«Мы были друзьями, – внезапно вспомнил Ловкач. – Добрыми друзьями».

Но все это осталось в прошлом, и, кажется, с тех пор прошла целая вечность. Когда темное пятно перед ним превратилось в мужчину, Ловкач напрягся. Жители Фэрвитчских гор окружили фигуру Сироты множеством мифов и легенд, но среди откровенных выдумок была и крупица правды: говорили, что у него два лица, одно светлое и одно темное. Какое же он покажет сегодня?

Светлое. Лицо, обращенное к Ловкачу, было ему давно знакомо: все такое же бледное, полное высокомерия. И лукавства. Роу всегда мог и черта уговорить; когда-то давно он смог убедить и Ловкача принять самое ужасное решение в своей жизни. Они молча разглядывали друг друга, стоя на открытом всем ветрам склоне, и Мортмин раскинулся за их спинами.

– Чего ты хочешь? – спросил Роу.

– Хочу отговорить тебя от этого. – Ловкач обвел рукой склон, лежащий у их ног. – От того пути, что ты выбрал. Ничего хорошего из этого не выйдет, даже для тебя.

– А с чего ты решил, что тебе известен мой путь?

– Ты идешь на юг, Роу. Я видел твоих тварей, рыскающих по ночам в деревнях неподалеку от Гляс-Вер. Мне неизвестна твоя конечная цель, но бедные мортийские крестьяне, определенно не имеют к ней никакого отношения. Почему бы тебе не оставить их в покое?

– Моих деток нужно кормить.

Ловкач ощутил движение справа от себя: одна из них, на это раз девчонка лет десяти, уселась на вершине скалы, уставившись на него напряженным неподвижным взглядом.

– И сколько у тебя теперь детей, Роу?

– Скоро будет легион.

Ловкач застыл, чувствуя, как где-то внутри разрастается темная дыра.

– И что потом?

Роу лишь широко улыбнулся. В этой улыбке не было ничего человеческого, и Ловкачу с трудом удалось не отшатнуться.

– Однажды ты уже разрушил королевство Тира, Роу. Ты правда хочешь сделать это снова?

– Мне помогли его разрушить, мой друг. Неужели прошло так много времени, что ты успел забыть? Или найти себе оправдание?

– Я помню о своих грехах. И пытаюсь искупить их.

– И как ты с этим живешь? – Роу указал на лежащую под ними землю. – Мортмин превратился в сточную канаву. Тир по-прежнему тонет.

– Неправда. Его удержат на плаву.

– Девчонка? – Роу издал смешок, глухой и безрадостный. – Да ладно, Гэв. У нее нет ничего, кроме верного пса и дара управлять толпой.

– Меня ты не проведешь, Роу. Ты тоже ее боишься.

Долгое мгновение Роу молчал, а затем спросил:

– Что ты здесь делаешь, Гэв?

– Служу девчонке.

– А! Так ты снова переметнулся.

Укол достиг цели, но Ловкач не отреагировал на провокацию.

– У нее твой сапфир, Роу. И сапфир Тиров, а еще их кровь. Она была там.

Роу замер с непроницаемым выражением лица.

– Где?

– В прошлом. Она видела Лили, видела Тира.

– С чего ты взял?

– Она сама сказала, а она не лгунья. Это лишь вопрос времени, когда она доберется до Джонатана. До нас.

Роу не ответил. Его взгляд скользил от скалы к скале. Ловкач, чувствуя, что ему удалось пробить брешь в стене его равнодушия, задавил в себе гнев и снова ринулся в бой.

– Разве ты не понимаешь, Роу, что это все меняет?

– Это ничего не меняет.

Ловкач вздохнул. У него в рукаве осталась последняя карта – информация, которую он берег на крайний случай. Это были отчаянные меры, ведь они заставят Роу начать охоту. Но таких мер требовали нынешние тяжелые времена. Королева у мортийцев, а без нее, Ловкач подозревал, Тирлинг разлетится на куски и без помощи Роу.

– Корона объявилась.

Роу вздернул голову вверх, словно собака, учуявшая что-то в воздухе.

– Корона?

– Да.

– Где?

Ловкач не ответил.

– С чего ты взял, что это не корона Рэйли?

– Потому что ту я уничтожил много лет назад, чтоб она наверняка не досталась Томасу. Это настоящая корона, Роу.

– Моя корона.

У Ловкача сердце упало. Давным-давно он помог этому человеку по доброй воле. Они оба совершали ужасные преступления, но раскаялся лишь он. Роу хватал, присваивал и никогда не оглядывался назад. На секунду у него мелькнула мысль, что он зря вообще пришел сюда, но он загнал ее поглубже и продолжил.

– Если бы корона оказалась в наших руках, Роу, мы могли бы отдать ее девочке, чтобы она все исправила. Могли бы искупить прошлое.

– Тебя все эти годы мучило раскаяние, и ты решил, что всех остальных тоже. Твои терзания совести меня не касаются. Если моя корона где-то там, я верну ее.

– И что потом? Никакие богатства мира не исправят того, что случилось с нами.

– Теперь мне понятен твой замысел. Думаешь, девчонка сможет тебя прикончить.

– Может и так.

– Но захочет ли она? – Роу скривил губы в злобной ухмылке. – У нее все на лице написано. Ясно, что она без ума от тебя.

– Она видит лишь красивого молодого мужчину.

– Зачем ты на самом деле явился сюда? – спросил Роу, придвинувшись ближе, и Ловкач заметил красноватый отблеск в его глазах. – Чего надеялся добиться?

– Я надеялся, что мы сможем договориться. Помоги мне найти корону. Помоги восстановить Тирлинг. Никогда не поздно, Роу, даже сейчас.

– Не поздно для чего?

– Искупить наши преступления.

– Я не совершал преступлений! – прошипел Роу, и Ловкач обрадовался, что еще может задеть его за живое. – Я просто хотел сделать как лучше.

– А Кэти?

– Тебе пора уходить.

Теперь в глазах Роу пылал огонь, а лицо побледнело.

«По крайней мере, что-то он еще чувствует», – подумал Ловкач, и тут же понял, как мало это значит. Никакое другое чувство в мире не было способно победить жадность Роу.

– А если я не уйду?

– Тогда я отдам тебя своим деткам.

Ловкач бросил взгляд на девочку, застывшую на скале неподалеку. Ее глаза горели лихорадочным блеском, и он, помимо воли, почувствовал себя неудобно. Вид ее босых ног, пальцев, вцепившихся в ледяной камень, по какой-то неясной причине приводил его в смятение.

– Что они такое, Роу?

– Ты никогда особо не любил читать, Гэв. Это древняя магия, древнее Перехода, и даже Христа. А они – древние твари, но послушные моей воле.

– И ты спускаешь их на Гляс-Вер?

– Им нужно не больше, чем любому дикому животному.

В этой фразе было так много от истинного Роу, что Ловкач чуть не рассмеялся. Словно он в свои четырнадцать снова оказался с пятнадцатилетним Роу на берегу Кадделла, с удочками в руках.

– Теперь ступай, – велел Роу низким, зловещим голосом. Лицо его при этом так побелело, словно разом утратило все краски. – И не вставай у меня на пути.

– Или что, Роу? Я жажду смерти.

– Жаждешь смерти других?

– Девчонка?

Ловкач замер, и Роу ухмыльнулся.

– Она освободила меня, Гэв, развеяла мое проклятие. Больше она мне не нужна. Если ты встанешь у меня на пути, если она встанет у меня на пути, я ее прикончу. Для меня это будет легче легкого.

– Роу.

Внезапно Ловкач осознал, что перешел к мольбам.

– Не делай этого. Вспомни о Джонатане.

– Джонатан мертв, Гэв. И ты помог мне убить его.

Ловкач рванул к нему и ударил. Роу отлетел и врезался в ближайшую скалу, но Ловкач знал, что, когда тот поднимется, на нем не будет ни царапины.

– Ах, Гэв, – прошептал Роу. – Разве тебе все мало?

– Нет.

– Ты строишь свой новый мир, я – свой. Посмотрим, кто из нас в итоге достигнет вершины.

– А что с короной?

– Моей короной. Если она где-то там, я найду ее.

Ловкач отвернулся и поплелся вниз, то и дело оскальзываясь на спуске. Шагов через десять он понял, что глаза его туманит влага. Порывы ветра пробирали до костей. Думать о Тире без слез он не мог, поэтому постарался переключиться на что-нибудь другое.

Святой отец пропал больше месяца назад, и его след успел остыть. Люди Ловкача работали по всему северному и центральному Мортмину, но некоторых из них теперь придется отозвать. Лира и Моргана, может быть, Хоуэлла. Ловкач потратил уйму времени, взращивая мятеж, что сейчас бушевал на землях Мортмина, но корона была важнее. Им всем нужно заняться ее поисками. А ведь была ещё и девчонка…

Он почувствовал спиной чей-то взгляд, обернулся и ощутил, как холодок скользнул вдоль хребта. Весь склон за ним был усеян детьми, с бледными лицами, темными глазами… и босыми ступнями.

– Боже, – выдавил он. Эта ночь, казалось, была полна фантомами прошлого, и он, словно наяву, услышал сквозь века голос Джонатана Тира.

«Мы не проиграем, Гэв. Как мы можем проиграть?»

– Мы проиграли, – прошептал Ловкач. – Господи Боже, мы проиграли вчистую.

Он отвернулся и продолжил спуск, не заботясь об осторожности, перешел на бег. Пару раз он почти потерял равновесие, но не упал. Достигнув подножия горы, он бросился бежать прямиком через холмы, к рощице, где оставил коня.

---