С тоской разглядываю дверь кабинета, одновременно приглаживая растрёпанные волосы. За дверью подозрительно тихо. Странно. Так, заходим на счёт «три». Три. Два. Один. И словно вырывая болезненный зуб, рывком открываю дверь. Двадцать шесть пар глаз устремляются на меня в безмолвном оцепенении. Блин! Наверно, надо было постучаться. Мельком замечаю, что на партах у всех одиноко белеет лишь листочек. Нет! Только не говорите мне, что у нас опять внеплановая контрольная!!! От ужаса у меня образуется чёрная дыра в желудке. Медленно поворачиваю голову
к учителю. Он внимательно меня разглядывает, от его пристального взгляда размер чёрной дыры становится больше, поглощая весь мой организм. Слова «Простите, пожалуйста, за опоздание!», которые я репетировала всю дорогу, застряли где-то глубоко внутри. Изо рта вырывается только хриплое дыхание. Чёртова одышка!

– You may take your seat! – спокойно произносит учитель.

– А? – Мой мозг сегодня туго соображает. Очень туго. Особенно по-английски.

– Садись быстрее, Селиванова! У нас контрольная, между прочим, – недовольным голосом произносит гроза двоечников и девичьих сердец Данил Романович.

Я раскрываю рот от удивления, наверно, чуть шире, чем все остальные в классе. Такого ещё не было: опоздать на его урок, да ещё и на контрольную, и при этом не быть осмеянной публично. Его что, похитили пришельцы и промыли мозги? Наконец-то!

– Вот это да! – шепчет моя соседка по парте Катя. – Насть, вот это тебе повезло!

– Иванова! – Строгий голос сеет гробовое молчание.

Я смотрю на задания. Теория про промывку мозгов с крахом рушится. Мы и половины из этого не проходили. Он, как всегда, в своём репертуаре. «Вы должны выходить за рамки школьной программы и самостоятельно изучать дополнительную информацию», – звучит у меня в голове его противный голос. Как же он меня бесит! Даже словарями не даёт пользоваться! Про то, чтобы где-то списать или подсмотреть, я вообще молчу! В тишине класса слышится только панический скрежет ручек. Столько задании, и так мало времени! Время поджимает!

Вдруг раздаётся неуверенный стук в дверь, и заглядывает секретарша директора:

– Данил Романович, эмм… простите… вас директор просил к нему зайти, – краснея и запинаясь, мямлит девушка. Так, твой диагноз однозначен.

Объект её мечтаний смотрит сперва на неё, затем на часы. Осталось семь минут до конца урока. Потом на меня.

«Чёрт! Чего это я на него пялюсь?!!» – быстро опуская голову, возвращаюсь к работе.

– Селиванова! – Я вздрагиваю, услышав свою фамилию. – Соберёшь работы и занесёшь в учительскую на перемене.

А чего сразу Селиванова? Я даже не дежурная! Весь класс дружно провожает учителя ошарашенным взглядом. Когда за ним закрывается дверь, все удивлённо переглядываются, а потом дружно шуршат книжками и словарями. Наверно, инопланетяне над ним таки потрудились!

Звенит звонок на перемену. Никто, естественно, и не чешется сдавать работы. Стою над всеми, как цербер, и подгоняю злобным взглядом. Естественно, меня все игнорят. Вам-то классно, а мне их ещё в учительскую занести надо.

Звенит звонок на следующий урок. Я молча закатываю глаза, представляя свою казнь господином «Я – знаю – английский – лучше – всех».

– Так! Быстро все сдали работы, – командует староста. Спасибо тебе, добрый мальчик! Он сразу вырос в моих глазах. – А ты, Селиванова, чего стоишь – прохлаждаешься? Или я должен за тебя ещё и работы отнести?

«Было бы неплохо! – думаю я, занося его в свой чёрный список. – Раскомандовался тут!»
Не люблю я лишнего внимания к себе. У меня это что-то вроде фобии или комплекса. Не знаю.

В бывшей школе, в которой я училась до девятого, в шестом классе у нас был конкурс красоты «Мисс Зима», который проводило местное модельное агентство, аля Что-то-там-моделс. Победительница среди своих классов (начиная с шестого) автоматически поступала на курс обучения (платный) и получала в придачу парочку подарков (довольно жлобских). Принять участие мог каждый. Просто заполни заявку и заплати небольшую сумму. Этот урок я усвоила навсегда: когда просят заплатить за участие, ничего хорошего из этого не будет! Мою гениальную идею принять участие в конкурсе мама восприняла довольно скептически, особенно когда узнала, что за
это ещё и денег придётся заплатить. Но так как она никогда не ограничивала мои начинания, сказала: «Хочешь – участвуй». А я очень хотела. Сладкий аромат возможности стать знаменитой и богатой моделью полностью меня пленил. Накануне конкурса я ломала голову, что бы мне надеть.
У нашей семьи тогда был не лучший финансовый период, да и одежды было не так много. И я пошла за советом к маме. Это был первый и последний раз, когда я спрашивала её совета. Моя мама человек практичный, но безвкусный. Посоветовала надеть то, что и обычно в школу. Но я навела справки, и мои подружки собирались прийти в новых платьях, о чём я и сообщила маме.

– Если их родителям хочется потом лечить цистит, то пожалуйста. В платье ты участвовать не будешь, школа еле отапливается, особенно актовый зал, а на улице минус двадцать. Если хочешь пойти в чем-то новом, надень кофту, которую бабушка подарила тебе на день рождения, – прозвучал такой ответ.

Кофта была ужасная! Такое ощущение, что бабушка покупала её себе и размерчиком слегка ошиблась. Но сила маминого убеждения не знала границ. И вот я в кофте. Словно в болотно-зелёном мешке, расшитом бисером. Чтобы хоть как-то придать этому убожеству женственный вид, я надеваю юбку. Да-да, я знаю, что я лох! Конечно же, мама в колготках меня в мороз и за порог дома не пустит. Поэтому я стою в этой кофте, вязаной юбке почти до колен и гамашах (это тёплые вязаные штанишки, кто не знает). Да-да, я в курсе про лоха.

Итак, конкурс. Мамы суетливо помогают переодеться и накраситься моим одноклассницам и девочкам с параллельных классов. Моя даже посмотреть не пришла. Работа и всё такое. Школа у нас была большая, и поэтому дур хватало. Набралось человек тридцать желающих. И в этой всеобщей суете стою я, спокойно наблюдаю. «Эй, девочка, здесь могут находиться только участницы! – говорит мне какой-то чел, видимо, организатор. – Иди, в зале присядь!» «Так я участвую», – отвечаю я, показывая номерок. «Так давай переодевайся быстрее, мы начинаем через пять минут!» «А я уже готова», – беззаботно отвечаю я. Он по-новому оценивает мой внешний вид, удивленно моргает и молча уходит. И почему меня тогда не насторожил его взгляд?

За минуту до выхода нам объясняют в двух словах, как пройтись по сцене и кокетливо улыбнуться в конце. Все девочки откровенно на меня пялятся. Моя кофта и гамаши явно выделяется на фоне почти летних платьев. «Зато мне не холодно», – утешаю я себя.

Суть конкурса такова: после небольшого дефиле участница становится посреди сцены и ей хлопают. Если зал хорошо поддержит участницу, то она проходит дальше. Я ещё до выхода на сцену понимала, что нахожусь в полной заднице. Но такой уж я человек, не привыкла отступать. Поэтому я вышла на сцену.

Стараюсь не смотреть в зал. Промаршировав по сцене, останавливаюсь в центре. Тишина. Пол поплыл из-за проступивших слёз. Боже, как стыдно! Я словно голая стою. Вдруг тишину обрывают одинокие хлопки, фырканье с первого ряда… и дикий хохот всего зала. Я убегала со сцены, не видя ничего перед собой, только пелену из слёз. Ненавидя весь мир, я сидела, обняв коленки, в техпомещении, пока не пришла уборщица.

Вот с тех пор я как-то не люблю привлекать к себе внимание. На маму я, конечно, не держу обиду. Но авторитет знатока моды и стиля в моих глазах она утратила навсегда.

– Йоу, Селиванова! Не зависай! – вырывает меня из грустных воспоминаний голос старосты.

Быстро хватаю уже собранные им работы и выбегаю из класса, практически столкнувшись с химичкой.

– Меня работы попросили отнести, – на ходу поясняю я и, не дожидаясь разрешения, бегу в учительскую.

Быстро хватаюсь за дверную ручку, но она резко ускользает от меня. И я, теряя равновесие, падаю в неожиданно открытое кем-то пространство учительской. И этот кто-то ловко подхватывает меня, не давая упасть. Мой взгляд упирается в белоснежную рубашку, а нос ловит знакомый пленительный аромат. Быть того не может! Дежавю? Охваченная маниакальным желанием узнать правду и не осознавая, что делаю, хватаюсь за пиджак двумя руками и рывком стягиваю его с плеч. Ага! Бинго! Моя помада на белой ткани. Поднимаю глаза и встречаю удивлённый взгляд того, чьи контрольные только что выпали из моих рук. Вся жизнь проносится перед глазами, включая недавние события в автобусе. Ошарашенно моргаю в такт с ударами своего сердца. А он, усмехнувшись, говорит:

– А ты, оказывается, дикая штучка! Лезешь целоваться, лапаешь, раздеваешь прямо в учительской. Притормози, мы пока ещё в школе. – По его голосу я не могу понять, он шутит, издевается надо мной или намекает на продолжение после школы?!!

Любой из этих вариантов меня безумно смущает. Издаю непонятные звуки, пытаясь оправдаться толпой народа, кочками, бездарным водителем, и одновременно пячусь назад к выходу. Но он куда проворней, чем я, резким движением мой X-попутчик захлопывает дверь за моей спиной, обрезав все пути к отступлению. Я вжимаюсь в дверь, с испугом смотрю на своего учителя, который угрожающе сокращает между нами расстояние. Он же не собирается меня бить?

Учитель стоит на расстоянии менее вытянутой руки, пристально сканируя меня своим взглядом. Никогда не замечала, что у него такие изумрудно-зелёные глаза. Густые тёмные брови и до безобразия пушистые ресницы. Блин! Наверно, даже длиннее, чем мои. И волосы у него гуще. Такие тёмные. Почти чёрные. Теперь я понимаю своих одноклассниц, которые говорят, что ему с такой внешностью нужно было стать моделью или актёром.

– Куда-то собралась? – медленно спрашивает он, а взгляд как у кота, который загнал мышку в угол. Язык прирос к нёбу, и на связную речь рассчитывать как-то бессмысленно, поэтому утвердительно машу головой. Но заметив, что такой ответ ему не по душе, машу головой уже в другом направлении.

– А ты в курсе, что со своими учителями нужно здороваться при встрече? – так же медленно произносит он, наклоняясь ближе.

От его дыхания у меня уже шевелится чёлка.

---