Спрятавшаяся за высоким тыном деревня высыпала на улицу мало не вся. Дивились, тыкали пальцами, спрашивали, как поймал урода, да что собирается делать. Настрой поселян оставлял желать лучшего. По всему люди натерпелись от набегов лихих людей. Но когда Пенкарий доказал, что человек сей дикий его сына, то есть Ёршика, от медведя спас, народ чуть пообмяк. Добро к добру идёт. У Пенкария и так дом не из последних. Корова даже есть. На всю деревню три осталось. Остальных – то сами поели, то находники угнали. А Пенкарий себе ещё и работника из лесу приволок. И видно – смирный. Не кричит, не кидается. Хотя рожа уж больно страшна. А худой!

Гуго шёл себе и шёл. Что голый, так не впервой. Приходилось уже. Выводили его как-то на лобное место в полнейшем неглиже, то есть без оного. Выводили, дабы произвести усекновение мужского естества. Ратуйте, люди добрые, осквернителя на казнь ведём! Мужская половина зевак добросовестно ратовала, женская находилась в задумчивости.

Гуго тогда послали в разведку. Его отряд производил осаду требуемого нанимателем городка по всем правилам. Производил, производил, да всё мимо. Стены стояли себе. Жители городка даже с некоторой ленцой отбивались от наёмников. Особого урона никто никому пока не нанёс. Командиры знали про сеть катакомб, растянувшихся на несколько миль вокруг городка. Предполагалось, что по подземным коридорам поступает продовольствие. Следовало выкрасть из дома мэра план катакомб.

В дом он пробрался, а дальше всё пошло наперекосяк. В кабинете мэра, где полагалось находиться карте, хозяин на столе разложил девчонку и пользовал по-полной. Слуги, понятное дело, подглядывали. Гуго метнулся в одну сторону – спугнул охрану, метнулся в другую, и аккурат попал в спальню мэра. Слишком молодая для старого сатира хозяйка противу ожиданий шум поднимать не стала, а только для приличия закатила глазки, вроде в обмороке. По коридорам метались стражники. Выбирать не приходилось. Если Гуго тут застукают, может, и отбрешется, дескать, любовь у него. Пришлось соответствовать избранной легенде. Он даже увлёкся. И всё бы обошлось, да в спальню в самый неподходящий момент прокрался штатный любовник хозяйки. Он и поднял шум. Гуго объявился чужестранцем до умопомрачения влюблённым в даму. Оружия при нём не нашли, подопрашивали, разумеется, но он стоял на своём. Тут ему и присудили усекновение мужских признаков.

Что значит – молодость! Он бы остался верен клятве наёмника даже под ножом кастратора. Честь дороже! Обошлось… Его ещё не довели до помоста, на котором производились экзекуционные мероприятия, когда на стену города, поголовно сбежавшегося смотреть казнь, по приставным лестницам не очень даже торопясь взобрался его отряд. Лобное место окружили вооружённые до зубов наёмники. Городская стража вкупе с охраной мэра тут же сложила оружие. Недоусекновенного Гуго произвели в результате в командиры отделения.

Сарай – щелястые стены, пыльный свет, сквознячок, обдувающий тело. Сено. Мягко, душисто, спокойно. Корова жевала за перегородкой. Вздыхала по-бабьи.

Гуго заплакал. Почти год он прожил в шкуре зверя. Какое-таки счастье вновь чувствовать себя человеком. Пусть ущербным. Пусть, каким угодно, но человеком!

Пенкарий принёс миску каши. Гуго сглотнул её в один дых. Хозяин хрюкнул и принёс ещё. Вторую миску Гуго смаковал. С тем его и оставили, чтобы на завтра вывести из сарая и приставить к работе.

А ничего другого и не ожидалось. Король схватился за простой крестьянский труд, впору останавливать. Пенкарий начал осторожно радоваться своему везению. Шутка ли: в семье одни бабы – жена и три дочки-подростки. Семилетний Ёршик не в счет. Что он может, разве гусей пасти. А тут – мужик в полной силе. Но оно, всяко, присмотра требовало. Вот хозяин и ставил его рядом что на пашню, что на другую работу. Где и подсказать. Мужик оказался не сильно сведущ в крестьянском деле. А уж изрезан да исколот! Вся грудь в рубцах. А один так вовсе – будто его напополам рвали. Стало быть – наёмник.

Пенкарий родился тут, тут прожил всю не такую уж короткую жизнь. В столицу приходилось несколько раз наведываться. Он ещё ярмарки помнил, которые бывший Алекс устраивал. Потом уже при нонешнем короле, который тоже уже бывший, ежегодно на зимнюю ярмарку возил зерно, овощи, поздние яблоки – поднялся, зажил. Да только всё хорошее почему-то быстро кончается. Погинул король Гуго, и стало в стране плохо, как даже при прежнем Алексе не бывало. Что ни месяц, на деревню набег.

Лихие люди в первый раз сильно позорили. Но народ тут жил упорный. Сдаваться просто так никто не хотел. Поставили вокруг селища высокий тын, благо лес кругом, – дерева сколь хошь – стали отбиваться.

Так он себе думал, раскорчёвывая ближнюю поляну. Немтырь, который только и мог, что мычать да рычать – тут же. Отъелся немного. Мясо на костях наросло. Вдвоём они поддели длинной дубовой вагой пень, подналегли и тот зашевелился, полез, обрывая корни. Хрясь, пень вырвался из объятий земли. Теперь следовало обрубить торчащие во все стороны отростки, обвязать комель и утащить на край поляны. Туда они уже принесли несколько выворотней. К зиме их перевезут в деревню. Сколько той зимы, а дрова таки нужны – дом обогреть, пищу приготовить. В непогоду лишний раз в лес идти неохота. Пенкарий с лета о зиме думал. То-то у него и дом был справный.

Крик сойки застал их за обвязыванием. Только Пенкарий придумал, как верёвку пропустить, чтобы обрубки особо не мешали – она тут как тут. Скрипучий голос противнющей птицы разнёсся на весь лес. Какая тут верёвка. Шабаш, чужие на подходе! В этот раз сойка кричала особенно долго. Значит, их много.

– Бросай работу, – крикнул он Немтырю.

Тот поднял голову, непонимающе захлопал глазами.

– Бросай, говорю. Набег. Давай, в деревню. Ворота бы успеть затворить. А там, как Великие Силы да помогут.

По дороге они ещё задержались у высоченной сосны, которая тут неизвестно откуда произрастала в полном одиночестве. Сосновые боры начинались много севернее. А эта тут вот родилась и выросла. Среди мохнатых лап на вершине была устроена люлька, в которой с рассвета до заката сидел наблюдатель. Туда отправляли больше мальчишек. Но и девчонок приходилось, которые лазать по деревьям не боялись. Сегодня случилась очередь младшей дочери Пенкария. Это она дудела в специальный манок, изображая сойку. Дождались, пока девчонка спустится по верёвочной лестнице и побежали. А находники оказались уже совсем близко – голоса, выкрики, хруст валежника под ногами. Пенкарий и Немтырь припустили, а девчонка отстала. Надо бы обождать, да только отец рассудил, если задержатся, всем погибель. Бандиты на пятки наступали. Пенкарий и рванул, что есть мочи. Девчонок у него три. Если с этой… так ещё две останется. Рвануть-то рванул, да только Немтырь его обогнал. И не один. Он нёс девчонку на плече, как волки ягнят носят. А бежал легко, будто порожний.

Пенкарий их уже возле ворот догнал, створки запахнул и заорал, чтобы Немтырь помог брус в пазы заложить. Тот девчонку бросил, легко поднял трёхпудовый брус и кинул в кованые петли. Погоня разбилась о тын. Растеклась. Стало слышно, как они шелестят вокруг, наискивая слабое место. Да только не было таковых.

По шуму, доходящему из-за тына, находников казалось не так уж много.

Человек десять-двенадцать. А с другой стороны, что может дюжина оружных сделать с мирной деревней? То-то! Сиди да держи наготове косу или молот, на случай если прорвутся. У Пенкария даже меч был, в прошлом набеге добытый. Тогда и вовсе негодящие бандиты пришли. Полуживые от голода, пять человек. Деревня их задавила. Никто из своих не пострадал. Пенкарию вот меч достался, как он первым из ворот выбежал, и давай находников косой крошить.

Нонешняя ватага оказалась хитрее. Уже через малое время между затёсанных верхушек забора показалась кудлатая голова. Видать, они лестницу с собой несли. Ах, вы так! Пенкарий опрометью кинулся в дом за охотничьим луком.

Первая стрела ушла в небо. Вторая ударила в бревно. Стрел осталось всего ничего. Немтырь вдруг твёрдой рукой отобрал у Пенкария лук, натянул тетиву и пустил стрелу точно в бандита, который уже спрыгнул на эту сторону и кинулся к воротам открывать. Следующая стрела тоже попала в цель, и ещё одна. Больше никаких голов над тыном не наблюдалось. Бандиты сообразили, что так по одному их перестреляют, как перепёлок, и собрались у ворот. Створки затряслись. С той стороны в них били тараном.

Простые ворота это вам не крепостные, в которые стучи не стучи бревном, только огребёшь горшок кипящего масла на голову. Деревянные плахи недолго терпели, быстро начали отскакивать по одной.

Деревенский люд переминался по сю сторону в ожидании атаки.

Да только Нетмырь не стал дожидаться – первым поперёд Пенкария влетел в сарай и схватил косу. А хозяин тут и рассудил, как лучше: заорал, чтобы тот отдал косу ему, а сам вынес из дома меч. Немтырь аж осклабился. А в руки взял, как вросло – точно наёмник.

Они из дому выскочили, а тут и ворота встали нараспашку. Находники, как ворвались, так толпой и попёрли на горстку поселян, вооружённых кто чем. И у самих оружие не очень, однако, короткие мечи у двоих имелись.

Всего их оказалось человек восемь. Оборванные, худые, но ещё проворные. Значит, не совсем оголодали, это когда уже не ходишь, а ползаешь, не замахиваешься, а вяло ручкой делаешь, вроде напугать. Может, в других деревнях такое и проходило, да только не у них.

---