Обязательно должна быть надежда

Сергей Протасов

© Сергей Протасов, 2018

ISBN 978-5-4490-3104-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая
Эдуард Свекольников

1

До дома оставалось не более двадцати минут пути, когда Свекольников заметил знакомого пожилого мужчину впереди, пытающегося прикурить на резком, морозном ветру. «Странно, – подумал Эдуард. – Что он тут делает в темноте? Почему курит?» Тем временем старик, старясь втянуть слабое пламя зажигалки, весь свернулся внутрь, захлопнул створки пальто, как огромный двустворчатый моллюск.

– Здравия желаю, Владилен Феликсович, товарищ бывший полковник, – весело окликнул человека Эдик, остановившись в полуметре за его спиной.

Моллюск вздрогнул, но не повернулся.

– Как же вам не стыдно-то? – не унимался на свою голову молодой человек. – Сигареты курите, по улицам ходите, а представляетесь слабым инвалидом. А ну-ка, кру-у-гом!

Фонари тускло освещали улицу сквозь плотный снег. Завернутая в пальто фигура выдала густое облако дымного пара и медленно повернулась. В лицо Эдика вцепились два колючих, маленьких, глубоко посаженных, глаза, подчеркнутых кривой неприятной улыбкой. Человек пристально разглядывал юношу, веселые искорки раскатывались в его зрачках.

– Так ведь я это… того… – настороженно прошамкал он. – За пирамидоном только вышел – и сразу назад. А что, нельзя? Почему же?

– Конечно, нельзя, – Эдик понял, что обознался, но не был уверен. – Вы живете-то, допустим, где? Как вы сюда, добрались? Это вы вообще?

– Само собой, я. Кто же еще? Я и есть, собственной персоной, у меня лично никаких сомнений нет и быть не может, – незнакомец тягучим голосом, как сладкой патокой, склеивал Эдика, не сводя острого взгляда. – Был бы не я, сразу бы так и сказал – мол, не я это, дорогой прохожий, не знаю вашего имени-отчества, обозналися вы. А так зачем же? А что?

– Ну, вы же не Бабин? Не Владилен Феликсович?

– Кто, я? Это как посмотреть…

– Извините, я вас, кажется, перепутал, – признал наконец Свекольников ошибку. – С одним старым полковником. Вы действительно очень на него похожи, почти как брат-близнец, только чуть моложе, по-моему. Извините еще раз, я тороплюсь очень, да и замерз. Пора мне.

– Стой! – незнакомец крепко схватил Эдика за рукав и выронил сигарету. – Подожди, сынок, не убегай. Ты сказал «близнец». Это же крайне важно! Брат! Нашелся? Не может быть! Вот так вот, ни с того ни с сего! Где он? Кто он? Как его найти? Ты не понимаешь, это… – Он мелко затрясся, не в силах сдержать волнения. Его ноги подкосились и он повис, уцепившись одной рукой за Эдика, а другую приложив к сердцу.

– Да что ж это такое-то?! – почти прокричал молодой мужчина. – Держитесь давайте! Этого мне еще не хватало. Тут кафе совсем рядом, пойдем. Надо вызвать скорую!

– Не надо скорую, – хрипел похожий на полковника мужчина, закатив глаза, но не ослабляя хватки, – не надо! Мне уже лучше, лучше, сейчас пройдет. Это сердце.

Еле передвигавшего ногами незнакомца Свекольников, под неодобрительным взглядом официантки, затащил в кафе и бросил на свободный стул. Эдуард заказал себе кофе, а ему воды. Тот отогрелся, стянул с лысой головы вязаную черную шапочку, провел ею по лицу, проморгался и мелко затараторил:

– Такая радостная новость, вот сердце-то и екнуло. Я искал его всю жизнь и благодаря вам, кажется, нашел. Запомните эту дату, юноша, – 1 февраля 2006 года от Рождества Христова. Такая радость! Боже ты мой, уже и не чаял. Как замечательно, что мы встретились. Вот так вот, случайно. Почти как в песне: «В тревоге мирской суеты, – неожиданно пропел он. – Тебя я увидел, но тайна твои покрывала черты». Кто ты, таинственный незнакомец?

– Я-то понятно кто, а вас как прикажете…

– Мне без газа. Сейчас, конечно, больше подошел бы коньячек! – неожиданно, слабым еще голосом объявил дед, скосив глаза на поданную для него воду. Брови Свекольникова взлетели. – За встречу полагается. Или лучше водочки. Теоретически. Но, как говорится, пьянству бой. Так вот. Провидение мне вас послало, молодой человек. Других объяснений не нахожу. Только сегодня вещий сон видел. Вообразите: мороз под сорок, я бью в рельс, а рельс раскалывается, как ледяная скульптура, и осколки начинают таять. Это зимой-то! Просыпаюсь, думаю, как говорится, глядя в потолок остановившимся взглядом: «Что бы это могло значить? То ли дорога дальняя и казенный дом, то ли денежный перевод, известие или что еще». А?

– Не знаю. Я не разбираюсь в толкованиях. Вам сонник купить надо.

– Да чего тут разбираться? – голос деда постепенно наполнялся силой. – Пойми же ты, я искал брата всю жизнь. Что смотришь? Ясно тебе это или нет?

Пораженный напором, Эдуард кивнул, разглядывая широкий лоб, хищный крючковатый нос, ввалившийся рот, тонкие губы и глубокие носогубные складки нового знакомого.

– Ничего не знал о нем почти с рождения, знал только, что у меня есть где-то старший брат. Должен быть. Мы действительно очень похожи, так мамочка говорила. Всё как в индийском кино, – усмехнулся младший, видимо поймав вдохновение. – Разлученные цыганами дети. У одного – блестящая карьера и богатое наследство, а у другого (я про себя) – бродяжничество, детский дом, украденная булка хлеба, суд, колония общего режима – всё как у Жана Вальжана, – он показал расплывшиеся татуировки на пальцах левой руки. – Видал? Потом карьера ученого, орден Ленина, закрытый институт, Академия наук, дача с видом на озеро в Солнечногорском районе. Было-было, не ерзай, парень, не мороси. Потом обратно наступила черная полоса. Загранкомандировка в Америку, неудачная попытка вербовки, погоня. В Москве разбираться не любят, отняли и орден, и дачу, и квартиру на Тверской-Ямской. Не могу тебе всего рассказать, сам понимаешь, ядерная физика – штука секретная. Зачем тебе проблемы? – Он глубоко вздохнул, шумно выдохнул и одним махом забросил в себя воду из стакана. – Ладно, это дела прошлые. Расскажи мне, что у брата. Как думаешь, обрадуется он мне?

– Обрадуется, конечно, – неуверенно подтвердил Эдуард. – Куда ж он денется-то? Обязан обрадоваться. Он же одинокий. Ни друзей, ни родственников, еле ползает, нуждается в уходе. Я сам-то социальный служащий, помогаю ему дважды в неделю. Магазин там, лекарства, все такое, согласно перечню…

– Чаевые всякие?

– Вообще-то нам запрещено…

– А где он живет?

«Я не должен этого говорить, – сообразил Эдик. – Вот сейчас встану и уйду, скажу, что позвонить нужно, что сразу вернусь, а сам уйду – и все».

– В центре. У него большая квартира, – услышал он свой голос.

– Ого! И живет один?

– Один, я же объясняю. Он бывший полковник ядерных войск вроде.

– Ядерщик, значит. Видишь, это у нас на генетическом уровне, – обрадовался неожиданному доказательству старик. – Он ядерщик, и я ядерщик. Бывает же совпадение!

– Действительно, надо же – сразу два ядерщика… – Эдуард словно принял сыворотку правды и не владел собой. Вопреки здравому смыслу молол все что ни попадя, стараясь зачем-то еще и понравиться жутковатому собеседнику: – Так вот, детей у них вроде не было, ядерная радиация, наверное, поспособствовала, точно не знаю. Жена умерла пару лет назад от старости, вследствие естественных причин. Родители, ясное дело, в могиле давно, непонятно где. Братья-сестры, тетки-дядьки, если и были, то покоятся тоже. О других родственниках ничего не известно, наверное, тоже дуба дали по месту проживания. Сплошной погост, куда ни кинешь глазом, получается.

– Ух ты, сильно! Тогда действительно обрадуется. Слушай, как тебя зовут-то все-таки?

– Эдуард.

– Надо же, и меня Эдуард. Слушай, тезка, ты дай мне его адрес, но ничего ему не говори. Хорошо? Я сам его навещу. Такая радость – брат нашелся. Бывает же везение! Согласен? Не скажешь ему?

– Не скажу. Он живет на Кирова, дом 14, квартира 25. Только вы смотрите, аккуратнее, он слабый очень, может не пережить радости. У нас случай был курьезный, еще до меня, лет пять назад. Сейчас будете смеяться, – уверенно предположил Свекольников и сам пакостно хихикнул. – Одна сотрудница – она уже не работает, конечно, – пошла в магазин, что ли, или в аптеку, возвращается, а бабуля, за которой она ухаживала, ласты склеила ни с того ни с сего. Лежит в полный рост на кровати, мертвая.

– Действительно, очень смешно.

– Что вы! Сотрудница, само собой, вызвала скорую и милицию, все как положено. Так первая и попала под подозрение. Наручники на нее надели – и в КПЗ. Представляете? Ни за что! Чуть не посадили.

– Это они могут.

– Ага. Предъявили обвинение, что, мол, нарочно довела пожилую женщину до смерти, чтоб квартирой завладеть.

– Невероятно!

– Да, не то слово! Ведь никаких завещаний и дарственных-то на нашу работницу оформлено не было. Как завладеешь-то? Еле-еле вырвалась она от них. Начальство характеристики положительные писало, к следователю ходило. Слава богу, нашлась другая женщина, на которую покойница составила договор пожизненной ренты, но там все чисто. В итоге обвинение сняли, сотрудницу отпустили. Говорят, она под краской поседела сразу вся и затем резко уволилась. Теперь, я слышал, она в риелторы подалась. Так вот, что самое интересное-то…

– Да, бывает-бывает. Ладно, Эдуард, погоди со своими случаями, пора мне. Ты вот что – когда к брату моему, вновь обретенному, собираешься?

---