Читать онлайн «Софи Кинселла - Моя неидеальная жизнь»

Ники Кеннеди

Sophie Kinsella

My Not So Perfect Life

Copyright © 2017 by Madhen Media Ltd.

All rights reserved.

© Фрадкина Е., перевод на русский язык, 2017

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

Часть 1

Глава 1

Первое: могло быть и хуже. Да, сообщение могло быть гораздо хуже, и об этом следует помнить. Второе: оно того стоит. Я хочу жить в Лондоне, хочу здесь работать, а сообщение – часть сделки. Это неотъемлемая часть Лондона, как Тейт Модерн.

(На самом деле, ничего похожего на Тейт Модерн. Неудачный пример.)

Мой папа всегда говорит: если ты не можешь бежать вместе с большими собаками, сиди у крыльца. А я хочу бежать вместе с большими собаками – и поэтому я здесь.

В любом случае я даже получаю удовольствие от двадцатиминутной прогулки к станции. Серый декабрьский воздух колом стоит в горле, но мне хорошо. День начался. Я в пути.

Мое пальто достаточно теплое, хотя оно стоит всего 2,99 фунта и куплено на блошином рынке. На нем был ярлык «КРИСТИН БИОР», но я срезала его, как только вернулась домой. Там, где я работаю, нельзя носить пальто с ярлыком «Кристин Биор». У вас должен быть винтажный ярлык «Кристиан Диор» или что-нибудь японское. Ярлыка может и не быть, если вы сами шьете себе одежду из ретротканей, купленных в «Алфиз Антикс».

Но только не «КРИСТИН БИОР»!

Когда я приближаюсь к Кэтфорд-Бридж, то начинаю напрягаться. Я действительно не хочу сегодня опаздывать. Мой босс теперь отпускает колкие замечания насчет людей, которые «никогда не торопятся». Поэтому я вышла на двадцать минут раньше – на случай, если выдастся плохой день.

И я уже понимаю: день просто ужасный.

В последнее время с нашей линией много проблем, и то и дело без предупреждения отменяют поезда. Беда в том, что в Лондоне в час пик нельзя просто так отменять поезда. Что остается делать людям, которые планировали сесть на этот поезд? Испариться?

Проходя через автомат, сразу вижу ответ. Люди толпятся на платформе, поглядывая на табло с информацией и бросая друг на друга враждебные взгляды.

О боже! Наверное, отменили по крайней мере два поезда. Похоже, набралось народу на целых три поезда, и вся эта толпа сгрудилась у края платформы. Сейчас середина декабря, но здесь и не пахнет Рождеством. Все слишком напряженные и замерзшие, и на них как бы написано крупными буквами: «понедельник». Единственные праздничные штрихи – это жалкие китайские фонарики и объявления на стене о работе транспорта в рождественские каникулы.

Собравшись с духом, присоединяюсь к толпе и, когда на станции появляется поезд, с облегчением вздыхаю. Не то чтобы я надеялась сесть в этот поезд. (Сесть в первый поезд? Не смешите меня!) К запотевшим окнам прижаты изнутри лица людей, а когда двери открываются, выходит всего одна женщина, изрядно помятая.

Но несмотря на это, толпа бросается вперед. Каким-то образом часть людей втискивается в поезд, и тот отъезжает. Я немного продвинулась вперед на платформе. Теперь мне только нужно удерживать свои позиции и ни в коем случае не позволять этому тощему парню с волосами, смазанными гелем, пролезть передо мной. Я вынула из ушей наушники, чтобы слушать объявления, и стою насмерть.

В лондонском транспорте – как на войне. Это постоянная борьба за захват территории, за каждый дюйм. Здесь ни на минуту нельзя расслабляться: если расслабишься, кто-нибудь прошмыгнет мимо тебя. Или наступит на тебя.

Ровно через одиннадцать минут подходит второй поезд. Я устремляюсь вперед вместе с толпой, стараясь не обращать внимания на саундтрек из сердитых возгласов: «Вы можете пройти вперед?», «Внутри есть место!», «Нужно всего лишь пройти вперед!».

Я заметила, что у людей внутри поезда совершенно другое выражение лица, чем у тех, кто на платформе. Особенно у тех, кому удалось занять сидячее место. Они словно перевалили через горы в Швейцарию. У них виноватый взгляд, но в нем читается вызов: «Я знаю, что вы там, снаружи; я знаю, что это ужасно, – а я уютно устроился внутри. Но я тоже страдал, так что дайте мне спокойно, без этих чертовых угрызений совести, читать мой Kindle, о’кей?»

Толпа волнуется, и вдруг кто-то подталкивает меня. Я чувствую у себя на спине пальцы – и вдруг ступаю на пол вагона. Теперь мне нужно ухватиться за какую-нибудь железяку и использовать ее в качестве рычага. Как только ты одной ногой в поезде – считай, что уже внутри.

Мужчина у меня за спиной, по-видимому, очень сердит: я слышу, как он громко ругается. И вдруг позади меня прокатывается что-то вроде людского цунами. Я испытала это всего пару раз, и это было ужасно. Меня тащит вперед, и я не касаюсь ногами пола. Когда двери поезда закрываются, я оказываюсь втиснутой между двумя парнями – один в костюме, второй в трексьюте^[1] – и девушкой, которая ест панини.

Нас так плотно прижало, что девица держит панини примерно в двух дюймах от моего лица. Каждый раз, как она откусывает, мне в нос ударяет запах песто. Но я старательно не обращаю внимания. И на девушку. И на двоих мужчин. Хотя я чувствую теплое бедро парня в трексьюте и могу сосчитать жесткие волоски у него на шее. Когда поезд приходит в движение, нас постоянно стукает друг о друга. Но никто не смотрит в глаза друг другу. Я думаю, если в метро на кого-нибудь посмотришь, то вызовут полицию.

Чтобы отвлечься, пытаюсь спланировать остаток своего маршрута. Когда я прибуду на Ватерлоо-Ист, нужно выбирать между Джубили-Дистрикт (на это уйдет сто лет), Джубили-Сентрал (придется долго идти от метро) и Оверграунд (еще дольше).

Да, если бы я только знала, что в конечном счете буду работать в Чизвике, то не стала бы снимать квартиру в Кэтфорде. Но я приехала в Лондон на стажировку в его восточной части. (В объявлении это место назвали «Шордич», но это не Шордич.) В Кэтфорде низкие цены, и он расположен не слишком далеко. А теперь мне просто не по карману цены западной части Лондона, да и сообщение не такое уж плохое…

– Ай! – вскрикиваю я, когда поезд резко дергается.

Меня швыряет вперед. Девушку тоже швыряет, и не успеваю я оглянуться, как в мой открытый рот попадает конец ее панини.

Я в таком шоке, что никак не могу прийти в себя. У меня во рту полно теплого рыхлого теста и подтаявшей моцареллы. Как же такое могло произойти?

Мои зубы инстинктивно сжимаются, и я тут же жалею об этом. Хотя… Что же мне еще оставалось делать? С полным ртом смотрю на нее.

– Простите, – бормочу я, но выходит «потите».

– Какого черта? – обращается к вагону девушка, не веря своим глазам. – Она же ворует мой завтрак!

Я вся покрываюсь испариной. Это плохо. Плохо. Что же мне теперь делать? Откусить от панини? (Нехорошо.) Просто выпустить изо рта? (Еще хуже.) Из этой ситуации нет никакого выхода.

Наконец я откусываю кусок от панини, и мое лицо горит от смущения. Рот набит чужим клейким хлебом, и мне приходится жевать под взглядами всего вагона.

– Мне действительно жаль, – неловко извиняюсь я перед девушкой, как только удается проглотить злосчастный кусок. – Надеюсь, вы с удовольствием съедите остальное.

– Теперь он мне не нужен. – Она злобно смотрит на меня. – На нем теперь ваши микробы.

– Ну, мне ваши микробы тоже не нужны! Моей вины тут нет: я просто упала на панини.

– Ах, вы упали! – повторяет она со скептическим видом.

– Да, конечно! А вы вообразили, что я сделала это нарочно?

– Кто знает? – Она заслоняет рукой панини, словно я могу броситься и откусить еще один кусок. – В Лондоне полно всяких странных людей.

– Я не странная!

– Можешь упасть на меня, дорогая, – с ухмылкой предлагает парень в трексьюте. – Только не жуй, – добавляет он, и весь вагон хохочет.

Я заливаюсь краской, но не собираюсь реагировать. Фактически инцидент исчерпан.

Следующие пятнадцать минут я сурово смотрю прямо перед собой, замуровавшись в своем маленьком замкнутом мирке. На Ватерлоо-Ист все мы вываливаемся из поезда, и я с облегчением вдыхаю холодный дымный воздух. Быстрым шагом направляюсь к метро, выбрав Джубили-Дистрикт. В дверях я присоединяюсь к толпе и, бросив взгляд на часы, тяжело вздыхаю. Я добираюсь уже сорок пять минут, но до места назначения еще далеко.

Когда кто-то наступает мне на ногу острым каблуком, передо мной вдруг возникает картинка из прошлого. Я вижу, как папа открывает дверь нашей кухни, выходит во двор, широко раскидывает руки, словно обнимая поля и бескрайнее небо, и говорит: «Самое быстрое сообщение в мире, дорогая. Да, самое быстрое сообщение в мире». Когда я была маленькой, то не знала, что он имеет в виду, но теперь…

– Проходите! Вы будете проходить вперед? – Мужчина у меня за спиной орет так оглушительно, что я вздрагиваю.

Состав прибыл, и, как обычно, начинается борьба между теми, кто внутри вагона, и теми, кто снаружи. Первые полагают, что он полностью забит, а последние прикидывают опытным взглядом, что в вагон легко могут войти еще человек двадцать.

Наконец я влезаю в вагон, а потом с боем выхожу у Вестминстер. Там жду поезда линии Дистрикт и медленно тащусь в нем до Тэрнхем-Грин.

---