Около семи часов вечера пришёл хозяин аптеки и открыл сейф, намекая тем самым, что я могу уйти с работы. Втайне от хозяина я взял упаковку тонизирующего средства и пластыри. Если кто-то скажет, что накануне святого Рождества такое поведение непростительно, то у меня есть что возразить. У моего 40-летнего соседа почти не осталось волос на макушке и начали седеть брови. С каждым днём он теряет сноровку, когда мы соревнуемся у скал. Наши соревнования состоят из трёх раундов, а правила очень простые. Сначала на лодке председателя молодёжной организации мы плывём к западной скале. Там мы бросаем якорь и брассом огибаем скалу. Второй раунд: мы ныряем с западной стороны и собираем моллюсков, асцидий и трепангов, наполняя ими металлические садки. Наконец, третий раунд: мы бросаем баскетбольный мяч в корзину, закреплённую на стволе сосны, что венчает утёс. Кто первым попадёт пять раз, тот выигрывает.

Сосед за последнее время проиграл девять раз из десяти. На прошлой неделе, во время попытки подпрыгнуть и повиснуть на корзине, у него свело шею. В этом он обвиняет меня, говоря, что какой-то «трусливый тип» зажал ему голову.

«Я пошёл», – сказал я, покидая аптеку, и сел на велосипед. Как только я проехал перекрёсток, я прибавил скорость, привстав и усиленно нажимая на педали. Я мчался очень быстро вдоль кромки обрыва, нависающего над морем. Ночь была безлунная, но было не так темно. Небо усеяли звёзды. Море отражало их свет, и казалось, оно сладко спит. Бьющиеся о стену обрыва волны, молчаливо летающие в темноте серебристые птицы, морской туман, поднимающийся от валунов на берегу, тёмные тени утесов. Очень хотелось бы добавить «лёгкий морской ветерок»… Но, к сожалению, в лицо мне бил страшный, пронизывающий ветер. Когда я приехал домой, было ощущение, что от меня остался один скелет.

У забора стояли фиолетовый грузовичок соседа и чёрный фургон «шевроле». Я припарковал между ними свой велосипед. Из-за забора был слышен голос соседа. Он говорил так, что было сразу понятно, что пускаться в разговор ему совсем не хочется. Голос звучал монотонно, будто он читал какой-то занудный текст.

«У скал очень сильное переменчивое течение. Иногда там неожиданно образуется вертикальный поток, падающий вниз. Под водой очень сложный рельеф, как лабиринт. Тем более сейчас, во время прилива и ночью, а вы ещё и выпивши…»

«Слушайте, вы, – прервал кто-то соседа. – Кто вы такой, вышли к нам полураздетым и ещё учите нас, что делать».

Но сосед все-таки закончил фразу.

«Пьяные должны не в море идти, а в постель».

Я вошёл через ворота. Посреди двора друг напротив друга стояли две команды. Команда «шевроле» в водолазных костюмах против команды, состоявшей из соседа в одной футболке и тапочках и председателя молодёжной организации. Соотношение сил четыре к двум. У соседа глаза и так были припухлыми, а сейчас ещё и полуприкрытыми. Я подумал, что он спал, пока не явились незваные гости. Председатель, который наверняка разбудил моего соседа, сгорбившись, стоял у него за спиной.

«Мне кажется, в постель должны идти не мы, а тот, кто в одной футболке и весь дрожит», – парировал на замечание моего соседа Рэй Бэн.

«Вы когда-нибудь совершали дрифт-дайв^[2] ночью со скалы?»

Рэй Бэн рассмеялся. Наверно, так расхохотался бы Рональдо, если бы его спросили, умеет ли он отбивать мяч головой. Три его напарника тоже рассмеялись. Сосед, скрестив руки, опустил взгляд на землю и сказал: «Когда лидер безрассудный, обязательно быть беде».

«А когда не в своё дело суёшь нос, из него непременно пойдёт кровь», – Рэй Бэн провёл большим пальцем по носу. Его команда опять засмеялась. Один даже на ногах не удержался и сел на землю. Я подумал, что он не просто выпил, а принял какие-то наркотики. Мой сосед кусал губы и смотрел на Рэй Бэна. Я понимал, что он прикидывает в голове, каковы у них шансы в драке. По моим расчётам, арифметика здесь была простая: соотношение четыре к двум говорило за то, что команде соседа крышка.

«Молодой человек, зачем вы грубите?» – председатель молодёжной организации, уважающий моего соседа и называющий его писателем, встал на его защиту.

«Это же уважаемый писатель. Он вышел сюда не от нечего делать. Он хочет предотвратить большую беду. Он самый лучший ныряльщик в нашей деревне. Когда он говорит «невозможно», значит, невозможно. С наступлением утра я вас отвезу туда сколько угодно раз. Десять-двадцать. Но сегодня давайте не будем…»

Рэй Бэн плюнул на землю и добавил «сука» – казалось, он сейчас начнёт стрелять.

«Никак вы не поймёте. По контракту мы заказчики, мы и музыку заказываем». – При этом Рэй Бэн указательным пальцем ткнул председателю в лицо.

«Вы, старик, подчинённая сторона. Мы заплатили. Значит, вы посадите нас в лодку. Окей?»

Я вошёл, громко закрыв ворота пяткой. Чтобы отвести соседа обратно в комнату, надо как-то разрулить это противостояние. Хотя председателя, наверно, не спасёшь.

«Ой, когда ты пришел, малыш? – оглянулся председатель, а за ним сосед и команда «шевроле».

«Посмотрите-ка, кто пришёл. Это же тот самый уважаемый продавец из аптеки».

Рэй Бэн сразу узнал меня. Я сказал соседу: «Давайте отойдём, поговорим».

Рэй Бэн преградил ему путь.

«И как же наш уважаемый продавец нашёл этот дом? А сказал ведь, что не знает Деревню с маяком».

Зато я знаю, где находится наша комната. Первая дверь в этом доме, построенном в форме буквы «Г». В комнате большое окно, выходящее на дорогу, и оттуда хорошо видны маяк и море. Я повернул туда.

«Твой хозяин, наверно, ещё не знает, какой тупица, даже не знающий, где его дом, работает у него продавцом. И кстати, какие отношения между господином писателем, лучшим ныряльщиком в футболке, и тупым продавцом из аптеки? На отца и сына вы не похожи. Может быть, познакомились случайно и стали сожителями?»

Рэй Бэн издевался над нами, а его команда хихикала. Я продолжал идти, игнорируя его слова. Да, я разбил его планы относительно драки, но разбивать морду Рэй Бэну не собирался.

«Вы сами решайте, мне больше нечего сказать», – сказал сосед хозяину гостиницы.

Так он завершил стычку. Мы вместе вошли в комнату. Закрывая дверь, мы услышали улюлюканье и свист. Затем послышался крик председателя, и раздался звук заведённой машины. Я подумал, что всё-таки они решили уехать. Однако я ошибся. По крайней мере, сразу они не уехали.

Крики команды «шевроле» походили не то на смех, не то на вопли Тарзана. Зажглись фары, из машины раздались дурацкие рождественские песенки Ёнгу^[3].

Я занавесил окно. Это был гол в свои ворота. Теперь-то они не сомневаются, что мы сожители. Получилось, что соперники выиграли, я подарил им одно очко. После этого они стали стучать по окну так, что дрожали стёкла. На фоне по-прежнему звучали песенки Ёнгу.

Сосед сел за стол, я снял носки, спустя пять минут команда «шевроле» отошла от нашего окна.

«Кто они такие?» – спросил я низким голосом, словно только что пробудившись ото сна. У соседа был похожий голос.

«Кто-кто? Похоже, больные на голову».

«Зачем хозяин их поселил?»

«Да у него такое положение. Выбирать особенно не приходится. За месяц первые постояльцы».

«А тебя-то он зачем позвал?»

«Чтобы я их остановил. Они же пьяные и требуют лодку».

Сосед ненадолго задумался и спросил:

«Они же наверняка не послушали бы меня? Так?»

Он был как богомол, который поднимает одну лапку, пытаясь остановить бульдозер. Я достал из сумки тонизирующее средство и протянул соседу. Он принялся громко ругать меня.

«Зачем ты крадёшь? А если у меня будут какие-нибудь побочки, ты будешь отвечать?»

«Да, конечно, побочный эффект налицо – волосы растут как грибы. Ну, если уж ты хочешь быть рассудительным святошей, я сам его выпью».

Сосед быстро выхватил пакетик. Я пошёл мыться.

Говорят, что перед грозой кошки испытывают беспокойство. Человеческий мозг ощущает нечто подобное. В предчувствии беды места себе не находишь. Я лёг спать, но никак не мог уснуть. Под звук стучащей секундной стрелки часов я начал возвращаться в прошлое. Именно в этот день семь лет назад. В те самые мгновения, когда я расстался с соседом в полицейском участке.

Маму кремировали, не устраивая похорон. Меня отдали младшему брату отца. В школу я не ходил, потому что в первый же день в новой школе я сразу понял, что больше ходить туда не смогу. Дети в классе лучше меня самого знали, кто я такой. Я был для них сыном маньяка, который свернул шею девочке и убил дубинкой её отца. Маньяка, который убил собственную жену, бросив её труп в реку. Маньяка, открывшего створы дамбы и утопившего половину жителей деревни и четырёх полицейских. А я в ту безумную ночь выжил.

Двоюродные сёстры плакали, говоря, что одноклассники к ним относятся так же. Дядя, который работал физиотерапевтом в частной клинике, был вынужден уволиться с работы. Тётя сказала, что хозяин дома потребовал, чтобы они съехали. И семья дяди, скрываясь, переехала в квартиру в городе Санбон. Мне выделили заднюю комнату с верандой. Тётя очень боялась, что соседи узнают, что я у неё живу. Двоюродные сёстры даже не хотели пользоваться со мной одним туалетом. Если мы случайно встречались в квартире, они начинали орать. В тот момент я каждый раз замирал на месте. Я бы никак не мог изменить их отношение к себе: будь даже у меня гены Казановы или привлекательная внешность. Всё, что мне оставалось, – это сидеть, закрывшись в своей комнате.