Читать онлайн «Генератор участи»

Памяти О. Б. Н.,

соратника и технократа

Иллюстратор Grandfailure

Иллюстратор IrLi

© Елена Долгова, 2020

© Grandfailure, иллюстрации, 2020

© IrLi, иллюстрации, 2020

ISBN 978-5-4496-8689-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Все события вымышлены, все совпадения случайны

Часть первая. Афера Неудачников

Глава 1. Остров

Северо-восточная Европа

«Обмен Разумов – грязное дело!»

(Роберт Шекли)

Лес шумел всю ночь. Циклон раскачивал мокрые ели, ливень хлестал по старым корягам, потоки дождя заливали одинокий остров и приземистый купол посреди него. К утру непогода улеглась и перестала будоражить заболоченное озеро.

Было тихо. Под слоем земли и бетона, в одной из подземных комнат, возле зеркальной стены устроился человек с мольбертом. Художник разглядывал свое отражение в зеркале: силуэт, голову, твердо очерченное лицо. С таким отстраненным интересом изучают чужие фото. Он сменил кисть, взял немного краски и подправил автопортрет, придавая изображению большее сходство.

– Довольны?

Собеседник внезапно вошел через раздвижные двери. Зеркало искоса отразило и этого – низенького, подвижного, словно белка.

– Нет. Картина мне не удалась. Мне сейчас ничего не удается. Похоже, но не отражает внутренней сути. Дешевая поделка в самом полном смысле.

– Ерунда, к черту неприятие. Воспринимайте себя целостно, в зеркале вы, ваш собственный облик в силу сложившихся обстоятельств… А портрет этот, Тони… знаете, он очень хорош. Спалите-ка его на всякий случай. Допишите до конца, раз мазня вас развлекает, а потом бросьте в мусоросжигатель. Нам лишние улики ни к чему.

Живописец отложил кисть и криво улыбнулся.

– Я до сих пор не могу понять, как со мною проделали это. Послушайте, Феликс, скажите мне правду – как?

– А разница есть? Лишнее знание – лишняя скука. Детали не нужны. Главное, результат очень хорош, вы несомненная удача эксперимента.

– Я ведь смогу позже вернуться в прежнее состояние?

– Конечно, легко вернетесь, если захотите. У обратной манипуляции и своя цена, и своя технология.

Тони воззрился на Феликса, пытаясь найти хотя бы легкие признаки лжи. Их не было, чужое лицо выглядело добродушным и честным, поза – естественной и чуть небрежной.

– Хорошо, не будем об этом. Лучше сознайтесь, зачем вы ходите следом за мной?

– Хожу следом? Я просто бродил по дому, потом выбрал пустую комнату, чтобы в ней посидеть. Зашел сюда неудачно. Иногда меня нестерпимо тянет избавиться от компании Кота и Вильмы. Жизнь взаперти почему-то вызывает у меня нелюбовь к людям.

Собеседники замолчали, не зная, как продолжить разговор. Феликс осторожно попятился, словно бы не желая подставлять под удар беззащитную спину. Мягко отъехала в сторону дверь, и он ретировался с непринужденной ловкостью.

Оставшийся на месте Тони подождал, пока тот, другой, уйдет подальше, тоже вышел и в одиночестве прошагал а конец коридора.

– Это я, Тони Лейтен. Сними блокировку, Кот.

За бронированной дверью оказался еще один коридор, а там – полки вдоль стен, запечатанные ящики, выключенный компьютер на маленьком столе, рядом универсальный измеритель, упакованный в прозрачный футляр и забытая баночка с засохшей пастой.

– Хлам развелся.

Хмурый брюнет, со странным прозвищем Кот, техник с потугами на лидерство, перевел на товарища взгляд воспаленных глаз. Его усталость уже сделалась привычной как неизлечимое недомогание, с которым постепенно свыкаются.

– Вещи собираются сами собой, когда перегружен утилизатор. Этот мошенник Феликс после эксперимента переломал все лишнее. Не вызывать же сюда мусорный фургон? Можно, конечно, просто вытащить весь этот хлам на поверхность, и сбросить его в болото.

– Лучше оставить все, как есть.

– Конечно, парню ведь все равно, – насмешливо отозвался техник и ткнул пальцем в угол.

Тот, которого звали Тони, подошел поближе и склонился над продолговатым предметом. Предмет походил на гроб с выпуклой крышкой. Прозрачная выпуклость позволяла разглядеть голого человека с безмятежным лицом, окутавшую его субстанцию, детали оборудования и сложную внутреннюю поверхность саркофага, повторяющую общие контуры тела.

Тони Лейтен не без брезгливого интереса рассматривал все содержимое разом.

– Что ты чувствуешь? – спросил его любопытный Кот.

– Не знаю. Говорят, некоторые видят во сне себя со стороны. Душа смотрит на спящего, но не может вернуться туда, куда положено. Если бы не мое новое тело, я бы тоже подумал, что попал в разновидность кошмара.

– Это все?

– Есть еще кое-что интересное – например, получив его оболочку, я вдруг понял его родной диалект. Мне кажется, у меня теперь его почерк.

– А картины, имена, воспоминания?

– Почти ничего. Понимаешь, моя личность не изменилась – почти нет чужих воспоминаний, только чужие навыки. Я могу говорить и писать на его родном языке, но не помню, как все это выучил. Кстати, как он?

– Дрыхнет мирно и глубоко.

– Может оклематься сам по себе?

– Нет. Если душа бедняги нас сейчас слышит, то, должно быть, молится о благополучном исходе предприятия. В самом деле, если ты не вернешься из Элама, ему придется вечно прозябать под крышкой.

Тони вздохнул.

– Кома или окончательная смерть – какая, к черту, разница?

Кот принялся излагать свои теории:

– Все дело в шансе. Покуда остается хоть крохотный шанс пожить еще, люди за него цепляются.

– Ты думаешь, он понял и принял бы такое?

– Не знаю. Помнишь, каким мы нашли его?

– На дне жизни. В роли сторожа при зоопарке – он там улыбался и кормил ежей, после того, как выкарабкался из клиники для душевнобольных.

– Если бы не знал точно, никогда бы не поверил, что брат такого растения – большая шишка.

– Что тебя удивляет? Чисто анатомически – у обоих нормальный мозг. Они братья-близнецы, просто второму сильно не повезло в жизни. Ты хорошо помнишь их мать – эту шикарную стерву?

– Немного. Я был тогда ребенком.

– Я тоже, но записи ее культовых ролей лежат в Сети. Девушка оставалась секс-символом, пока не постарела так, что увядание не могли скрыть никакие хирурги. Оба парня – дети от ее предпоследнего брака. Один парнишка оказался умником и стал наследником матери. Второго прибрали в психушку, но временами выпускали – он слыл довольно тихим пациентом. Бывшая красотка постепенно отошла на второй план, но доживала шикарно, если под шиком иметь в виду все, что можно купить за деньги. Умерла совсем недавно, по слухам, от склероза конечностей. Сынок, тот, что рос нормальным, живет сейчас в Эламе и сделал там карьеру. Его брат лежит у нас в «гробу», в моем теле. Я стою перед тобой в заемном теле несчастного.

Кот расхохотался.

– Странно, что мы оба стали много болтать.

– Конечно. Пришлось вызубрить кучу всякой ерунды. Я ведь не хочу оказаться пойманным и, к тому же, должен отработать деньги. К тому же, после переноса я не уверен, что с моей памятью все в порядке.

Техник задумался.

– Мне не нравится Новаковский, – нехотя сказал он. – Доктор не из нашей компании. Ты веришь в то, что он не виляет?

– Феликс очень хорош как медик.

– Я не про то. Просто, у меня странное чувство и довольно неприятное. Иногда мне мерещится, что эксперимента не было вовсе, и меня дурачат все – и ты, и Феликс.

– Брось.

– Я-то могу о себе позаботиться. Но мне кажется, что ты, Тони, рискуешь съехать мозгами.

– Ерунда. Мое сознание сейчас работает великолепно – восприятие стало четким, поразительно объемным. Яркие краски, каждый звук слышится отчетливо…

– Вот это мне и не нравится. Слишком похоже на мечты идиота.

– Через две недели я вернусь в собственную шкуру.

– Конечно, желаю тебе уцелеть, компаньон, к тому же, сам очень хочу, чтобы все обернулось удачей. Только мне не верится, что дать человеку новое тело можно по дешевке. Калеки, некрасивые женщины, больные старики – все бы они только этого и хотели бы. Такая штука все равно, что бессмертие задарма.

Тони хмыкнул и отвернулся. С минуту он внимательно рассматривал лицо спящего в саркофаге. Стекло с внутренней стороны слегка затуманилось.

– Ты ведь понимаешь, что это не навсегда?

– Ты опять о своем?

– Да все о том же. Феликс говорит, что хотел легально зарегистрировать свое открытие, но в последний момент испугался. Дело в сроках – понимаешь? Я могу пробыть в чужом теле только полгода. После этого начнутся необратимые изменения, мое сознание растворится в этой оболочке как кусок сахара в чашке с чаем. Я перестану быть собой. Не понятно, что получится в результате, но мне, конечно, не хочется и пробовать. Наш расчет строится на том, чтобы обернуться гораздо быстрее. Две недели – и конец. Поэтому никакого бессмертия, друг. Чужую шкуру можно только примерить, но нельзя украсть навсегда.

– Знаю. Вот в этом и загвоздка.

– Какая?

---