– Ну что, вздрогнем? – предложил мутант, доставая откуда-то из-под стола мутную бутыль, в которую он каждый раз бережно переливал спирт из канистры, стараясь не пролить ни капли.

– Я пас, – качнул я головой.

К алкоголю я практически равнодушен, а в доме и так от Фыфова перегара хоть топор вешай. В связи с чем «вздрагивать» у меня сейчас не было никакого желания. Если так пойдет дальше, я спиртовой дух вообще на дух переносить не буду.

– Ну, тогда я с тренером, – пожал плечами Фыф. Налил себе полный стакан, чокнулся с бутылкой и вылил в себя прозрачную жидкость, как за себя закинул.

– Сопьешься нахрен, – мрачно заметил я, цепляя вилкой из банки кусок тушенки.

– Не дождешься, – осклабился заметно поздоровевший мутант, поигрывая небольшим, но плотным бицепсом. – Я теперь, по ходу, не тот, что раньше. Силищу в себе чувствую нереальную, никогда такого не было. Могу хоть всю бутылку зараз выхлестать не закусывая. И повторить. Там еще полканистры осталось, так что есть на чём тренироваться.

– Герой, не поспоришь, – вздохнул я. – А не боишься, что твоя Настя пошлет тебя, синяка эдакого, куда подальше? Если помнишь, она этого не любит.

Фыф нахмурил все свои три надбровные дуги.

– До наших девчонок еще добраться надо, – глухо произнес он.

– Так, может, уже можно попробовать добраться? – поинтересовался я. – «Бритва» вроде снова в порядке. Мои раны затянулись, за что тебе отдельное спасибо. Ты вон как на спиртяге качнулся, прям супермен в миниатюре. Может, хватит тут задницы отсиживать?

Мутант вздохнул, машинально погладив трофейный перстень на указательном пальце. Он его снял с жуткого порождения Монумента, которого мы завалили совместными усилиями. Законная добыча с большим черным бриллиантом в центре, наверняка на Большой земле стоящая неслабо. Но и лысому ежу понятно, что Фыф вряд ли с перстнем расстанется. Не снимает его ни днем ни ночью и уже привычку приобрел поглаживать черный камень в минуты задумчивости.

– Боязно как-то, – наконец сказал он с жалобной ноткой в голосе. – А вдруг не получится?

– Если не пробовать, точно не получится, – сказал я, вдруг прямо сейчас приняв решение. – Коль ты не забыл, это наш долг спасти девчонок.

– Ну да, – кивнул Фыф. – Закон Долга суров, но справедлив.

– Вот именно, – заметил я. – Если помнишь, это один из основных законов на зараженных землях. Не зря его с заглавной буквы пишут и произносят полушепотом, чтоб Зона невзначай не услышала.

– Впрочем, о каких это долгах мы? – встрепенулся Фыф. – При чем тут долги? Я ж Настю люблю, блин. Так что ты прав, пошли!

Он встал из-за стола, покачнулся, но равновесие сохранил. Н-да… Был бы это не Фыф, я б такого помощника послал далеко и надолго. Но именно в этом состоянии мутант и есть самое страшное оружие. Когда он ужратый в драбадан, сила ментального удара у него возрастает в разы. То есть в бою хорошо проспиртованный шам гораздо полезнее трезвого.

Собрался я быстро, благо всё, что надо, было мною собрано и упаковано заранее. Новую камуфлу из кладовки и разгрузку – на себя.

Рюкзак и винтовку СВД – за плечи.

Ручную пушку КС-23, карабин специальный калибра двадцать три миллиметра, с виду похожий на помповик с пистолетной рукоятью, – в руки.

ПСС, пистолет самозарядный специальный, компактный и бесшумный, – за пазуху, в специально для него сшитую потайную брезентовую кобуру.

Ну, и, само собой, два моих боевых ножа, не раз выручавших меня в сложных ситуациях. «Сталкер» в ножнах – за высокое голенище берца. А «Бритву» – на пояс.

Вроде всё. Попрыгал, поводил руками туда-сюда. Вроде ничего не звенит, не жмет и не топорщится. Значит, можно выдвигаться.

Пока я снаряжался-упаковывался, Фыф тоже времени не терял, даром что поддатый. Он также за неделю всё продумал и, поковырявшись в кладовой, вышел из нее – ну прям одинокий рейнджер, только вариант уменьшенный и сильно жуткий на морду лица.

Никогда бы не подумал, что шам-алкоголик умеет шить, но подогнанная за неделю новая камуфла сидела на мутанте как влитая. На поясе – «Макаров» в кобуре справа, слева – нож «Антитеррор», далеко не самый легкий из боевых. Лучше б «Кобру» или «Гюрзу» зацепил, обширный арсенал сталкерского «пансионата» позволял вполне. Но нет, по ходу, почуял Фыф в себе силушку и вооружился соответственно. При этом сильно поздоровевший Фыф сменил свой малогабаритный «Кедр» на АКС74У.

– Не тяжеловато будет? – поинтересовался я, кивнув на автомат.

– Справлюсь, – буркнул мутант. – Сколько можно пистолетными пулями словно горохом отплевываться?

– Твое дело, – не стал спорить я. – Ну что, двинули?

Не хотелось мне открывать портал в мир Кремля прямо в помещении. Подозреваю, что после закрытия оного на деревянном полу могла остаться выжженная воронка, еще и дом загорится пожалуй. Поэтому мы с Фыфом предусмотрительно покинули гостеприимный «пансионат», плотно прикрыв за собой дверь и нажав при этом на потайную кнопку. Всё. Теперь тому, кто несанкционированно попытается проникнуть внутрь дома, не позавидуешь. Хитроумные сталкеры хорошо позаботились о том, чтобы нашпиговать свой «пансионат» достаточным количеством смертоносных внутренних ловушек.

Впрочем, и с внешней безопасностью деревянного строения, расположенного посреди густого леса, всё было в полном порядке.

Дом в радиусе пятидесяти метров окружало самое настоящее минное поле. Неровная земля с вроде бы хаотично разбросанными кочками, бугорками, ямками, меж которыми, если присмотреться, то тут, то там торчали едва заметные усики, проволочки, штырьки…

А для совсем недогадливых вокруг «пансионата» были понатыканы шесты с приколоченными к ним кусками жести, на которых красной нитрокраской было набито через трафарет одно-единственное слово: «Мины!» Для мутантов же, которые читать не умеют, на краю минного поля располагались другие шесты, на которых торчали полусгнившие головы ктулху. В общем, хорошее место для отдыха в Зоне, продуманное до мелочей. И вокруг – ни души, даже вездесущих ворон не слышно. Что, впрочем, понятно: ну его нафиг шататься вокруг дома, от которого настолько явно веет смертью.

Мы с Фыфом осторожно перешли минное поле по извилистой тропинке, которую нам перед уходом набросал Винт на листке бумаги. При этом шам, идущий замыкающим, тщательно заметал наши следы обычным веником, взятым из дома – это чтоб никакой урод не смог по ним отыскать путь к крыльцу «пансионата».

Наконец мы оказались в тени кривых, облезлых деревьев, изуродованных радиацией. Фыф бросил веник в кусты и поинтересовался:

– Ты точно уверен, что мы с тобой попадем в ту временную точку, откуда вышли?

– Не хотелось бы, – проговорил я, извлекая из ножен «Бритву» и мысленно сосредотачиваясь. – Если помнишь, тогда пятиглазый урод нам обоим чуть мозги не изжарил. Поэтому хорошо бы попасть туда чуть раньше нашего перехода, хотя бы минуты на две. И немного в другом месте…

Я закрыл глаза, очень четко представляя себе, куда хочу переместиться. При этом я думал о своем ноже не как об оружии, не как о предмете с рукоятью и остро заточенным клинком, отливающим лазурным светом. Я мысленно обращался с просьбой к своему давнему другу, которого недавно ценой неимоверных усилий мне удалось излечить от тяжелой болезни. Этот старый боевой товарищ грел сейчас мою ладонь вполне живым теплом, и я был уверен, что он слышит мою просьбу. Иначе и быть не могло. Иначе тогда какой смысл в моей миссии – если, конечно, таковая существует? И какой из меня нахрен Меченосец-борец с нечистью, если я не смогу выполнить свой долг и спасти тех, кого я твердо пообещал самому себе вырвать из лап пятиглазого шама?

Рукоять «Бритвы» уже не грела, а жгла мою ладонь, еще немного – и кожа пойдет ожоговыми волдырями. Я открыл глаза и увидел, что интенсивность лазурного света, исходящего от ножа, усилилась многократно. И без подсказки ясно – пора. Сейчас или никогда, ибо аномальная энергия «Бритвы» иссякает с каждой секундой.

Я размахнулся – и нанес своим ножом длинный удар, словно вспарывал сверху донизу огромную картину, растянутую от свинцовых туч до серой травы под нашими ногами.

И картина поддалась.

Послышался треск, лазурные молнии побежали по разошедшимся в стороны краям разреза. Пространство, рассеченное «Бритвой», дрожало и грозило схлопнуться обратно. Но молнии, то и дело пробегающие по краям разреза, держали его, словно электрические пальцы.

Я не стал рассматривать, что же находится за краем междумирья. Я и без этого твердо знал, что там. Огромный город, переживший атомную войну, в центре которого возвышается Кремль – последний оплот человечества, символ возможного возрождения мира, сожженного ядерным апокалипсисом^[1].

И я шагнул вперед, с земли, отравленной радиацией, на такую же землю иной вселенной… А, может быть, это и был наш мир, только через двести лет после ядерной катастрофы. Впрочем, какая разница. У меня был Долг перед женщиной, которую я когда-то любил, и я намерен был оплатить его любой ценой.

В мире чернобыльской Зоны светило утреннее солнце, а вселенная Кремля встретила меня вечерней прохладой. Хорошо бы, чтоб это был тот самый вечер, из которого мы с Фыфом были вынуждены уйти. Но мы обещали вернуться – и вот мы возвращаемся!

Мы?

Я обернулся, почувствовав, что рядом со мной никого нет…

И закусил губу, увидев то, что меньше всего ожидал увидеть.