С трудом оторвавшись от картины, я отвернулась и открыла шкаф перепачканными руками, но чувство, что за мной наблюдают, не исчезло. Всё это выдумка, химера, игра воображения, – напоминала я себе, когда стаскивала одежду, чтобы пойти в душ. Но ничего не исчезало. Моей обнажённой кожи всё так же касался горящий взгляд, а в горле пересыхало от жарких волн искушения повернуться и снова смотреть на айранита. Всё же найдя в себе силы, я вышла из спальни, надеясь, что моё состояние исчезнет, когда я приму душ и вернусь обратно. Оно пугало меня. Я совершенно не хотела сходить с ума из-за выдуманного мужчины, который существовал только в моём воображении.

Забыться беспокойным сном, который навряд ли был способен принести долгожданный отдых, мне удалось только на рассвете. Мне снилась бескрайняя пустыня, по которой я брела, не зная, куда иду. Алый песок, простиравшийся на много миль кругом, сливался на горизонте с безжизненным серым небом. Ветер, налетавший злыми короткими порывами, поднимал в воздух красную пыль, и она проникала в глаза, рот, нос, забивая их, понуждая безостановочно кашлять. Я не испытывала ни страха, ни боли от обжигающе-раскалённого песка под ногами, ни желания покинуть эту пустыню. Ровно до тех пор, пока рядом со мной не взметнулся вверх сначала один фонтан песка, потом ещё один и ещё. Змеиная голова, показавшаяся из-под алой толщи, ощерила пасть, и я вскрикнула. Песок заскрипел на зубах, оцарапал горло, но я не чувствовала этого. В ужасе, смотрела на то, как следом за змеёй из земли поднимается чёрная фигура в плаще, следом точно такая же в паре метров и чуть поодаль ещё одна. Сотканные из клубящейся тьмы, фигуры покачивались в воздухе, чутко следя за каждым моим движением. Мне казалось, стоит только развернуться, чтобы попытаться сбежать, как на меня набросятся и утащат под красный песок. Я крепко зажмурилась, а когда открыла глаза, оказалась лежащей в собственной постели.

Это тоже был сон. Рядом со мной, окутанный вечерней мглой, сидел незнакомец, чьё лицо было скрыто капюшоном, надвинутым на глаза. Стоило только протянуть руку, и я смогла бы дотронуться до него, убрать капюшон с лица, чтобы рассмотреть, как выглядит мужчина. Но я не решалась. Сглотнув, я перевела взгляд на холст, что так и стоял в углу комнаты, и едва слышно выдохнула: он был пуст и слепяще белел в темноте девственной чистотой. Айранит сошёл с полотна и теперь сидел рядом со мной, наблюдая за тем, как я сплю.

– Я пришёл за тобой, – сорвалось с его губ тихим шелестом. Он не пошевелился, просто произнёс эти слова и теперь ждал моего ответа.

– Зачем?

Глупее вопроса нельзя было и придумать.

– Мы отправляемся в Шезгарт.

– Зачем? – Ещё один глупый вопрос. Но ведь это сон, здесь можно позволить себе побыть немного дурой.

– Ты всё увидишь сама.

Он протянул мне руку ладонью вверх, и капюшон сполз назад, открывая моему взору зеркально-чёрные глаза. Я подалась к нему, но не успела толком разглядеть лица. Чем сильнее всматривалась, тем больше его черты скрадывала тьма.

– Как тебя зовут? – прошептала я, но он лишь покачал головой, поднимаясь на ноги. И стоило мне последовать за ним, как я поняла, что просыпаюсь.

– Здесь кто-то есть? – выдохнула я испуганно, садясь на постели и осматривая комнату невидящим взглядом. Серый унылый рассвет разбавил темноту, позволяя видеть очертания предметов, но вместе с тем поселил в углах чёрные тени. Будто темнота отступила, прячась там, где до неё не мог добраться свет. В комнате никого не было, только лёгкий ветер играл занавесками на окнах, создавая впечатление, что за ними кто-то прячется. Я нахмурилась, откидывая одеяло. Не помнила, чтобы открывала окон перед тем, как лечь спать. Встав с постели, я склонила голову набок и прислушалась к звукам, силясь расслышать хоть что-то в тишине квартиры. Едва заметный звук шагов, дыхание или даже шёпот. Ничего. Безмолвие наполняло пространство, окутывало и обнимало, словно кокон, в котором я начинала задыхаться. Всё было таким же, как и обычно, но чьё-то незримое присутствие, которое я, скорее всего, выдумала, меняло знакомые очертания до неузнаваемости.

Поднявшись с постели, я подошла к окну, отодвинула занавеску и выглянула на улицу. Пустынно, как и обычно утром, когда на часах нет и шести. Вздохнув, развернулась и побрела на кухню сварить кофе. Разочарование было таким сильным, что начинало есть меня изнутри.

Упрямый дождь, неспешный, как людские толпы, плывущие по парижским улицам, выстукивал мерную мелодию на крышах домов, видевших за время своего существования больше, чем я за свою – тоже отнюдь не короткую – жизнь. Стена дождя, опустившаяся на город влажной завесой, делала яркие мириады его огней расплывчатыми и призрачными.

В те редкие мгновения, когда я позволял себе отвлечься от основной цели, меня поражал вид того, что человек способен создать собственными руками. Многочисленные башни причудливых форм, тюрьмы, похожие на дворцы, и величественные купола церквей – всё это было так непохоже на мир, откуда я пришел.

Шезгарт – мрачный мир тумана и вулканов, был прекрасен в своей строгой, первозданной красоте. Разнообразные расы, населявшие его, не смели соперничать с богами в великолепии того, что те дали им при сотворении мира. У людей же всё было с точностью до наоборот.

Жители Земли считали себя всемогущими. Они придумали кучу затейливых машин и приборов, которых не было у нас, шезгартцев, но не стали от этого счастливее. Они пытались упростить свою жизнь, но вместо этого лишь усложняли её. Они строили церкви, чтобы сквозь глухие стены говорить с Богом, вместо того, чтобы обращаться к небесам в открытую. Чаще всего люди поднимали глаза к небу только для того, чтобы проклясть его за надоедливый дождь или чрезмерно яркое солнце. Они перестали быть благодарными за простую возможность жить. Но именно их эгоистичная невнимательность и позволяла мне сейчас оставаться незамеченным, сливаясь с остроконечным шпилем часовни Сент-Шапель, откуда я терпеливо наблюдал за одиноким светом в одном из окон первого этажа в доме на бульваре Пале.

Сегодня она задержалась здесь дольше обычного. Острым взором, способным прекрасно видеть даже с очень дальнего расстояния, я неотрывно следил за низко склоненной над столом головой. Что такого нашла она в этой книге, что не могла оторваться уже несколько часов? Я поймал себя на том, что невольно испытываю интерес. Это было необычно. Я так давно подавил в себе любые чувства, что считал, что уже и не способен на них вовсе. В какой-то момент я превратился из активного участника жизни в её созерцателя. Я делал то, что должно, и почти не позволял себе думать о том, что желал бы делать, если бы имел такую возможность.

Конечно, придя в этот мир в качестве одного из айранитов – элитных воинов, с детства заточенных на то, чтобы служить другим, я уже не имел свободы выбора. Я ел по расписанию, жил по расписанию, наверное, даже дышал по расписанию. Меня учили беспрекословно подчиняться чужим приказам, учили быть верным псом, учили не иметь собственного мнения. Последнее я усвоил далеко не сразу, за что в итоге и получил жестокий урок.

Мир айранитов и устои, по которым мы живём, не прощают никаких – даже самых мелких – ошибок. Не дают второго шанса. Не знают жалости и пощады. И ты либо быстро усваиваешь эти простые истины, либо становишься тем, кем я в итоге и стал. Изгоем.

Хотя судьба, в конце концов, оказалась ко мне добра в тот день, когда я встретил на пути своего нынешнего хозяина – Морхира, одного из самых могущественных князей фейри. Именно по его приказу я прижимался сейчас к холодному мрамору капеллы, наблюдая за той, что стала смыслом моего пребывания на Земле.

Наконец свет в огне погас. Я мягко спланировал на землю и затаился за углом здания. Женская фигура выпорхнула наружу и нерешительно замерла на пороге, словно колеблясь, стоит ли выходить на улицу в такой дождь. Я ждал. В конце концов, девушка достала зонт и направилась в мою сторону. Я едва успел переместиться к зданию через дорогу прежде, чем она могла бы меня заметить.

Остановилась. Огляделась. Неужто уловила что-то? Нет, тряхнула головой и пошла дальше. Я перевел дух и тёмной бесшумной тенью последовал за ней хорошо знакомым маршрутом. С бульвара Пале повернуть на Рю де Люпес. Потом – направо и по Сите до поворота на Парви Нотр-Дам. А дальше – пара шагов и вот он, шестиэтажный дом из светлого кирпича с ажурными балкончиками на пересечении Рю д'Арколь и Рю Дю Клуатр Нотр-Дам.

Я дождался, когда она войдёт в дом, и поднялся на крышу серого здания напротив. Отсюда было прекрасно видно все, что происходило в её маленькой квартирке. Свесив ноги, я ждал привычного ритуала. Переодевание, ужин, неизменная книга перед сном. Все так привычно и обыденно, что казалось, будто между мной и ею существует свой, отдельный мир, где всё идёт своим чередом, не сбиваясь с заложенного ритма, и где всегда уютно и тепло.

Конечно, это всего лишь глупая иллюзия. Но иногда мне нравилось думать о ней так. Хотя я и не имел на этого никакого права. У меня, сторожевого пса князя, в общем-то, вообще никаких прав не было. Но никто не мог запретить мне думать. Мои мысли – последнее, что принадлежало только мне одному, ибо даже тело моё являлось чужой собственностью. Но в мыслях… о, в них я мог делать то, чего никогда не случится со мной наяву. И это приносило мне пусть и эфемерное, но все же утешение.