Гжешко и Алекс были единственными пассажирами телеги, запряженной парой тяжеловозов. Молчаливый возница правил лошадьми с абсолютно отрешенным видом. Кстати, телега почти пустая, а идет тяжело. Запустив руку в сено, Алекс нащупал стоявшие на дне ящики, судя по размеру – оружейные.

Здесь, в уже освобожденной части Себрии, где их сторонником был каждый второй, не считая каждого первого, организация действовала достаточно свободно, особенно не скрываясь. Местный князь Войчетутский «Свободную Себрию» не жаловал, видя в деятельности организации угрозу своей власти, но вынужден был терпеть ее присутствие, так как уважением и авторитетом среди своих подданных не пользовался. Обе стороны демонстративно соблюдали нейтралитет, подчеркнуто не вмешиваясь в дела друг друга.

– Ты должен сделать из них настоящих солдат, – разъяснял задачу Алекса себриец, – а это очень нелегко. У нас нет гауптвахты, и под винтовку их тоже не поставишь. Они не знают, что такое дисциплина. Пока они сами не признают тебя своим командиром, ты не сможешь ими командовать.

– Слушай, Гжешко, – не выдержал Алекс, – а ты меня часом не пугаешь? Так я не из пугливых.

– Нет, не пугаю. Я даже обеспечу тебе фору.

– Какую еще фору?

– Приедем – увидишь.

Про предстоящие трудности с обучением личного состава отставной капитан догадывался, слишком велики отличия между добровольцем-себрийцем и руоссийским рекрутом. Одно дело веками отлаженная государственная машина по переделке крестьян в солдат, где ты являешься маленьким винтиком, и совсем другое – оказаться наедине с себрийской вольницей, когда каторгой никого не испугаешь и ни один унтер-сверхсрочник не поможет, ввиду их полного отсутствия в этих краях.

– Люди, как я понимаю, есть, но кроме них потребуется еще много чего – оружие, патроны, шанцевый инструмент…

– Будет тебе оружие, – расхохотался Гжешко, – как только приедем, так сразу и будет!

Благо ехать было недалеко. Уже версты через три телега свернула с широкой проезжей дороги. Скорость тут же снизилась, лошади с трудом тащили тяжелую повозку в гору. Затем дорога пошла вниз, огибая серую скалу, и, наконец, спустилась в долину.

– Опять пост не выставили, – пробурчал себриец.

Алекс понял, что эта фраза относилась к его будущим подчиненным. Еще один поворот, и едва заметная в траве колея вывела к старой овечьей кошаре, где их встретили три десятка бандитских, по-другому не скажешь, рож.

– Здрав будь, Гжешко.

– Здрав будь, Смирко.

Представитель «Свободной Себрии» начал обниматься с молодым жилистым себрийцем, Алекс сразу решил, что это местный главарь.

– Оружие привез?

– Привез. И еще кое-кого привез.

Вокруг Гжешко собралась толпа, и он начал толкать им зажигательную речь. Среди собравшихся Алекс заметил пару физиономий, которые где-то уже видел, но никак не мог вспомнить, где именно. И тут в словах оратора мелькнула фамилия Барти, в тот же момент Алекс стал центром всеобщего внимания. К нему приблизился здоровенный чернобородый себриец и на ломаном руоссийском спросил.

– Ты был комендантом Олумоца?

– Я, – не стал скрывать отставной капитан.

Толпа с ревом подхватила его, и на землю он вернулся минут через пять. Затем еще долго его то ли душили, то ли пытались ему сломать ребра, по-иному эти объятия расценить было нельзя. Едва только Алекса отпустили и он получил возможность нормально дышать, как тот же чернобородый здоровяк так хлопнул его своей лапищей по спине, что едва не выбил из легких остатки задержавшегося в них воздуха.

– Меня зовут Драган, я из Олумоца. Моя семья была там, на площади. Башибузуки успели зарезать мою жену и детей, но ты спас сестру и племянников. Я – твой должник.

И таких должников у бывшего коменданта Олумоца набралось с полтора десятка. Большая часть себрийцев из этого отряда происходила из того же города, и почти у всех в тот день на площади оказался кто-либо из родственников. Теперь стало понятно, о какой форе говорил Гжешко. Оставалось только не наделать глупостей и не растерять авторитет у новых подчиненных.

Когда изъявление благодарностей закончилось, к Алексу подошли Гжешко и Смирко.

– Смирко будет твоим заместителем. Он хороший воин, он убил много османийцев, но в армии никогда не был. Ты должен научить его всему, что знаешь сам.

Ладонь у главаря разбойничьей шайки, которую Алексу предстояло превратить в армейское подразделение, была сухой и твердой, взгляд холодный и расчетливый. Общее впечатление он производил скорее неблагоприятное – такой зарежет и глазом не моргнет. Но выбирать не приходилось.

– Отставной капитан Алекс Ма… Алекс Барти.

– Смирко.

Оставалось прояснить еще один вопрос.

– Сколько времени у меня есть на обучение?

– Кто знает? – пожал плечами Гжешко. – Но я бы поторопился.

С одной стороны, чем больше времени, тем лучше можно подготовить личный состав, но и затягивать с обучением тоже не стоило. Османийская империя могла оправиться от поражения.

– Ладно, может, хоть оружие посмотрим?

– Посмотрим, – согласился Гжешко.

Алекс уверенно направился к привезшей их телеге.

– Ты все-таки догадался!

– Это было нетрудно.

Со дна телеги извлекли четыре деревянных ящика. В них оказалось два десятка винтовок Трибоди-Тартини и около тысячи патронов. Винтовки не новые, потертое воронение, царапины на дереве, явно из трофеев, оставшихся от османийцев или подобранных в местах боев. Но все были смазаны, стволы в хорошем состоянии, и к работе затворов претензий не имелось, кто-то знающий успел привести их в порядок.

– Хорошо, пойдут. А штыки где?

– Зачем тебе штыки?

– Мне ни к чему, мне винтовка не положена, а у солдата штык должен быть!

– Ладно, – не стал спорить Гжешко, – будут тебе штыки.

С этим он и отбыл. Напоследок туманно пообещал:

– Готовься, скоро будет тебе пополнение.

Алекс проводил отъехавшую телегу взглядом, а обернувшись, обнаружил стоявшего за спиной Драгана. При такой массе и габаритах двигался он на удивление бесшумно.

– Смирко сказал, чтобы я за тобой приглядывал и был толмачом.

– Хорошо, – кивнул Алекс. – А ты где язык выучил?

– Во время войны я в руоссийской армии добровольцем был, бомбы к осадным пушкам подносил.

– То есть службу знаешь?

– Немного знаю.

Ну вот, один почти готовый солдат уже есть, осталось научить остальных.

Деятельность свою новоиспеченный сотник Барти начал с канцелярии. Составил список, распределил по плутонгам, затем предложил самим себе выбрать унтер-офицеров. Зря он это сделал, выборы чуть было не закончились дракой. Положение спас Смирко, трижды пальнувший в крышу кошары из револьвера. После того, как шум стих, он просто назначил унтеров, и все с его выбором беспрекословно согласились, никто даже не пикнул, взгляда косого не бросил.

Строевую подготовку Алекс ограничил выполнением команды «Становись». Ближе к ночи ему удалось добиться того, чтобы себрийцы образовывали две более или менее ровные шеренги, где каждый знал свое место. А на следующий день начался ад.

Нет, ему достался не самый худший человеческий материал. Себрийцы вполне прилично стреляли, хорошо знали местность и умели по ней быстро и скрытно перемещаться на большие расстояния. А то, как нужно устраивать засаду в горах, Смирко мог поучить самого Алекса. Правда, засады эти были больше рассчитаны на захват купеческого каравана, чем на уничтожение подразделения регулярной армии противника.

С другой стороны, добровольцы ни малейшего понятия не имели о дисциплине, могли запросто уйти с поста только потому, что им стало скучно и захотелось поговорить с товарищем. Никто не хотел копать землю и всячески от этого дела отлынивал. Правда, никто не осмеливался прямо послать настырного отставного офицера по всем известному адресу. С ним всегда соглашались, но либо не спешили выполнять приказ, либо делали это спустя рукава.

Серьезную помощь оказывал Смирко. Если отставного капитана уважали, то его нового зама многие откровенно побаивались. Стоило ему появиться на занятиях, как энтузиазм обучаемых подскакивал раза в два, а то и все четыре. Хотя самого Смирко часто приходилось убеждать в необходимости тех или иных действий.

– Ну зачем мне землю нужно копать? Я крестьянином был – копал, дорогу строил – копал. Воином стал, думал, никогда больше копать не буду, а ты опять меня заставляешь!

– Да ты пойми, – пустился в уговоры Алекс, – я же не ради собственного удовольствия, а ради сбережения ваших же жизней. Вот представь, противник наступает, как ты организуешь оборону? Где своих подчиненных разместишь?

– За камнями, за деревнями, в домах.

– Хорошо, противник подтянул артиллерию и открыл огонь. Камни с деревьями не спасут, да и не всякий дом попадание гаубичной гранаты выдержит, а в окопе можно спастись.

– Зачем спасаться, можно же уйти…

– А нельзя уходить, нужно оборону держать!

– Зачем держать?

– За твоей спиной город, там женщины и дети; уйдешь – их всех вырежут. Ты должен их защитить!

– Никому я ничего не должен! – возмущение себрийца было абсолютно искренним. – У них свои мужчины есть, пусть они их и защищают!

– Вот, – начал горячиться Алекс, – поэтому-то вас османийцы и бьют! Когда вы их последний раз побеждали? Молчи, я тебе сам скажу – пятьсот лет назад, когда Себрия еще единой была! Сколько раз за эти пятьсот лет вы восстания поднимали?

– Не помню. Много.

---