Куда я смотрю во время грозы

Аня Мильнева

Тому, кто сегодня опять выбрал жизнь, посвящается

Часть I. Тебе

Глава 1

Я проснулась с терпким вкусом коньяка во рту и желанием быть кем-то хорошим, а не собой.

Коньяк я купила накануне в «Десяточке» на углу дома. Мне кажется, я пью около недели – с того момента, как приняла, что жизнь с тобой меня убивает.

Но ведь меня учили, что плохо – это когда мужчина бьет, колется, не работает, имеет психические отклонения, всё вместе. Вот тогда нужно что-то предпринимать.

В ином случае – съездить на море, купить кресло, выпить. И всё наладится.

*не забыть как-нибудь выпить в кресле, на море

Я по-прежнему глубоко внутри себя считаю, что других людей нет, не существует. Что спустя наше тысяча сто восемьдесят первое кофейное утро ты самый близкий. Что мира за пределами тебя нет.

Я помнила, как и вчера пила большими, жадными глотками и закуривала сигаретой. Когда трещинки в уголках губ обжигало, я даже не останавливалась.

Ты приехал за мной сюда и сидел рядом, будто сверлил во мне бездонную дыру: «Твой дом должен быть там, где я».

Потом я просила тебя сходить за Егором. Он ведь сам рассудок, а мне так нужен был кто-то безаффектный. Тем более, к этому моменту я была настолько пьяна, что едва чувствовала пульсирующую силу страха. Страха, смешанного с алкоголем и стыдом за абсурдность своего поведения.

«Через три километра, потом налево, живет мой почти-любовник. Ты не мог бы привести его? А то я немного не в себе, и сама не дойду. Почему «почти»? Ну, долго объяснять. Друг? Ты говорил, у тебя нет друзей. Просто приведи его».

И, когда безаффектный и пока еще добрый Егор пришел, я помню, как укоряла нас троих в столь пикантно-неприятной ситуации.

О чём я только думала?.. Как будто сердце требовало легализации моего собственного отвращения к себе.

Я помню, как Егор гладил мои руки, а ты сидел поодаль и смотрел на меня с несколькими килограммами презрения. Слава Богу, я просто потеряла сознание.

Я видела во сне, как перестану пить кофе и отращу длинные волосы. Заведу большого доброго пса. И куплю белые тарелки с цветочками.

Я буду жить непринужденно, как легкомысленная французская женщина, родившаяся у свободной и упоенной жизнью матери.

Я напишу тебе откуда-нибудь оттуда. Из Бельгии. О погоде. И что-то нежное.

Да. Бельгия. Есть такая страна. Ты не знал. Но у тебя теперь будет много времени: всё – одному. Я уверена, это обогатит тебя куда больше, чем наши отношения.

Или нет. Как тут понять?..

Мы ведь только ели, курили и занимались любовью, пока она не выпрыгнула с нашего пятого этажа на горячий асфальт. Потом она бежала в трущобы, в которых прошлой осенью мы безуспешно спасали бездомную женщину. И умерла там, в грязных тряпках, так и не родившимся чудом.

Видишь, я помню, к сожалению, всё.

Последние месяцы я живу, словно в бреду.

Недоговаривать приходится все время. Практически всем.

О своих делах. О том, что чувствую. Чего хочу. О «наших» отношениях и «нашем» будущем.

К тому же у меня теперь есть диагноз.

Я столько лет жила сама по себе, что странно об этом думать.

Клиническая депрессия, невроз навязчивых состояний.

Теперь, когда я повторяю про себя эти слова, мне начинает казаться, что я приобщена к чему-то великому. Но внешние проявления болезни меня скорее угнетают, и я вынуждена ходить в клинику два-три раза в неделю.

Вообще-то я, конечно, не собиралась.

Никто не вписывает в жизненные планы психиатра.

Я имею в виду, что думала, они просто выпишут мне настойку на травах, чтобы я могла поспать, или дадут хороший совет за тысячу рублей. И это радикально наладит мою жизнь. И я все пойму. А потом и мир вокруг изменится.

Меня так воспитывали: что всё меняется с пониманием.

Оказалось, за тысячу рублей с тобой разговаривают сквозь зубы. А хороший совет все время откладывается на неопределенный срок.

Клиника – это моя боль. А еще – стыд, одиночество и страх.

Две недели назад я подписала согласие на лечение микроразрядами тока.

Кен Кизи смотрит презрительно, как бы сквозь меня.

Я не справилась, дорогой. Извини.

Однажды, на втором курсе, я упросила директора маленького кинозала в библиотеке искусств показать «Пролетая над гнездом кукушки».

В день показа набился полный зал. Люди сидели повсюду, включая пол в проходах. Я впилась в деревянные ручки кресла и испытывала священный трепет от начала и до конца фильма. Может быть, плакала. Да, наверняка.

После сеансов микротока я никогда не плачу. Каждый раз, когда я ложусь на кушетку, чувствую страх. У меня потеют ладони. Я знаю, что разряд очень маленький, практически неощутимый, но все равно боюсь.

Зато после… После я не боюсь ничего. Минут десять меня будто не существует в этом мире.

А потом все начинается сначала.

Одиночество, беспокойство, паника.

Не думаю, что эти три слова могут передать всё, что стоит за ними в реальности.

Слова вообще теперь мне кажутся несовершенными. Мне никак не удается подобрать те, что могли бы описать весь ужас сложившейся ситуации.

Мне сложно еще и потому, что время от времени я пытаюсь уговорить себя, что ничего особенного не происходит. Я просто устала. Я сейчас отдохну, и всё наладится.

Но так или иначе, из наших отношений я вышла, заблаговременно предупредив тебя. Из более пяти лет молодости, резкости, свежести, нежности.

Из дисперсии, группы «Пилот», Дня Мыльных Пузырей, клетчатых штанов «Карлсон», сигаретного дыма, недофото, тельняшек в мелкую полоску, автостопа, октанового числа, березовой рощи, сериала «Клиника», булавок в джинсах, алкотравки, сарказма, ненависти к порядку.

Я вышла из тебя.

И теперь – в этой крохотной квартирке, на девятом этаже дома на краю города, у большого завода. На этом брошенном на пол матраце, в пыли и бетоне.

Теперь я живу здесь.

Я дома.

Глава 2

Я ненавижу здесь всё.

Но пытаюсь убедить себя в том, что это глава книжки о независимой и красивой девушке, которая много лет несла воспоминание о нежности, а потом сбежала.

Из последних сил спускаюсь в парикмахерскую, что слева от подъезда, и за десять минут обриваю волосы до шести миллиметров.

Как и в предыдущий раз, говорю себе, что в этот раз все получится. Я справлюсь. Мне просто нужно обнуление.

Как будто если я обрезаю волосы, то жгу мосты, соединявшие меня с болью. В том числе, с физической.

Кровотечение продолжается вторую неделю. Без перерывов.

За два визита к врачам я начинаю кое-что понимать.

Например, что давным-давно родилась женщиной.

Досадно, что я узнаю об этом, лишившись покоя из-за агрессивного и беспощадного проявления болезни. Но, видимо, я сейчас могу понять только так.

Когда я впервые увидела кровь на белье, меня охватила радость.

И меня не смутило, что менструация закончилась неделю назад – ровно в свой срок, как часы.

Сложно объяснить это эмотивное несовпадение. Но я помню, что радость была.

Я могу это утверждать, поскольку чаще забываю события, чем чувства, с ним связанные.

Так вот, эта радость была как ощущение: что-то меняется, что-то происходит.

Возможно, это глубокое доверие динамике жизни как большой движущей силе, непременно приводящей туда, куда и нужно на самом деле, вне зависимости от того, какой путь проделан и в каких условиях. Пластичный мозг «alien in New York».

В первый раз гинеколог просто поставил меня в известность, что если не сделать операцию в ближайшее время, то не будет не только детей, но и меня самой.

Я сидела в холодном кабинете на полотенце, без трусиков. А пожилая женщина в очках смотрела на лист с анализами и пыталась быть конструктивной. Обстоятельной. Дистантной. Твердой.

Как будто то, что я сейчас позволила ей залезть в свое тело, не имеет никакого значения.

Это никак не повлияло на наши отношения. Мы не стали от этого ближе и деликатнее. У нее не было такой цели – узнавать, как лучше обо мне позаботиться. Она здесь для другого.

А для чего ты здесь?.. Ты, столько лет отдавшая изучению вопроса? Сделало ли твое испытание тебя добрее и терпеливее, мудрее и проще? Осталась ли в тебе та, которая обнимает близкого и нуждающегося в тебе человека? Смогла ли ты оставить лишнее и увидеть другого в его беспомощности и страдании души? Прощаешь ли ты себе, прощаешь другим?..

Она протянула мне направление в больницу и еще раз повторила, что важно принять решение как можно скорее.

Мне и самой хотелось видеть это как вопрос жизни и смерти. Бытия и небытия. Не только – «у вас не будет детей», а именно – «не будет вас».

---