Шип смотрела на неё сверху вниз, сердито подёргивая кончиками крыльев. Бледно-жёлтые с россыпью бурых чешуек, сёстры из одной кладки очень походили друг на друга, но Пальма, два года питавшаяся лепёшками и сладкими финиками на дворцовой кухне, была куда глаже и пышнее тощей отшельницы, которая прожила это время в хижине посреди песков.

– Шип, ну пожалуйста! – отчаянно взмолилась беглянка. – Ты ведь поможешь, правда?

Сестра холодно прищурилась. Она хорошо помнила ту ссору между ними после того, как Искр заглянул на кухню, чтобы похвалить верблюжье жаркое. Шип сразу уловила огонёк интереса у него в глазах и поняла, что чувства взаимны, задолго до самой Пальмы. Та не видела ничего плохого в том, чтобы полюбезничать с красавцем принцем, и упрекала сестру за излишнюю строгость.

Однако Искр пришёл снова… И снова… А затем пригласил Пальму прогуляться по дворцовым садам. Они начали встречаться в сумерках и шептаться по тёмным углам. Тогда мудрая Шип тихонько собралась и улетела из крепости, прекрасно осознавая, что с королевскими семьями шутки плохи.

– Ну ладно, – хмыкнула она, помолчав. – Можешь остаться, но только на одну ночь… И если отдашь мне свои серьги.

– Что? – Пальма невольно потянулась к огненным опалам у себя в ушах. – Мои серьги? Но… это же подарок от…

– Я знаю, – усмехнулась сестра. – На жалование кухонной прислуги такие не купишь. В Гнезде скорпионов за них дадут кучу золота.

«Единственная память об Искре», – с грустью подумала Пальма.

Сестра была неумолима.

– Отдавай или беги дальше!

Пальма задумалась. Ни лапы, ни крылья не донесут её даже до ближайшего бархана – слишком устала.

Дрожащими когтями она вновь потянулась к ушам, вынула серьги и опустила в лапу сестры.

«Нет, не единственная память, – мелькнула в голове утешительная мысль. – Осталось и кое-что подороже».

– Какие яркие! – восхитилась Шип, разглядывая драгоценные опалы. – Пожалуй, не стану продавать, оставлю себе. – Она нацепила серьги, и в их блеске Пальме почудилось новое самодовольное «я же тебе говорила». – А теперь кончай хныкать и рассказывай, что там у вас случилось!

– Мы хотели улететь вместе, – вздохнула Пальма, вытирая слёзы полотенцем, оставлявшим грязные песчаные разводы на её морде.

Шип испустила яростный рык.

– У тебя мозги спятившего от жары верблюда!

– Я знаю… – Пальма всхлипнула. – Просто… уже выхода другого не было.

Сестра окинула взглядом её живот и гневно зашипела:

– Беру свои слова назад! У спятившего верблюда остаётся хотя бы инстинкт выживания! – Она развернулась и вошла в хижину.

Беглянка поспешила следом. По сравнению с палящим жаром пустыни, по которой она так долго блуждала, внутри было прохладно. Свет проникал сквозь красную занавеску в единственном окне, окрашивая комнату в кроваво-рубиновые тона. Шип подошла к низкому столику, взяла зеркальце и наклонила голову, любуясь камнями.

– Ты сама во всём виновата, – проронила она самодовольно.

– Но это несправедливо! – воскликнула в сердцах Пальма. – Разве Искр не имеет права влюбиться? Почему он должен всю жизнь томиться в одиночестве ради матери, которая везде ищет угрозу? В других королевских семьях не так! – Она сердито смахнула слёзы. – И потом… вдруг в яйце всё-таки принц, а не принцесса, а тогда кому какое дело?

Сестра раздражённо закатила глаза.

– Что дальше было? Заканчивай свою дурацкую историю!

– Мы договорились встретиться у задних ворот перед полуночью… думали улететь на запад или на юг… И найти заброшенный оазис и поселиться там вдали от всех… как ты.

– Я не брала в свой оазис принцев и тем более претенденток на престол! – Шип взяла с полки пару кувшинов, поставила на стол и стала шарить в мешке. Хорошо бы он был с едой, подумала Пальма.

– Ну вот… – продолжала она, повесив крылья. – Договорились, но первым пришёл не он, а дворцовые стражники. Понятия не имею, как о нас узнали. – Она присела в уголок, комкая в лапах грязное полотенце.

– У меня целых три догадки, – фыркнула Шип, – и все на «горячо».

Пальма вздохнула. Наверное, сестра права. От свирепых глаз Огонь, злобно-испытующего прищура Ожог и зоркого любопытства Пламени трудно было укрыться. Искр изо всех сил старался держать в тайне встречи с любимой, но какие могут секреты во дворце, где повсюду натыкаешься на подозрительные взгляды трёх принцесс?

«Разве что один секрет…» – подумала она, бережно прикасаясь к своему животу, и продолжала:

– Стражники услышали шаги Искра и отвлеклись, а я кинулась бежать. Теперь меня ищут… И королева Оазис не успокоится, пока не найдут.

– Да и принцессы тоже, – небрежно заметила Шип. – А Искра твоего, должно быть, уже убили.

– Может быть, – согласилась Пальма, вновь заливаясь слезами. Как ей будет его не хватать!

– Тс-с-с! – прошипела вдруг сестра, вскинувшись и навострив уши. Её ядовитый хвост угрожающе взметнулся над головой, нацеливаясь на дверь.

Сёстры прислушивались в наступившей тишине.

– Ты точно никого за собой не привела? – прищурилась Шип.

– Точно! – шёпотом заверила Пальма.

– Тогда что за… – начала Шип, но её прервало топанье тяжёлых лап по песку. – О луны! – пискнула она, прижимаясь к стене.

Дверь распахнулась, и в хижину ввалились двое песчаных стражников.

– Так и знал! – воскликнул первый. – Говорил же, у неё сестра поселилась в этих местах!

Его напарница шагнула следом и вздрогнула, встречая взгляд Пальмы.

Агава! Та самая, что так робела в первые дни, когда пришла в игровую для драконят. Пальма была всего на год старше, но пожалела малышку, делилась сладостями и учила играть в драконов и гадюк, пока та не успокоилась.

Прежнюю Агаву трудно было узнать в мощной, плечистой стражнице с грозными когтями. Она нахмурилась, угрожающе вскинув хвост с ядовитым шипом.

– Да, ты был прав, Факел. Молодец, соображаешь!.. Ну что, изменница, совратительница принцев, пора тебе ответить за свои преступления!

Стражница наклонилась и защёлкнула железные наручники… на лапах у Шип.

Пальма в изумлении ахнула, но всё заглушил возмущённый рёв сестры.

– Я не Пальма! – Шип рванулась вперёд. – Вот ваша Пальма! Мне хватает ума, чтобы не путаться с песчаными червями вроде Искра! Сними сейчас же!

– Ловко придумано! – усмехнулась Агава, хватая её за шею и толкая назад в стену. Кувшины на столе покачнулись, один опрокинулся, и кокосовое молоко вылилось на песок.

– Я не она, ты обозналась! – заверещала Шип, цепляясь за лапы стражницы. – Пальма, скажи ей!

Пальма застыла, не находя слов. Дыхание перехватило. Неужели Агава и правда думает…

– Ты уверена? – засомневался второй стражник. – Они похожи, но… Мне кажется, Пальма – это та, другая. То есть различить, конечно, непросто, но…

– Вот Пальма, – уверенно кивнула Агава. – Я знаю её ещё с игровой… И потом, глянь-ка на серьги у неё в ушах! – Она повернула к свету голову арестованной, и огненные опалы сверкнули в тусклом красноватом свете. – Принц подарил, не иначе. Во дворце говорили, что она их открыто носит.

– Тогда понятно, – с облегчением вздохнул стражник. – Я тоже слыхал. Сама нарывалась на неприятности. Значит, точно она.

– Нет!!! – завизжала Шип, дёргаясь в мощной хватке Агавы. – Серьги не мои, это она мне их дала! Я не Пальма!

Подскочивший стражник защёлкнул у неё на шее толстый железный ошейник с цепью и придержал, пока Агава заковывала задние лапы.

– Пальма! – взмолилась сестра. – Ну скажи же сама!

«Я должна остановить их, – подумала Пальма. – Она моя сестра. Я должна её спасти! Но… как же яйцо?

Если сказать правду, королева во дворце мигом дознается, и тогда будущей дочери Искра не жить! Как выбрать между родной сестрой и своим драгоценным яйцом?

Арестованную потащили к двери. Пальма кинулась следом.

– Что… что с ней теперь будет?

Стражник обернулся на пороге.

– Королева Оазис приказала запереть её в самом глубоком подземелье. Навсегда.

– А тебя, – добавила Агава, – могут обвинить в пособничестве! Советую бежать, пока не поздно.

Стражница выразительно глянула на еле заметный шрам у Пальмы на левом крыле, который та получила, свалившись с крыши игровой.

«Знает! – поняла Пальма. – Знает и хочет спасти!»

– Сестра, скажи правду! – прорычала Шип в бешенстве. – Скажи, или клянусь всеми змеями, я подожгу все луны и обрушу тебе на голову!

У Пальмы заколотилось сердце.

«Я спасаю не только свою жизнь! Яйцо, наш дракончик! Его больше некому спасать!»

– Извини, Пальма, – произнесла она вслух, повторяя самодовольный тон сестры, – но ты сама во всём виновата.

– Что-о??? – взревела Шип. Изогнув шею и разинув пасть, она выплюнула сноп огня, от которого Пальма едва успела увернуться. Пламя мгновенно охватило кровать, полки и стол, занавеска на окне вспыхнула, распускаясь ало-золотым цветком.

Стражники поспешно выдернули арестованную наружу. Пальма выскочила за ними, кашляя и отплёвываясь от дыма и копоти. Проморгавшись, она увидела, как сестре заковывают челюсти – ей больше не удастся выдавить ни слова, лететь во дворец придётся молча.

«А там кто-нибудь непременно узнает её, – успокоила себя Пальма. – Узнают и отпустят, исправят ошибку».

Наверное. Если Агаве не удастся убедить их. Она тоже не хочет пострадать.

Стоя на берегу озера, Пальма провожала взглядом три летящих силуэта – двух стражников и арестованную. За спиной шумно обрушилась крыша догоревшей хижины.

---