Читать онлайн «Умру вместе с тобой»

© Степанова Т. Ю., 2019

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

…Кусок сумрачного сериала, снятого в соответствии с канонами новой искренности, ручной камерой, подрагивающей от правды жизни

Виктор Пелевин Бэтман Аполло

Глава 1
«…Даже светлые подвиги, это только…»

Одинцово. Николина Гора

Пятнадцать лет назад

Военный вертолет завис над лесом – и в мгновение ока переместился влево, приближаясь к низким корпусам школы искусств. В прошлом это была общеобразовательная школа, она пережила внушительный ремонт, внутреннюю перепланировку, отделку, но так и осталась в памяти Одинцова «школой с большой историей», которую сломать нельзя, несмотря на старые приземистые корпуса мрачного казарменного дизайна, ныне обшитые новомодными яркими панелями. Словно кубики на фоне соснового леса и других близлежащих строений – знаменитого пансионата Николиной Горы «Сосны», где в разные времена лечились от недугов сильные мира, принимая уникальные «жемчужные ванны», про которые еще со времен Политбюро ходили сплетни в народе, и проходили различные программы омоложения и восстановления половых функций в почти мистическом тайном отделе геронтологии.

Школа Одинцова, где учились дети и внуки тех, кто раньше месяцами и годами проживал на государственных дачах, а ныне обретался в поместьях и дворцах, преобразовалась в воскресную школу искусств, в которой новые дети – внуки и правнуки тех, прежних – занимались дизайном, йогой, балетом, корпели на уроках китайской каллиграфии, танцевали в большом зале – звуки вальса, звуки танго…

Выстрел!

Автоматная очередь!

С крыши школы искусств по военному вертолету, где сидели снайперы, палили из автомата. Стрелявшего не было видно: он прятался за огромными «тарелками» спутниковой связи, усеявшими крышу школы, словно грибы. Но вот он показался на миг – темная фигура, одетая в мешковатую куртку явно на несколько размеров больше. Лицо закрывала черная балаклава.

– Ближе! – сквозь гул винта кричал спецназовец пилоту, сжимая в руках оптическую винтовку и стараясь в краткие доли секунды поймать в прицел фигуру в черном.

Автоматная очередь!

Человек на крыше проорал что-то хрипло, торжествующе и поднял автомат вверх, поливая приближающийся вертолет очередями.

– Он нас достанет!

Снайпер на своих «качелях» болтался у борта вертолета. Он сделал глубокий вдох и…

Все произошло одновременно – выстрел снайперской винтовки и…

Человек в черном рванул на себе мешковатую куртку, открывая всего себя снайперской пуле, – словно почувствовал, что будет убит. Под курткой – жилет «смертника» с гранатами, аккуратно уложенными в «гнезда». Пилот ничего не мог сделать – никакого маневра не оставалось для вертолета, который был уже обречен. Снайперская пуля угодила смертнику прямо в сердце – меткий выстрел, но он же стал и роковым для всех них. Потому что в кармашке пояса «смертника» пряталась граната – прямо там, у сердца. И она взорвалась. И за ней сдетонировал весь пояс.

Взрыв был такой силы, что в пансионате «Сосны» задрожали стекла.

Куски арматуры, белые тарелки спутниковой связи, острые куски металла – все, все разом взметнулось в воздух, и взрывная волна принесла этот вихрь к ним. Вертолет швырнуло вверх, потом вниз. Вылетело лобовое стекло. Снайперу куском железа снесло полголовы, пилота ослепило – взорвался бензобак.

И вертолет завалился на бок, стремительно падая куда-то туда – за корпуса пансионата управделами, за сосновый бор, за вековые деревья, за теннисные корты, земляничные поляны, что в мае месяце еще не плодоносили – за леса, за горы, за тридевятое царство.

Упал.

Взорвался.

Те, кто стоял в оцеплении на удалении от школы искусств: спецназ, военные, – все эти такие бессильные сейчас антитеррористические силы видели вертолет. Его конец. Огненный шар над лесом.

И – столб дыма.

Видели все это и с террасы солярия пансионата «Сосны», где какой-то сильный мира – чин в распахнутом махровом халате (прямо с процедур), в семейных трусах, встрепанный, красный, потрясенный зрелищем авиакатастрофы, что-то орал в телефонную трубку почти ископаемого – еще с восьмидесятых – «старого доброго» телефона спецсвязи (еще с крутящимся диском, каких не встретишь больше, наверное, уже нигде в Москве и в стране – может, лишь на какой-то почте под Воркутой или же здесь, в кремлевских «Соснах», где панически боялись гаджетов и не доверяли мобильным телефонам (подслушают, расшифруют! Взломают хакеры!). А стоявший перед чином навытяжку офицер спецсвязи с катушкой телефонного провода, словно робот, крутил ручку катушки-лебедки, все удлиняя и удлиняя телефонный шнур, потому что чин то и дело выбегал на соседнюю террасу, стараясь рассмотреть сам лично, что там творится за лесом, где упал вертолет, что происходит у школы искусств, где в заложниках у террористов оказались дети.

Их – тех, кто взял в заложники школу, выслеживали несколько дней после устроенных ими взрывов на рейсовых автобусах в Москве и Подмосковье. Рано утром подозрительную машину остановил патруль ДПС на шоссе. И террористы его хладнокровно расстреляли в упор. А потом, преследуемые погоней, они очутились в Одинцове. Никто даже не думал, что они проникнут на территорию Николиной Горы, но это же дачный поселок, пусть и элитный, а не военная крепость.

Их было трое вначале.

– Сколько их сейчас? – орал в рацию генерал в форме без опознавательных знаков, командующий антитеррористической операцией. – Сколько их осталось?

Он стоял за бэтээром – оцепление протянули на удалении от здания школы. Десятки машин, фургоны спецназа, ГИБДД, полиция. Пригнали всех. Но удача пока никому не улыбнулась. И кто-то уже погиб там, в школе, при попытке вывести детей из здания.

– Двое или один! – отвечала рация. – Тот, кто на крыше, – мертв. Но внутри… Возможно, один погиб при первом штурме. Значит, еще один.

– Один? Точно?

– Или двое.

– Там мой муж! Сделайте же что-нибудь! Там мой муж!

Это истерически кричала молодая женщина в дорогом спортивном костюме, глубоко беременная, на восьмом месяце. Она вырвалась из рук спецназовца, который хотел передать ее врачам «Скорой», но не сумел. Потому что просто не мог с ней справиться: силы беременной утроились. Она била его по плечам, старалась вырваться:

– Там мой муж! Пустите меня!

– Уберите ее! Увезите отсюда! Нам только преждевременных родов тут не хватало! – цедил генерал в форме без опознавательных знаков в рацию. – Да кто она такая, господи?

– Она там занималась… там курсы для будущих матерей, в том флигеле… «Мать и дитя». Йога, что ли… Она там что-то забыла – вроде сумку, а муж за ней приехал и пошел туда за этим. А тут стрельба. Он там остался внутри вместе с преподавателями и детьми.

– Там женщины и дети. Племянница губернатора… она там тоже… балетный класс… Ей десять. И остальным примерно столько же. Там педагоги, преподавательница балетного класса… ее ребенок малолетний, она его взяла с собой, оставить было не с кем, как мы выяснили. Но кто там погиб во время штурма, при первой попытке, мы не знаем. Такой взрыв был… Но наши все там… никто не вышел… и педагоги, учителя…

– Этот… муж… узнали о нем – он не военный?

– Он местный муниципальный депутат. Из Одинцова. Его фамилия, кажется, Романов.

Генерал опустил рацию.

Кричащую женщину затолкали в «Скорую», которая развернулась и помчалась прочь от этого страшного места. Но остались еще «Скорые», другие машины. А там, вдали, в оцеплении – родственники, родители тех, кто был в школе.

Крики и плачь.

Рыдания…

Вой…

Они все ощущали запах гари от взорвавшегося вертолета. На место его падения уже поехали пожарные расчеты, но пламя и дым…

Пламя и дым…

Их ощущали и внутри захваченной школы.

Кто-то в ее стенах пел, хрипло орал молитву. Кто-то ликовал, призывая победу к своим и кары на головы всех врагов, пусть лишь сунутся сюда, в это место смерти.

Осколки стекла в школьном вестибюле на полу. Выбитое при штурме окно. Пятна крови. Лужи крови.

Человеческие останки, разбросанные взрывами гранат от стены к стене…

Первый штурм окончился крахом для штурмовавших. Они все остались здесь. Их было уже трудно опознать. Но двенадцать детей успели в этой кровавой каше выбежать из того флигеля, что на первом этаже. А те, кто остался на втором, уже не имели надежды.

Балетный класс. Майское солнце. Огромные зеркала в пол. Балетный станок.

Девочки, маленькие балерины в грязных юбочках, скорчившиеся в углу.

Избитая в кровь учительница балетных танцев – на полу. Она оттолкнула от себя человека в черной мешковатой куртке, когда он схватил ее за волосы, пытаясь поставить на колени. А тот ударил ее прикладом автомата в лицо, выбив зубы.

Пятилетний сын учительницы балета (тот малыш, которого в этот роковой воскресный день не с кем было оставить) сидел на полу. Каждый раз, когда он пытался подползти к матери, человек в черном отбрасывал его пинком ноги назад, словно надоедливого щенка.

Человек в черном сейчас был занят: он чутко прислушивался к внешним звукам, но не подходил к окнам. Он словно исполнял какой-то чудовищный ритуальный танец на теле мужчины, распростертого на полу.

Он топтал его ногами.

Он убивал его.

---