисфункция! Что она не лечится! Помогите! Ну, хотите, я встану перед вами на колени? Я готова сделать для вас все что угодно, слышите?

– Рик отказался от моей помощи. Уходите. Проведите это время с ним, это все, что вы можете сделать.

Я снова сжала кулаки, ощущая настойчивую потребность почувствовать в ладонях шею Дагервуда. Хотя вряд ли мне удалось бы его задушить. Но я мечтала попытаться. Он не сказал, что не может помочь. Он сказал, что не будет этого делать.

– У вас есть лекарство. – Осознание ударило, словно кулаком в грудь. – У вас есть лекарство, ведь так? От этой болезни? Но вы не хотите его давать… Вы… Вы просто ублюдок. Самодовольный богатенький сукин сын, которому плевать на людей. И вам плевать, что Рик умирает в муках. Так? Так?!

Я уже орала, не понимая, что несу. Отчаяние, страх и боль последнего месяца выплеснулись на этого мужчину с ледяными глазами. Он смотрел по-прежнему равнодушно, словно и не слышал оскорблений.

– Уходите, Виктория.

Я задохнулась, всхлипнула и опустилась на колени. Подползла ближе. Плевать, как это выглядит. Плевать на все. Лишь бы он согласился помочь Рику.

– Прошу вас… – Слова стали похожи на шепот умирающего старика, всю жизнь курившего крепкие сигареты. Или на хрип животного, получившего долю свинца в бок. – Прошу… Это дорогое лекарство, я поняла, – торопливо облизала сухие губы. – Вы не хотите давать его бесплатно. Я заплачу. – Еще един ползок на коленях. Ближе к нему, к его ногам. – Не сразу, конечно… Но я отработаю. Постепенно, – подобралась совсем близко, почти уткнувшись носом в его дорогие брюки. Закинула голову.

На лице Дагервуда не было ни капли интереса, и я снова облизала губы, жалея, что не воспользовалась помадой. Хотя о чем это я? У меня ее нет.

– Я сделаю для вас все, что вы пожелаете. Все. Все-все. Вы понимаете?

Очень осторожно положила ладонь на его колено, стараясь не кривиться. Но мужчина посмотрел на мою руку.

– Кто он для вас? – резко бросил он.

– Рик… Он… – задохнулась, вновь сдерживая слезы. – Я его люблю.

– Вот как. – Дагервуд чуть наклонился, и в его мертвых глазах на миг мелькнула ярость. – Так любите, что готовы прямо сейчас раздвинуть передо мной ноги? Или продемонстрировать ваше мастерство в оральных ласках? – Он зло усмехнулся, наблюдая, как вспыхивают на моих щеках алые пятна.

Я чувствовала жар, опаляющий кожу. Но ответила почти спокойно. Взвешенно.

– Да.

– Какая странная любовь, – в его голосе снова мелькнула насмешка.

– Возможно, – склонила голову, но не отвела взгляд. Я не собиралась объяснять. Если понадобится, сделаю все, лишь бы Рик выжил. Это все неважно… Лишь бы выжил.

Так же медленно положила на его колено вторую ладонь. Предательское тело дернулось, пытаясь избежать этого прикосновения, внутри поднялась тьма – густая, мерзкая, удушающая. К горлу подкатила тошнота, и пришлось сглотнуть, прогоняя ее. Но стало лишь хуже, и я задышала как собака – короткими и рваными вдохами, желая открыть рот и высунуть язык.

А еще больше мечтая отодвинуться, развернуться и сбежать из этого дома.

Но я заставила себя терпеть и руки не убрала.

Взгляд мужчины скользнул по пальцам и зацепился за кольцо.

– Откуда это у вас? – в его голосе прозвучала какая-то новая нота, но разобрать ее значение не удалось. Увы, природа не наделила меня музыкальным слухом.

– Это подарок Рика, – сглотнула вязкую слюну.

– Он что-нибудь сказал, когда надел кольцо?

Снова эта нота. И акцент усилился. Кто же Дагервуд по национальности? Кожа у него – смуглая и волосы темные, а глаза светлые. Интересное сочетание генов. Кем же были его предки?

– Да, какое-то слово, – мотнула головой, не понимая, зачем ему это знать. – Каолия. Вот. Или что-то похожее… но, послушайте…

Он протянул руку и снял мои очки. Я моргнула, почувствовав себя беззащитной без толстых стекол, и снова уставилась в его глаза. На таком расстоянии я видела бледно-голубые прожилки в серой радужке. И казалось, их становилось больше, отчего глаза Дагервуда меняли цвет. И эти черточки тоже менялись и двигались, закручивались в спирали и вихри, затягивая в какую-то гипнотическую воронку. Я снова моргнула, не понимая, что только что увидела. И не в силах отвернуться от этого темного взгляда. Как странно… Глаза мужчины были светлыми, но взгляд ощутимо темным… Словно смотришь в окно, покрытое рисунком мороза. Оно снежное, но кто назовет его светлым? Никто. Ведь там, за стеклом – вечная ночь. Чудовища. Смерть. И хочется отвернуться. Но нет сил. И ты подходишь ближе. Прикладываешь ладонь, надеясь, что изморозь растает. И в оттаявшем окошке, размером с монету, ты увидишь… Что?

Внутренняя дверь открылась, но никто из нас не повернулся. В кабинете разлился чарующий аромат свежесваренного кофе, и в моем поле зрения появились ноги. Бесконечно длинные, идеальные женские ноги в туфлях на невообразимой шпильке.

– Ваш кофе, анер, – произнес чарующий голос, заставляя и меня поднять взгляд.

Возле стола стояла девушка. И мне захотелось потрогать ее, чтобы убедиться, что она настоящая. Разве бывает такая красота в реальности? Все эти красавицы с обложек модных журналов и рекламных роликов, они ведь в жизни не такие, все это знают! Это лишь чудеса компьютерных технологий делают их такими совершенными. Но сейчас на роскошном ковре стоял просто эталон безупречности. Ноги. Золотистый упругий живот. Грудь, словно вылепленная рукой влюбленного мастера. Лицо в ореоле золотых волос. Глаза бесконечной синевы и губы, которые хочется облизывать до бесконечности. И все это я рассмотрела так подробно, потому что красавица была обнажена. На ней не было ничего, кроме туфель, золотой цепочки на поясе и мерцающей пудры, усыпавшей тело. У ямочки пупка покачивался солнечный камень, в цвет ее волос. И это великолепное совершенство, эта богиня, держала кофейный поднос с чашечкой кофе. А на ее лице застыло выражение «вот ваш кофе, господин, и возьмите меня всеми известными способами прямо сейчас, умоляю вас об этом!»

После увиденной картины любая нормальная среднестатистическая женщина должна пойти и удавиться от комплекса неполноценности. То же самое должен сделать любой мужик. От зависти к владельцу этого дома, этого кабинета и этой роскошной женщины.

Я нервно сглотнула и попыталась отползти. О Боже, и я еще могла предполагать, что смогу хоть на миг его заинтересовать? Вот в этой серой бесформенной куртке, мешковатых штанах и армейских ботинках? С растянутой шапкой на голове? Да я просто чокнулась.

Отползла еще дальше и встала, чуть покачнувшись. Побрела к двери, подволакивая ноги от охватившей меня слабости. Плохая идея. Все это было плохой идеей. Я зря пришла в этот дом. И точно не дойду обратно. Я умру где-то на улицах этого города, умру от тьмы, а Рик скончается на больничной койке от неизвестной болезни. Он будет один и, если придет в себя, подумает, что я его бросила. Хотя вряд ли он поймет это. За последние две недели он ни разу не был в сознании.

Я тронула ручку двери, когда раздался голос.

– Сколько прошло времени с начала… его болезни?

– Пятнадцать дней. – Я прохрипела это и медленно обернулась. Осмотрелась удивленно. Золотой богини в комнате не было, словно она просто испарилась. Беззвучно исчезла. Или просто вышла? Но почему я не услышала стука ее каблуков? Ее шпильками можно было проткнуть гранит, она не могла уйти так тихо!

Однако в кабинете были лишь хозяин дома и я.

Дагервуд потягивал кофе и смотрел на меня. Тень надежды снова шевельнулась во мне. Мужчина сделал глоток, рассматривая мою одежду и фигуру.

– Что вы можете мне предложить, Виктория? – сухо произнес он. – За мою помощь?

– Я уже сказала… Все, что вы… захотите. Назовите сумму, я ее оплачу. Не сразу… Но я готова выплачивать хоть всю жизнь.

– Год, – равнодушно произнес он. – Год вы будете в полном моем распоряжении.

Я сжала ладони до боли, до полукруглых следов от ногтей на коже. Хотелось спросить, для чего ему целый год. Возможно, меня тоже нарядят в туфли и цепочку и заставят в таком виде прислуживать?

---