Стану рыжей и мертвой, как ты

Анна Данилова

© Данилова А., 2019

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

…

Какое это счастье, что наши мысли никому не дано услышать или прочувствовать. Иначе как же стыдно было бы жить, зная, что ты – как на ладошке и о тебе всем все известно. Даже то, с каким удовольствием ты, пусть и мысленно, простреливаешь чью-то голову или вонзаешь нож по самую рукоять в сердце… Хотя нет, вряд ли это ощущение можно было бы назвать удовольствием. Нет, это просто наступивший в твоей душе (и такой долгожданный) покой. Вот как это можно назвать. Хотя, возможно, для этого чувства просто не придумали еще слова, настолько все это сложно и неоднозначно. Но все-таки чувство горькой радости – вот оно, и оно реально, переполняет меня, когда я вижу последствия своих действий… Главное – насытить эту жажду, утолить, освободиться наконец… Накормить этого пожирающего тебя изнутри зверя, имя которому – месть.

Когда же я стала убийцей? Помню ли я, когда меня охватило это сильное чувство – желание убить? Да, отлично помню. Мне не забыть его никогда. Помню этот момент буквально во всех подробностях. Солнце, теплая трава, птичий гомон, раздавленная земляника, прилипшая к подошвам, аромат этой мелкой, красной, зернистой переспевшей ягоды, разлитый над поляной…

1. Лина Круль

Вот почему все самые важные, судьбоносные решения мы принимаем в юности, когда действуем, подчиняясь скорее чувствам, чем разуму? И ведь от этих самых решений зависит ну просто вся жизнь! Причем совершая ошибки, мы первое время не хотим в них признаваться и ищем оправдание своим отчаянным поступкам, и даже подгоняем саму жизнь под них, а в результате расхлебываем сложившееся долгие годы. Но как горячи мы в своих суждениях, как непоколебимы в принятых решениях! Сейчас, оглядываясь назад, я спрашиваю себя, как бы я поступила теперь, когда голова моя холодная и мозг как будто бы стал старше и научился принимать правильные решения? Думаю, что я поступила бы так же, ну или почти так же, разве что поостереглась подпускать к себе очень близко людей, которых я включила в свой опасный план. В то время судьба этих людей волновала меня меньше всего. Они должны были сыграть роль инструментов в моем деле. И я старалась не думать о том, что они – живые существа, со своими чувствами, с сердцем, которое пока еще не утратило способности любить. Но, видит бог, я не желала им зла. Единственное, что мне было от них нужно, – это помощь. И не так уж много усилий с их стороны было потрачено, чтобы я считала себя обязанной им. К тому же я думала тогда, что у каждой услуги есть своя цена, и я готова была заплатить за нее. Может, не сразу, но потом – уж точно. Я знала, что у меня все получится.

…Я вошла в супермаркет, и мне показалось, что все смотрят на меня, будто бы я голая. Хотя на мне были джинсы и мужская рубаха в клетку. Зубы мои стучали, несколько раз я даже прикусила язык. А внутри моего тела и вовсе все клокотало, в животе бурлило, словно туда плеснули дрожжей. Это были разбушевавшиеся нервы. И больше всего я боялась, что в какой-то момент я не выдержу, сорвусь и если не умру прямо здесь, растянувшись на теплых по-летнему плитках пола, то взорвусь, как бомба.

Ноги сами привели меня в туалет. Выйдя из кабинки, я подошла к раковине и пустила горячую воду, выдавила себе в ладонь мыльную пену и принялась мыть руки. Словно дьявол нацепил мне на глаза очки с кроваво-красными стеклами – глядя на свои руки, я видела красную пену, а руки почему-то не отмывались и продолжали быть жирными и липкими от крови. Вот что такое воспаленный мозг! Откуда, спрашивается, взяться кровавой пене, если руки я отмыла еще в роднике? Да и одежду, перепачканную кровью, я спрятала в кустах, да еще в таком месте, где ее точно никто и никогда не найдет.

Выйдя из туалета, я остановилась возле стенда с объявлениями и рекламой. Вот, к примеру, маленькая частная гостиница «Голубка». Это кто же придумал такое название для места, которое, скорее всего, представляет собой маленький бордельчик? А как еще можно назвать гостиницу, где комнаты сдаются по часам? Я сфотографировала объявление и быстро, чтобы не привлекать к себе внимания (мания преследования – страшная штука!), отправилась в глубь торгового зала. Я точно знала, что мне нужно. Сначала в металлическую тележку положила краску для волос, кое-что для гигиены, затем связку бананов и бутылку минеральной воды. Выйдя из супермаркета, я отошла в сторону и пересчитала деньги. Их оставалось не так уж и много, вернее, совсем мало. Но я была рада и этому, как и тому, что мне вообще удалось выручить в скупке за маленький перстенек и цепочку несколько тысяч рублей. «Когда-нибудь, – подумала я с каким-то веселым детским злорадством, – я приду в эту скупку и выскажу этому румяному старикану все, что я о нем думаю. Или просто разобью витрину его конторки булыжником. Так безжалостно обдирать граждан!»

Я позвонила в «Голубку», забронировала себе комнату на сутки и, поймав такси, отправилась туда.

Город был мне не знаком, я знала в нем всего лишь одну улицу и один дом. Расположенный на волжском берегу, он был зеленый и чистый, в бульварах и цветниках. И если поначалу он показался мне приветливым и красивым, теперь же я воспринимала его как преддверие ада. Уже очень скоро, успокаивала я себя, я его покину. Но пока что мне предстояло выполнить часть моего плана. Если я сейчас совершу ошибку, испугаюсь и уеду, то не прощу себе этого никогда.

Гостиница «Голубка» располагалась почти в центре города, на тихой зеленой улице, засаженной старинными липами и тополями. Липы цвели и источали сладкий дурманящий аромат. Еще вчера, вспоминала я, заливаясь слезами, мы восхищались этим ароматом, радовались чудесной погоде, июньскому щедрому солнцу, сейчас же я, чуть живая от потрясений, входила в гостиничный номер, как сомнамбула – почти без чувств, лишь с пунктиром обязательств и действий в голове.

Я заперлась в номере и первое, что сделала, это достала из пакета краску для волос. Что-то подсказывало мне, что, несмотря на весь хаос в душе и голове, чисто внешне я должна была выглядеть так, словно у меня все в полном порядке. И если мои глаза горят безумием и зубы стучат от страха, я не должна подавать виду, что все так плохо.

Мои светлые волосы должны стать каштановыми, рыжеватыми. Быть может, изменив слегка свою внешность, я изменю и свою судьбу. Я уцепилась за эту придуманную кем-то формулу как за спасительную соломинку. Во что только не поверишь, лишь бы добиться своей цели и главное – поверить в то, что ты все делаешь правильно.

В номере сильно запахло аммиаком, кожа на голове под краской зудела и чесалась. Особенно саднило в одном месте, на макушке. Слезы текли по моим щекам. Я сидела на диване перед включенным телевизором, ничего, однако, не воспринимая. Рядом лежал телефон, он заряжался. Еще несколько минут, и я погружусь в страну под названием Интернет, в которой буквально до сегодняшнего дня я жила, как турист, жадный до развлечений. Сейчас же он должен подсказать мне, к кому в этом городе я могу обратиться за помощью. Это должен быть мужчина, следователь или опер, непременно молодой и неженатый. Мне предстояло надавить на его чувства и заставить хотя бы немного поработать.

Смыв ядовитую краску с волос и подсушив их феном, который нашла в шкафу, я посмотрела на себя в зеркало. Вот так. Пышное золотисто-каштановое каре, узкое бледное осунувшееся лицо с огромными темными глазами. Мне двадцать три года, меня зовут Лина Круль. И я должна найти в себе силы жить дальше. Не раствориться в обрушившемся на меня кошмаре, не потеряться, не свихнуться, а собраться и восстановить в этом мире хотя бы немного справедливости. Мне хотелось равновесия. Еще тогда я верила, что этот день когда-нибудь настанет.

В таких делах важен план. И я, погрузившись в Сеть, принялась изучать представителей правоохранительных органов этого города. Но далеко не всегда в сетевое пространство помещают портреты следователей или оперов. Да, о некоторых писали статьи, у них брали интервью, но вот чтобы в «картинках» появилась галерея всех этих капитанов или майоров, такого не было. И уж точно не могу объяснить, почему мой выбор пал на следователя по фамилии Дождев. Тридцать пять лет, холост, майор. Будучи еще опером, он раскрыл несколько громких убийств по области, был награжден, потом его ранили в бандитской перестрелке на каком-то Графском озере, после чего он долго восстанавливал свое здоровье, а заодно и завершил свое образование, получил диплом Академии права, где последние несколько лет учился заочно.

Читая интервью с ним, я подумала, что этот человек много страдал, а потому способен к сопереживанию, понимает чужую боль. Дмитрий Дождев. «Человек с таким именем и фамилией уж точно не мог быть грубым солдафоном», – решила я и принялась действовать. О том, чтобы прийти к нему официально, на прием, не могло быть и речи. Мне надо было раздобыть его домашний адрес. Но как, если я никого в этом городе не знаю? Спросить у его коллег? Тоже глупо, учитывая, что наша с ним встреча должна выглядеть случайной.