У нее зазвонил сотовый, и она отошла с ним в сторону. Краем уха я слышала, о чем она говорит, хотя и старалась не подслушивать.

– Я понимаю. Но они не валяются на улице и не едут сюда пачками. Пока что только для ВЗЗ. Для тебя никого. А что я могу сделать? Ловить их на остановках? Так и передай Асаду, пока что пусто. Притом, ты сам понимаешь, всех подряд не возьмешь. Нужно, чтоб подходила по всем параметрам. Чтоб потом без неприятностей. Мне они не нужны. Я помню про долг! Асад знает, что я все верну… я… поняла. Не надо… Пожалуйста! Я поняла, говорю. Хорошо, я постараюсь найти.

Она вернулась к столу и грациозно за него села, подняла на меня красивые темные глаза и поправила краешек очков. Внимательно меня осмотрела. Очень внимательно. Покусывая кончик шариковой ручки.

– Вы замужем? Есть дети?

– Нет.

– Живете одна?

– С родителями, братом и сестрой.

– Кем работают родители?

Я все ей рассказала, она проявила столько внимания и сочувствия, спрашивала о травме папы и даже рекомендовала – к каким врачам можно обратиться. Наверное, она очень хороший человек, раз смогла выслушать меня, кивая головой и что-то записывая себе в блокнот. А потом вдруг спросила:

– У вас очень необычная внешность. Почему не пытались устроиться фотомоделью в агентства? Мы набираем девушек для разных реалити-шоу. С вашими невероятными данными вы смогли бы поучаствовать. Набор проходит прямо сейчас, девушкам выплачивается аванс, и уже завтра они выезжают с группой во Францию.

Я отрицательно покачала головой. Какие модели? Я? Да я одеваться нормально не умею, на каблуках почти не хожу.

– Нет. Это не для меня. Я боюсь толпы, боюсь сцены и микрофона. Нет, нет, нет. Я не смогу, нет. Не мое это. Мне няней, сиделкой.

Улыбка тут же пропала с ее лица вместе с наигранным участием.

– Все понятно. Значит, нет. Вас сейчас сфотографируют в коридоре, и через несколько минут я скажу вам, что у нас есть для вас. Проверю по запросам и по картотеке заказчиков. Не уверена, что смогу что-то найти, но я постараюсь.

Меня сфотографировали у белой стены на лестнице с загранпаспортом в руках. С улыбкой и без. Нет, не каким-то крутым фотоаппаратом, а просто на сотовый. Сделал это какой-то мужчина с короткой бородой и очень маслянистым взглядом, которым он словно трогал мое тело, шарил по нему, как щупальцами. Напоследок он назвал меня сахарком и исчез за дверью «офиса».

Мужское внимание я не любила. Не то что не любила, я просто привыкла выпускать иголки, потому что обычно со мной знакомились лишь из дикого любопытства. Однажды мне так и сказал парень, в которого, как я думала, я была влюблена:

«Хочу посмотреть – везде ли ты такая беленькая. Пацаны говорят, ты крашеная. Дай сфоткать!»

Я его ударила. Нет, не пощечину дала, а по-настоящему ударила кулаком в лицо, так что носом кровь пошла.

«Белобрысая ссссука! Думаешь, ты нужна кому-то? Все только хотят на твою щелку посмотреть, такая ли она, как у других, или альбиносская. Страшилище ты заморское».

Я села на скамейку у стены и стиснула ручки сумочки. Утром Лизка мне сказала, что если будут предлагать фотосессии, чтоб я сразу брала ноги в руки и убиралась подальше. Пока что ничего такого мне не предложили, да и фирма выглядела действительно очень приличной. Конечно, в таком маленьком городке, как наш, и не нужно шикарного офиса.

Как часто мы себя уговариваем, ищем плюсы там, где их практически нет, чтобы не разочароваться, чтобы найти то, что искали. Я отчаянно хотела, чтоб мне повезло, я надеялась, что смогу помочь своим родителям, и они будут мной гордиться. Конечно, не об этом мечтала моя мама, но никакая работа не страшна, никакая работа не воняет. Так говорил мой дедушка.

Нам бы Тошку с Веркой на ноги поставить и папу подлечить, и все у нас хорошо будет, заживем как раньше счастливо.

– Анастасия!

Я резко встала и уронила сумочку, тут же подняла и ринулась за двери кабинета.

– Присаживайтесь.

– Что-то нашли для меня?

– Нашла одно место. Светской арабской семье требуется няня и домработница со знанием языка. Живут они в пригороде Парижа в собственном частном доме. Семья приличная. Она учительница, он политический деятель. Вы им подходите.

Я аж всхлипнула от радости и стиснула руки.

– Подхожу? А вы с ними говорили? Они видели мое фото? Неужели так быстро?

Наталья подняла на меня слегка раздраженный взгляд.

– Конечно, видели. Я отправила им фото, озвучила ваше резюме, дала свои рекомендации.

– Ооох, огромное вам спасибо, вы даже не представляете, как мне нужна работа.

От радости меня аж потряхивало, я готова была станцевать прямо здесь и даже расцеловать эту женщину.

– Конечно, представляю, поэтому отправляю вас в очень приличную семью, которая тщетно искала работницу со знанием языка.

– Спасибо. Как же я вам благодарна.

– Есть, правда, некоторые нюансы.

Но какие уже могли быть нюансы, если у меня перед глазами нарисовался уютный домик, черноволосые ребятишки и милые хозяева прекрасного дома под Парижем.

– Так как в Париж у меня едете только вы, вам придется лететь вместе с девушками – моделями. Отдельно на вас заводить карточку мы не будем, вы отправитесь с группой.

Я радостно кивала, и мне хотелось завопить от переизбытка эмоций.

– Я сейчас же займусь оформлением разрешения на выезд для вас и покупкой еще одного билета. Вылет сегодня ночью.

– Как сегодня?

От неожиданности даже сердце замерло.

– Да, сегодня. Сейчас вы поедете с Аббасом, он отвезет вас в наш второй офис, где девушки ожидают вылета. Вы должны будете заполнить все документы, сделать еще несколько фотографий на разрешение и на удостоверение работника нашей фирмы. Затем вы отправитесь домой – собрать вещи, и вечером мы встретимся уже в том офисе.

– А разрешение так быстро дают?

– Конечно. Мы ведь огромная и солидная компания. У нас свои связи и каналы. Я отсняла ксерокопии с ваших документов. У вас чистая биография, нет судимостей. Не вижу причин для задержек. Поезжайте с Аббасом. Удачи вам.

– А вам огромное спасибо.

В машине я выхватила сотовый и тут же набрала Лизу.

– Лизкааааа, ты не поверишь! Я нашла работу!

– Та ладно. Где?

– Во Франции! Я завтра уже буду в Париже, Лизкааа. В Парижеее. Мне так повезло. С ума сойти!

Аббас сел рядом на сиденье и мерзко мне улыбнулся. Я отодвинулась от него ближе к двери.

– И кем ты будешь работать в Париже?

– Нянечкой у очень прили…

В этот момент я почувствовала сильный укол в шею. Настолько болезненный, что у меня широко открылся рот, и сотовый выпал из рук. Я пыталась вдохнуть, повернулась к Аббасу, хватая ртом воздух и цепляясь руками за сиденье. Где-то вдалеке голос Лизы кричал «Алло! Настяяяя! Алоооо!». Потом резко смолк.

– Ну вот и все, сахарок, теперь ты вся моя. Правда, Аббас это сделал не больно?

Он потянулся ко мне, совершенно обездвиженной, с пеленой тумана перед глазами. От панического ужаса разрывало грудь, и воздух со свистом вырывался из приоткрытого рта. Я силилась заорать… очень старалась, но слышно было лишь хрип.

– Какая красивая девочка. Беленькая, как снег. Сисечки круглые, твердые, как Аббас любит. Я полижу твои соски. Люблю их сосать и лизать.

Почувствовала его руки на груди, заморгала, а крикнуть не могу. От гадливости тошнота разрывает легкие, и слезы пекут глаза.

– Аббас по-быстрому. Никто не узнает. Тихонько войдет и сразу выйдет. Какая сладкая…

Слюнявый рот елозит по моей шее, чувствую, как мне раздвигают ноги, и не могу закричать… мне страшно, так страшно.

– Убрал руки! Идиот! Это товар для Асада. Последняя десятая. Трахнешь – цена упадет. Она целка. У тебя пять штук зеленых лишние есть?

Я увидела лицо Натальи тоже сквозь пелену… ни всхлипнуть не могу, ни слова сказать. Она приподняла мое веко. Прощупала пульс.

– Даже снотворное нормально вколоть не можешь. Придурок. Дай шприц.

Меня снова что-то кольнуло теперь уже в плечо, и перед глазами все поплыло, я погрузилась в тошнотворную липкую тьму.

Глава 2

Я пришла в себя от того, что мне страшно хотелось пить. Невыносимо сильно. Так, что казалось, в горле все разодрано до мяса. В ноздри забился затхлый запах закрытого наглухо помещения, и сильная тряска вызывала тошноту. Я сделала несколько глубоких вздохов, пытаясь унять приступ удушья и позывы к рвоте. Если станет плохо, все через нос пойдет, и я могу задохнуться.

Казалось, что мои глаза все еще закрыты – темно, как в бездне. Я пошевелилась и тут же вскрикнула – руки так сильно связаны за спиной, что веревки словно режут кожу до костей, и неестественно вывернуты назад плечи. От каждого движения боль в ключицах и предплечьях нестерпимая. Где-то поблизости раздались сдавленные звуки. Кого-то тошнило. Именно так, как я боялась.

Послышался глухой звук удара и вскрик. Затем возня и мычание. Кто-то жутко бился и словно захлебывался, издавал страшные булькающие звуки. Мне казалось, что этого кого-то еще и отпихивали на середину. Я продолжала слышать глухие удары.

От ужаса зажмурилась и тихо скулила. Я здесь не одна. Здесь несколько женщин, не знаю сколько, но не мало.

---