– Сследдую… – зловеще зашипел динамик и вдруг рокотнул басом «щая» так, что дрема отскочила от Антона, как ошпаренная.

Происходило что-то неладное… По прикидкам Антона, прошло минуты три, как он сел в вагон, значит, пора подъезжать к Добрынинской. Даже при условии, что поезд снизил обороты и теперь тихо плёлся по тёмному туннелю, тоскливо скуля, как раненое животное.

Как будто почувствовав тревогу Антона, поезд жалобно загудел и прибавил ход. Ещё пара минут, и ладони Антона покрылись липким потом, так что мобильный приклеился к руке. Он всё ещё надеялся поймать вай-фай, но соединения не было. А потом и сам экран погас, хотя он только в обед проверял заряд, была полная батарейка. Чёрт возьми, во что он влип! Где эта проклятая следующая станция?

В голову полезли какие-то глупости: террористы, затопление, обвал, призраки… Да-да, Антон вдруг некстати или, наоборот, кстати вспомнил, как полгода назад девушка Даша, на тот момент они были связаны статусом «в отношениях» на весь честной Фейсбук, подарила ему на день рождения впечатление в подарок. «Какая умница, – громко восхищалась мама, когда пунцовая от смущения Даша презентовала Антону яркий конверт, – другая бы рубашку подарила, а ты помогаешь моему сыну жить интересно, а не накапливать ненужные вещи! О душе заботишься…». Антон тогда ещё усмехнулся про себя: мама так хотела внуков, что, подари Даша рубашку, точно так же искренне восхитилась бы её заботой об Антоновом теле. Какая разница, рубашка, билеты, детей рожай – читалось в глазах мамы, когда она поднимала бокал с итальянским вином за здоровье именинника.

Впечатлением оказалась оплаченная экскурсия в Бункер-42, единственный реальный военный бункер в Москве, доступный для посещения. Ну и местечко выбрала, чтобы впечатлить, посмеялся Антон, но на экскурсию пошёл с удовольствием, даже слегка вздрогнул при имитации ядерного взрыва, но умудрился превратить это в шутку: «Ага, Дашка, испугалась? Я специально дёрнулся, чтобы тебе пострашнее было». Даша доверчиво хлопала глазами – он даже не вспомнил бы сейчас, голубыми ли, серыми, зелёными… Глупенькая милая девочка с её впечатлениями осталась в памяти радужным пятном. А вот экскурсия запомнилась, да.

Так вот, экскурсовод говорил, что из бункера был тайный проход на станцию метро, как раз на Таганскую, и работники бункера иногда возникали на Таганке, словно выбравшиеся из подземелья привидения, вводя в шок пассажиров. Ещё там была какая-то легенда о поезде-призраке, мол, сядешь в него, живым не выйдешь, но в эту чухню Антон уже не вслушивался. Не любил он такие байки.

Может, сейчас он попал в какой-то тайный перегон? Запасной рукав? Шшш – угрожающе шипели рельсы, и свет в вагоне, без того приглушённый, пропал вовсе. Отчаянно нажимая на кнопку мобильника, Антон видел вспыхивающий и гаснущий экран. Вспышки эти освещали что-то странное за окном. Как будто стены тоннеля волшебным образом расширились, и они ехали по местности, которой никак не могло быть под землёй бетонной Москвы. Антону мерещились скалы и деревья, задевающие сухими ветками стенки вагона, мерещились не то птицы, не то летучие мыши. И наконец померещились – конечно же, это не могло быть наяву! – белые, прижавшиеся к стеклу большие, в полтора раза больше человеческих, ладони, а за ними лоб и щёки.

Антон разжал руки, и бесполезный телефон со стуком шлёпнулся на пол. Шшш – поезд набирал ход, а морок не уходил. Белые ладони оставили отпечатки на стекле с той стороны, Антон видел их, видел привыкшими к темноте глазами, и пот холодной змейкой пополз по спине под рубашкой. Некто… нечто прижало лицо к стеклу полностью, Антон рассмотрел белые глазные яблоки без зрачков и зияющий провал на месте рта… и подскочил к динамикам, мокрые пальцы мазнули по кнопке вызова. Как в кошмарном сне, когда хочешь убежать и не можешь, потому что не двигаются ноги. Сейчас ему отказали ватные, глупые, непослушные пальцы, но он исхитрился нажать-таки кнопку.

– Чффыр, – зашуршало внутри, и на удивление бодрый голос машиниста произнёс:

– Слушаю!

– Стойте! Где мы? – лихорадочно крикнул Антон; холодные змейки шевелились под тонким хлопком, мешая дышать, думать, жить. – Тут что-то происходит… Остановите поезд!

– Слледдующщая… – захохотал машинист нечеловеческим голосом…

…и Антон нажал кнопку так, словно хотел выдавить её пальцем, лишь бы адский голос исчез, спрятался обратно в металлическую коробку.

Другие! Вдруг вспомнил он и повернулся к соседнему вагону.

Всё тем же заострившимся в темноте зрением он разглядел, что «кожаный» уже не копается в мобильном, а свисает с сиденья, неестественно вывернув голову. Серебристая вспышка за окном осветила красную ленту на горле «кожаного», и Антон попятился. Движение справа заставило его вздрогнуть, и он увидел девушку, о которой успел забыть. Бело-рыжая незнакомка с широко раскрытыми глазами двигалась к нему, спотыкаясь. Антон рассмотрел тёмные струйки на светло-сером пальто и почувствовал кислый запах ржавчины. И тот же самый инстинкт, который заставил его тогда в бункере притвориться перед глупенькой Дашей суперменом, велел ему действовать.

– Ты ранена? Быстро сюда!

Он передвинулся так, чтобы перекрыть проход и одновременно отсечь незнакомую девушку от того, что творилось за окном. Ужасная голова исчезла, но белые ладони вернулись точно на оставленные отпечатки, и рядом появились ещё одни, теперь уже маленькие, ладошки, которые впились пальцами в стекло с противным визгом. По стеклу побежали трещины, как будто это была яичная скорлупа.

– Ты… – сказала девушка у него за спиной придушенным шёпотом, и он порадовался, что она может хотя бы шептать. Тот, «кожаный», уже ничего не может, а девушка жива…

– Потом… Не бойся… – прошептал он в ответ, пугаясь своего же голоса, срывающегося от подступающей к горлу истерики. Это «не бойся», произнесённое дрожащим Антоновым голосом, звучало так комично, что Антону захотелось расхохотаться. Тоже герой нашёлся! «Антоха успел, завязалась драка, с огромным трудом, но всё ж убил вурдалака… И треснул мир напополам, дымит разлом…»

Антон почувствовал, как шёлковые волосы коснулись его шеи. Как будто незнакомка хотела поцеловать его в плечо, но передумала. Он дернул плечом, всё его внимание было приковано к маленькой ладошке с острыми птичьими когтями, ладошке, которая набрала пригоршню стекла и…

Что-то ударило его сзади. Что-то или кто-то… Голова разлетелась, как стекло, на множество кусочков, или ему так показалось…

Больше он ничего не помнил.

***

– Вроде не бухой, – сказал над Антоном мужской прокуренный голос, и яркое солнце ударило в глаза.

Антон замычал и, не раскрывая глаз, попробовал сесть. Не с первой попытки, но удалось. Ощупал голову, ничего липкого не нащупал… Странно, значит, цела.

– Да живой ты, – насмешливо произнес всё тот же голос, – не жмурик, хотя мог бы им стать, скажи, Семёныч? Или ты, блин, с собой кончал? Оформить тебя как самоубийцу, что ли, пусть к психам забирают… Семёныч, а?

– На учете в психдиспансере состоишь? – буркнул другой голос, старчески высокий, надтреснутый. – Имя, фамилию, адрес назови.

Антон наконец разлепил глаза и увидел, что сидит на платформе. Всё та же проклятая Таганская! Эти стены, напоминающие цветом запекшуюся кровь, Антон теперь не скоро забудет.

Над ним стоял высокий усатый мужчина в форме сотрудника метро. Рядом с ним мялся плюгавый седобородый дедок с фуражкой дежурного по станции. Высокий задумчиво накручивал на палец по-казацки широкий каштановый ус. Дедок, не глядя на Антона, листал его, Антонов, паспорт в обложке с надписью «Рождённый в СССР».

– Ну, не помнишь, что ли? – в голосе высокого прорезалось раздражение, и Антон поспешил отбарабанить паспортные данные, благо знал их наизусть. С этим документооборотом ему приходилось забивать их чуть ли не каждый день – хочешь не хочешь, запомнишь.

– Ты ж не бухой, мужик? – озабоченно наклонился к нему высокий. – Как ты на путях оказался, а? Соври что-нибудь поубедительнее!

Хорошая идея! Антон и сам знал, что не стоит рассказывать про маленькую ладошку, сминающую стекло в горсти. Это даже на банальное опьянение не потянет, ещё оформят как наркомана.

– Возвращался э-э-э… поздно, устал… Пока ждал поезда, ну… Э-э-э…

– Поскользнулся, упал, очнулся, гипс, – протянул высокий, но веселья в его серьезных карих глазах Антон не разглядел. – Мы тебя, конечно, оформим как несчастный случай. Три часа ночи, ёпт, нам только жмуриков тут не хватало… Но ты сам-то на ус намотай, чтоб в первый и последний раз…

На ус только тебе и мотать, мрачно подумал Антон, но покивал, поизвинялся, отказался от помощи врача. Высокий приказал седобородому Семёнычу оформить Антона и, ещё раз пожурив незадачливого «самоубийцу», удалился восвояси.

Семёныч справился на удивление споро. Когда он протянул Антону документы, Антон заглянул ему в глаза:

– А больше на… на рельсах никого не было?

– Никого, – отрезал Семёныч, засовывая ручку в нагрудный карман. На Антона он не смотрел, старательно избегая его взгляда.

– А камера показывает же, что было на платформе? Тут минут двадцать назад вместе со мной стояла девушка, и ещё парень какой-то в коричневой куртке…

– Не было тут никого, – буркнул Семёныч, отворачиваясь, – привиделось…

– А у вас тоже бывают видения? – кинул ему в спину Антон. – Страшные, наверное? Иначе зачем бы вам носить в кармане нож…

---