Впервые оказавшись в квартире Михаила, Федор впал в ступор. Высоченный потолок, как в торговом центре, голые белые карапузы, водившие хоровод вокруг люстры – здоровенной грозди хрустальных шариков на немыслимо длинной золоченой цепи… А еще камин. Самый настоящий камин – огромная черная пасть, напоминающая портал в Майнкрафт. Немного портило картину нагромождение чисто женских безделушек на венчавшей его полке. Каких-то нелепых ваз, банок, склянок, фарфоровых мишек, собачек, младенцев и иже с ними. А еще выше висел портрет женщины с таким властным выражением лица, что Федор поначалу даже немного струсил – сейчас его стопудово попросят из этой немыслимой квартиры.

– Это моя бабушка Шура, – пояснил Михаил. – Тут она не очень на себя похожа. Слишком важная. На самом деле она была очень добрая. И даже художнику сказала, что портрет получился отличный, хотя на самом деле он ей не понравился. Художник, кстати, был очень известный.

После слова «была» Федор расслабился и, пропустив между ушей фамилию художника, рванул к монитору компьютера Михаила, возвышавшемуся на столе слева от камина. Сам по себе стол был довольно большим, но по сравнению с камином, люстрой и портретом казался детской игрушкой. Как и наиудобнейшее кресло с рыжим кожаным сиденьем, высокими подлокотниками и спинкой из черной сетки.

Кресло протяжно скрипнуло, когда Федор с восторженным «ух ты!» плюхнулся в него. А комп у Мишки был так себе. Лебедевский ноутбук покруче. И главное – приспособлен для жизни в университетской общаге, где «все вокруг колхозное и все вокруг мое». И где «покой нам только снится» и уединиться можно разве что в туалетной кабинке, да и то не всегда. А у Мишки – пожалуйста. Хоть в спальне, хоть в кухне. Да хоть рядом с ним, за тем же столом на трехногом табурете. Именно здесь они склепали свой первый сайт. И пусть дизайн его был предельно аскетичен, а содержание страниц – статично, но наличие чата и форума позволило получить первые оценки своей работы, а также предложения от потенциальных заказчиков.

После окончания университета пути друзей разошлись.

Михаил с лету устроился в престижную IT-компанию, а Федору все как-то не везло. Если бы для приема на работу требовалось только умение писать коды, то проблем бы не было. Но первоначально нужно было преодолеть заслон в лице эйчаров^[2], которыми обзавелись все мало-мальски уважающие себя конторы. И эйчары эти, мило улыбаясь, задавали какие-то вопросы, абсолютно не касающиеся работы, и потом, так же мило улыбаясь, обещали перезвонить через неделю. И не перезванивали. А на попытки Федора узнать, в чем, собственно, дело, ему отвечали, что, к сожалению, вакансия уже занята. И только в одной из фирм девушка-секретарь, сжалившись над невезучим соискателем работы, сказала, что результаты собеседования показали расхождение его мотивационных и поведенческих аспектов с общей стратегией фирмы.

– А что это значит? – спросил Федор.

На что девушка неопределенно пожала плечами.

Вернувшись домой – после окончания университета «домом» Федора стала комната на восьмерых в хостеле с идиллическим названием «Дубки», – он забрался в свою кровать, задернул тяжелую синюю шторину, отделявшую его «апартаменты» от остального мира, надел наушники для обеспечения необходимой степени уединения и долго гуглил непонятную фразу. Для верности еще поинтересовался на форуме, что эта словесная конструкция может обозначать и как с этим бороться.

– Ненадежный ты, брат, и безответственный, – пояснил один из интернет-гуру.

Лебедев с подобным вердиктом был абсолютно не согласен. Он считал себя достаточно надежным. И даже как-то имел возможность взять на себя ответственность. Один раз. На третьем курсе, уже в конце учебного года, он познакомился с девушкой, которая предложила отправиться на майские праздники в Адыгею. Типа, красота, дикая природа. Если честно, такие варианты отдыха Лебедеву не нравились. Пустая трата времени. Красоту можно и в интернете посмотреть. Но девушки у него появлялись нечасто, и разбрасываться ими ему был не резон. Поэтому Федор скрепя сердце согласился, о чем впоследствии неоднократно пожалел.

Во-первых, в экскурсионной группе он оказался единственным представителем мужского пола, не считая, конечно, водителя автобуса. Во-вторых, девушки оказались любительницами экстрима, и в планах поездки значился рафтинг по реке Белой. Отказаться Федор не смог – мнение о нем у спутниц и без того было не слишком высоким.

– А девушки не замерзнут? – спросил он у инструктора, рыжеволосого здоровяка по имени Кирилл в облегающем гидрокостюме цвета морской волны.

– А мы на что? – скабрезно ухмыльнулся тот.

Федор подозрительно посмотрел на чересчур говорливого инструктора, взял у него гидрокостюм и пошел в раздевалку. Сказать, что костюм оказался большим – просто слукавить. Он был огромным, и тщедушный Федор сделался похожим на шарпея, ставшего на задние лапы. Везде, где у Кирилла были внушительные выпуклости, у Федора пузырились складки. Наверное, инструктор, в порядке самоутверждения, спецом подсунул единственному мужчине в группе костюм не по размеру.

– Держи! – Кирилл вручил Федору весло. – Сегодня ты несешь ответственность за жизнь девчонок.

Лебедев собрался было возразить, но не успел – вооруженные такими же, как у него, веслами, девчонки с визгом полезли в воду. Причину визга Федор понял, последовав за ними – вода оказалась ледяной. Хваленый гидрокостюм защищал от влаги, но не от холода. Рафт – надувная лодка, казался ненадежным для путешествия по горной реке. У него даже ручек не было, чтобы держаться. Потом оказалось, что ручки есть, только на днище, для ног.

Первые пятьдесят метров путешествие проходило сносно, если не обращать внимания на вмиг заледеневшие ноги, а потом вода вокруг вскипела, подхватила рафт, закружила, девчонки закричали. Водопад ледяных брызг ударил в лицо. Рафт накренился, зарылся носом в воду.

– Гребем! Мощно! – раздался голос инструктора. – Раз! Раз! Федор! Не забывай! Жизнь девчонок в твоих руках! Раз! Раз! Мощно!

И Федор греб, не видя ничего вокруг, пока не услышал крик:

– Отдыхаем!

Он устало опустил весло. Девчонки разом затрещали, делясь впечатлениями, а Федор только крепче стиснул весло – впереди еще почти десять километров сплава, рано расслабляться. И он был прав. Не прошло и пары минут, как река снова зашумела, закипела, подхватила рафт, закружила, словно чаинку в чашке с чаем.

– Гребем! Мощно! Раз! Раз! Раз! – заорал инструктор, и Федор снова греб: раз, раз, раз…

Из этого приключения Федор сделал два вывода. Первый: костюм – это условность. Главное, чтобы было удобно тебе. А что о нем думают окружающие, это их проблемы. Второй: ответственность – это не для него. На этих выводах он сформировал свою жизненную позицию и отступать от нее в обозримом будущем не собирался. И не особо эти принципы Федору мешали. Работу он с горем пополам нашел. Правда, вылетел с нее именно из-за безответственности ^[3].

Михаил оказался более ответственным, а может быть, эйчар ему попался более покладистый. Или эйчарша – Мишка умел ладить с женщинами. И почти сразу после университета он попал не куда-нибудь, а в Бангалор, индийскую Кремниевую долину. А перед отъездом предложил Федору жить в его квартире. Просто так, бесплатно. С условием, что тот будет хотя бы изредка наводить порядок, стирать пыль с безделушек на каминной полке и бабушкиного портрета. Последней цели служила метелочка из перьев какой-то диковинной птицы. Не иначе, как той самой птицы счастья, которую Мишка поймал за хвост и вслед за которой оказался в Индии.

С тех пор друзья пару раз в месяц общались по скайпу. Мишка звал Федора к себе, обещал помочь с работой. Но Федор отказывался. Что он забыл в этой Индии? Посмотрел картинки, побродил по форумам. Бангалор – город контрастов.

С одной стороны, крупнейший в Индии научный и индустриальный центр, с другой – жара, мошки и, главное, – отсутствие привычной еды. И, опять же, любимые принципы. Потерять их – значит потерять себя. Вон Мишка уже даже не Мишка вовсе, а Майкл. А Федор, значит, станет каким-нибудь Теодором или Тео.

Беспринципным и бесхребетным Тео, который только и делает, что дебажит чужие коды^[4], не получая от этого никакой радости. То есть работать за деньги, работать, чтобы жить. Нет, такая работа Федору не требовалась – принципы дороже. Хотя…

Хотя была одна девушка, ради которой он готов был поступиться своими принципами.

Ася. Чужая невеста, без пяти минут чужая жена…

Как всегда, от грустных мыслей захотелось чего-нибудь пожевать.

– Так, кто тут у нас сегодня не доживет до утра? – зловещим тоном произнес Федор, открывая морозилку и рассматривая упаковки с готовой едой. – Что у нас тут? Рататуй с курицей и овощами. Хм, рататуй… Что за байда такая? Соте из говядины и овощей… Не помню, чтобы я такое покупал. Плов с мясом. Это уже получше. А это что? Лазанья классическая… Вот, лазанья. Или плов?

Федор вытащил обе упаковки, придирчиво обнюхал, ткнувшись носом в заинедевелый картон, и решил остановиться на лазанье.

Заурчала микроволновка, и Федор, в ожидании ужина, прошел в комнату, уселся на диван, взгромоздив ноги на стоящий рядом журнальный столик, положил на колени ноутбук. Пока тот грузился, взгляд упал на портрет бабушки. В глазах ее стоял невысказанный упрек.

– Ну что тут такого! – попытался оправдаться Федор. Бабушка не любила, когда он питался полуфабрикатами. – Это же лазанья, а не доширак какой-то. Завтра, обещаю, сварю овсянку. Была у меня где-то…