– Ах да, верно… – Юлька призадумалась. – Ну вот, я могу сидеть с тобой рядом… Держать тебя за руку, беседовать о всякой всячине… Но у меня никогда не возникало желания… Ну, скажем, поцеловать тебя.

– Да ты ведь целовала! – изумился Макс. – Сколько раз!

– Дурень, в щечку, в нос, это все детские игры. Я люблю тебя братской любовью.

– А я тебя – сестринской, – проворчал Макс. – Продолжай.

– Макс, я тебе честно признаюсь. – Юлька приблизила губы к его уху. – Только не смейся. Знаешь, когда я с ним отплясывала… Я вдруг ужасно захотела, чтобы он меня поцеловал. Представляешь, ни с того ни с сего! Я безнравственная?

– Ты абсолютно безнравственная особа, – хмуро сказал Макс. – Стоит только вспомнить историю твоего первого падения…

– Ты так торжественно это называешь, – поморщилась Юлька. – Вся история того не стоит.

– Учти, дорогая, миллионы женщин не могут забыть своего первого мужчину.

– Ну, это при условии, что есть о чем вспомнить, – возразила Юлька. – Он оказался редкостным занудой, он мог говорить только о себе. Что же тут прикажешь вспоминать со слезами умиления?

– Экая ты неромантичная, – упрекнул ее Макс. – Ладно, допустим, что этот, с носом, окажется не так глуп. По-моему, начал он вполне профессионально.

– Слушай, Фрейд недоделанный, ты мне портишь всю романтику! – вскричала Юлька. – Я тебе говорю, как женщина – мужчине: он мне нра-вит-ся!

– Пас!

– Я ему – тоже! – победно заключила Юлька.

– Ты думаешь, из этого что-то может выйти? – критически заметил Макс. – Учти, у него вид профессионального приставалы.

– Да? А почему же он ни к кому не пристает?

– Это вопрос. – Макс задумался. – Трудно допустить, что он в тебя с первого взгляда влюбился.

– Это почему?

– Видела бы ты себя!

Юлька схватилась руками за голову:

– Черт! Зеркало! Помаду! Умыться!

– Сначала помаду, а потом умыться? – удивился Макс. – Да, я никогда не вызывал у тебя таких странных желаний.

– Ты злодейский тип! – Юлька вскочила с дивана.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – Макс тоже поднялся.

Юлька глянула на него и прочла в его всегда чуть насмешливых глазах тень беспокойства. «Боже мой, – подумала она. – Если бы я его хоть капельку любила. Как бы мне было с ним хорошо. Увы, увы, увы…»

– Мне хорошо, – мягко сказала она. – До туалета сама дойду, не провожай.

– Юлька, ты не уходишь? – крикнул ей Гарик.

– Не дождешься. Готовьте румбу! Чтобы, когда я вернулась, она уже была! – Юлька триумфально удалилась в ванную. Заперлась и бросилась к зеркалу. «Блин, какая бледная поганка, – вздохнула она, глядя на свое отражение. – Зачем я родилась блондинкой, господи! У, анемичная морда!» Она символически плюнула в зеркало и открыла воду. Вымыла руки, прополоскала рот, обновила макияж и в полной боевой готовности вышла из ванной. Макс, ждавший ее у двери, дурачась изобразил, что падает на пол.

– Что ты сделала?! – в ужасе вскрикнул он. – Это же сексуальный идиотизм! Что ты намалевала себе вместо рта?!

– Молчи, хомяк, – грозно сказала Юлька, надувая свои пухлые губы, ярко накрашенные алой помадой. – Неплохо же вышло, разве нет?

– Это значит признаться ему в любви, – обреченно сказал Макс. – Ты хоть понимаешь, что влюбилась?

– Частица черта в нас… заключена подчас… – замурлыкала Юлька. – Макс, я иду к нему, к моему герою.

Макс кинулся в столовую с криком:

– Тушите свет! Преклоните колени! Вот идет она – богиня 11-го «А»! Милые дамы, никого не хотел обидеть, но это мое собственное субъективное мнение. Всем известно, что у меня дурной вкус.

– Сволочь. – С лучезарной улыбкой Юлька ткнула его кулаком в спину. Больше она ничего не успела сделать – герой ее мечты довольно бесцеремонно подхватил ее, и они энергично заплясали румбу. «Зачем я попросила румбу? – страдальчески подумала Юлька, выделывая коленца. – Черт, надо было вальс. А танцует он неплохо».

Румба наконец кончилась, и она застыла посреди комнаты, с трудом переводя дух. Ее романтический герой тоже дышал шумно, как загнанный конь.

– Не присесть ли нам? – устало спросила она.

– Присядем! – охотно согласился Женя. «Светский разговор, – недовольно подумала Юлька. – А может, он действительно дурак? Э, нет! Так не пойдет. Ты хочешь, чтобы он был остроумен, как Макс, умен, как Эйнштейн, прыгал по крышам, как Жерар Филип, и был красив… Ну, тут я сдаюсь, красив – этого у него не отнимешь. Недурен, честное благородное слово. Только я-то чем ему приглянулась? Вон у Машуни – бюст на полкомнаты. А у Лидки глаза обалденные…»

– Юля…

– Да?

– Скажи… Это не я виноват в том, что ты упала?

– Хм… может, не будем об этом вспоминать? – Юлька нахмурилась. – Упала и упала.

– Но я…

– Да брось ты, забудь, ты не виноват… Не знаю, что это со мной приключилось… Какое-то удушье… Знаешь, даже ужас.

– Ужас?

– Да… Думаю, я испугалась, что задохнусь… А может, ужас сам по себе… В общем, страшно и неприятно… – Юлька вздохнула. – Ну и хватит. Лучше продолжим разговор с той точки, на которой он был прерван.

– Ты храбрая, – сказал он, глядя ей в глаза. «Действительно, очень красивые глаза, – определила она. – И нос, конечно, тоже… Плечи что надо… И ум не совсем отсутствует…»

– Почему это я храбрая? – удивилась Юлька, когда до нее дошел смысл сказанных им слов.

– Потому что ты опять можешь упасть, – простодушно сказал Женя.

– Я сижу, прошу заметить, – отрезала Юлька. – Так давай же. Неужели не о чем поговорить, кроме моего обморока?

– Как раз перед этим… – он замялся.

– Назовем это час «икс», – кивнула Юлька.

– Хорошо, как раз перед «иксом» я сказал, что ты мне нравишься, как никогда не нравилась ни одна девушка на свете.

– Умру! – шепотом сказала Юлька. – Ты такого не говорил.

Он вздохнул.

– Верно, – признался Женя. – Не говорил. Но я надеялся все списать… На час «икс». Что ты забыла мои слова. А то бы я не решился так сразу тебе это сказать.

– Жень, – она потрясенно смотрела на него, – а ты знаешь хотя бы, что такого вообще не бывает?

– Чего? – грустно спросил он.

– Ну вот такого объяснения… Это в тысяча девятьсот девяносто пятом году от Рождества Христова! Если бы в девятнадцатом веке, я бы еще поняла…

– Юль, ты прости мне мою глупость. Но ведь я вижу тебя в первый раз и, может, больше не увижу. Вот я и испугался, что у меня не будет случая сказать тебе все это. Но все правда, хотя из-за нее я кажусь тебе или круглым дураком, или таким… знаешь… банальным приставалой.

«Слава богу, не дурак, – с облегчением подумала Юлька. – Но может, тогда приставала? Тонкий прием – сразу подкинул мне такую идейку. Глядите, мол, какой я честный… А я вот не верю, и все тут».

– А почему это ты решил, что больше меня не увидишь? – томно проворковала она, эффектно (она это знала) выгибая подкрашенную бровь. Он откликнулся немедленно:

– А где гарантия, что ты захочешь со мной встречаться?

– И тебе будет легче помереть от неразделенной любви, если я буду все же о ней знать? – сощурилась Юлька.

– Легче, представь себе.

– И ты бы не стал бороться за свою любовь? – Она сделала весьма слащавое лицо. «Веду себя по-идиотски, – подумала Юля. – Что делать, я не тургеневская девушка… А жаль. Та на моем месте побледнела бы как полотно и убежала в сад. А на мне одних румян сколько, да и сада тут никакого нет…» – Учти, если ты безвольный, пассивный, склонный к пессимизму, то можешь считать, что твоя неразделенная любовь уже у тебя в кармане. Или в груди?

– Я ни то, ни другое, ни третье, – откликнулся Женя. – А насчет борьбы… Бывают такие случаи, когда бороться бесполезно, хоть ты тресни.

– Ты уже треснул? – поинтересовалась Юлька. – Ты с таким знанием дела говоришь об этом.

– Пока не треснул. – Женя вздохнул, и она отметила этот вздох, как вполне естественный. «Как он еще меня терпит? – поразилась она. – Глупая, самодовольная, да еще и издеваюсь над ним почем зря».

– Слушай! – решительно сказала она. – Ты уж слишком в трагическом тоне начал этот разговор. Прямо похоронный марш. Вот я и предупреждаю тебя – развеселись хоть немножко. И тогда ты не треснешь, даю тебе слово!

«Не слишком ли открыто? – Юлька немного испугалась своей смелости. – Решит, пожалуй, что я по уши в него втюрилась. Интересно, в него многие влюбляются? И с кем он, кстати, пришел?»

Женя тем временем уже второй раз приглашал ее на медленный танец. Полуобнявшись, но все же сохраняя приличное расстояние, они кружились под «Демонического любовника» «Шокинг блю», и сердце у Юльки сладко таяло. «Мой Бог, как же мне повезло! Собой пригож, вежлив, только вот слишком уж активно рвется в бой… Немного подозрительно!»

Мимо нее в полумраке проплыл Макс, нежно обнявший высокую синеглазую Лиду. Увидев Юльку, он напустил на себя донельзя самодовольный вид и отвернулся. «Дохлый номер, Максик, – подумала Юлька. – Лидка не про тебя. Она мне в начале вечера сказала, что по ней со страшной силой сохнет один дипработник. И неудивительно. Такая красота! А вот Женя, хотя и не слепой, выбрал почему-то меня… Все это странно и удивительно…»

– Юля!

Увлекшись своими мыслями, она не сразу расслышала, что Женя ей что-то говорит.

– Что? – запоздало откликнулась она. – Прости, забылась!

– Юля, я спросил, можно ли проводить тебя домой?

– Как, прямо сейчас? – растерялась Юлька.

– Нет, потом, когда ты сама захочешь…

---