К тому времени как пошел дождь, мы осилили лишь полпути, и скоро стало понятно: кофту нам не отыскать. Оставалось лишь бросить это безнадежное дело.
Позже тем вечером на моем мобильном высветилось сообщение от Тедди: «Я у твоего дома». Не переодеваясь, я прямо в пижаме тихонько спустилась по лестнице вниз и открыла входную дверь. Тедди стоял на пороге под дождем, насквозь промокший. Зажав под мышкой мамину толстовку на манер футбольного мяча. Он нашел ее! Я не могла в это поверить. Не могла поверить в то, что он вернулся ее искать.
Тедди ни слова не успел сказать: я обхватила его руками и крепко-крепко обняла. В этот миг и пришло озарение. Как будто сердце было радио, которому годами мешали помехи, а тут они вдруг разом исчезли. Может, я давно уже любила Тедди. Может, я просто не осознавала этого, пока не открыла ему дверь в тот вечер. А может, я и должна была влюбиться в него именно так: в стоящего на крыльце дрожащего парня, зажавшего под мышкой мою мокрую кофту, и это было столь же неизбежно, как смена дня и ночи.
Чувства к Тедди давались непросто. Любовь к нему засела в сердце занозой и мучила меня безустанно и неумолимо, точно зубная боль. Вот только от нее нельзя было излечиться. Три года я продолжала дружить с ним и смотреть на то, как он влюбляется в других девчонок. И все это время боялась признаться ему в своих чувствах.
Я гляжу на открытку перед собой, затем перевожу взгляд на ручку. Вечер за окном укрыт белой пеленой снега, автобус все дальше уносит нас из центра города. Темнота за стеклом и летящие в него снежинки создают ощущение нереальности происходящего, отчего я на мгновение обретаю смелость.
Глубоко вздохнув, вывожу на открытке: «Дорогой Тедди».
И, чтобы не передумать, продолжаю стремительно писать, без оглядки изливая чувства на бумагу, – столь беспечно, столь храбро, столь невероятно глупо, что в ушах оглушительно стучит кровь.
Подписав открытку, тянусь к конверту.
– Не забудь вложить туда билет, – напоминает Лео.
Достаю лотерейный билет из кармана – помятый и порвавшийся в уголке. Изо всех сил пытаюсь разгладить его на ноге. Лео наклоняется рассмотреть билет, и от смущения у меня снова вспыхивают щеки.
– День рождения Тедди? – спрашивает он, вглядываясь в числа. В тепле салона стекла его очков запотели. – Слишком очевидно…
– И в подобном случае – подходяще.
– Твой день рождения. Игровой номер Тедди. – Лео несколько секунд молчит. – Одиннадцать? Что это?
– Нечетное число.
– Очень смешно. – В его глазах вспыхивает догадка. – О, понял! Номер его квартиры. А девять?
– Столько лет…
– …вы с ним дружите, – заканчивает за меня Лео и переводит взгляд на последнее число – жутковатое, бросающееся в глаза. Тринадцать. Увидев его, Лео вскидывает голову, темные глаза полны тревоги и беспокойства.
– Оно ничего не значит, – поспешно говорю я, переворачиваю билет и прижимаю к ноге ладонью. – Мне нужно было быстро придумать какое-то число. И я…
– Ты не обязана ничего объяснять.
– Знаю, – пожимаю плечами.
– Я понимаю, – заверяет меня Лео, и я знаю, что он действительно все понимает. Это самое лучшее в нем.
Он долгую секунду смотрит на меня, словно убеждаясь, что я в порядке, а потом откидывается на спинку сиденья. Мы оба устремляем взгляды вперед, прямо перед собой. Автобус мчится сквозь снег, и окно напоминает экран телевизора со статическими помехами. Минуту спустя Лео накрывает мою ладонь своею, и, придвинувшись, я кладу голову ему на плечо. Так мы и едем остаток пути.
3
В квартире Тедди почти как в парилке, в маленьком пространстве слишком много людей и слишком много шума. У двери гудит и потрескивает старенький обогреватель, от оглушительно играющей в спальне музыки подрагивают на стенах школьные фотографии. Единственное окно в кухне-столовой запотело, и кто-то написал на нем: «Тедди Макэвой – …» Последнее слово стерто, поэтому, какой же именно Тедди Макэвой, останется тайной.
– Не вижу его, – говорю я, сняв пальто и кинув его поверх неряшливой кучи брошенной на полу одежды.
Лео связывает рукава моего пальто и своей куртки так, что кажется, будто они держатся за руки.
– И как он решился на это? – отвечает он вопросом. – Мама его убьет.
Однако дело не только в маме. Тедди никого не приглашает к себе домой, даже когда она работает в ночные смены медсестрой. Причина в размерах квартиры. В ней всего две комнаты, ну, или три, если считать ванную. Кухонька представляет собой крохотное, облицованное кафелем пространство в углу. И спальня есть только у Тедди. Его мама спит на раздвижном диване, пока он учится в школе, – деталь, бросающаяся в глаза и демонстрирующая, что с деньгами в семье Тедди довольно туго в отличие от большинства его одноклассников.
Но мне всегда здесь нравилось. Отец бросил Тедди и его маму, и им пришлось оставить просторные двуспальные апартаменты в Линкольн-Парке. Теперь они могут позволить себе только такую квартиру. Кэтрин Макэвой сделала все, чтобы тут стало по-домашнему уютно. Ванную она покрасила в жизнерадостный розовый цвет, а гостиную в ярко-голубой – так и чудится, будто ты в бассейне. В спальне Тедди стены разного оттенка: красного, желтого, зеленого и синего – как внутри парашюта.
Из-за собравшейся толпы сегодня здесь неуютно. Мимо проходит стайка одиннадцатиклассниц, и я слышу слова одной из них:
– Тут всего одна спальня?
– Невероятно, да? – округляет глаза другая. – Где спит его мама?
– Я, конечно, знала, что он не богат, но даже подумать не могла, что он нищ.
Лео рядом сразу ощетинивается.
Именно поэтому Тедди сюда никого, кроме нас, не приглашает. И поэтому же мне так странно видеть здесь сегодня десятки наших одноклассников, занявших каждый дюйм свободного пространства. На диван втиснулось аж пять девчонок. Как они, интересно, будут разлепляться, чтобы встать? А ведущий в спальню Тедди коридор забит лучшей частью его баскетбольной команды. Один из игроков проносится мимо нас на кухню, пробивая себе путь локтями и высоко подняв чашку, из которой на его футболку выплескивается жидкость.
– Братан! Братан! Братан! – кричит он.
– «Братан», – передразнивает его Лео, вызывая у меня смех.
Не имеет значения, какой сейчас сезон, играют ли в футбол, баскетбол или бейсбол, рядом с товарищами по команде Тедди мы всегда чувствуем себя слегка не в своей тарелке. Тедди словно ведет две разные жизни. В одной он пятничными вечерами делает победные броски на глазах у всей школы, а в другой субботними вечерами смотрит дурацкие киношки со мной и Лео. Мы всегда ходим на игры Тедди поболеть за него и всегда заглядываем на вечеринки после них, потому что Тедди – наш лучший друг. Но я люблю, когда мы остаемся втроем.
– Вон он, – говорит Лео, углядев Тедди.
Я на секунду прикрываю глаза, думая о лежащей в сумке открытке с секретом. В ней теплится надежда на возможный расцвет ответного чувства.
«Это всего лишь Тедди», – напоминаю я себе и разворачиваюсь. Он машет нам рукой, улыбаясь от уха до уха.
Что примечательно, в его внешности нет чего-то экстраординарного. Мне даже трудно подобрать слова для ее точного описания. Тедди среднего роста: на несколько дюймов выше меня и на несколько дюймов ниже Лео. Волосы у него обычного каштанового цвета и подстрижены совершенно обычно. Уши как уши, нормального размера, глаза карие, ничем не выдающийся нос. Но если не разглядывать отдельные черты, а воспринимать их целиком, то Тедди очень красив.
– Привет, – радостно встречает нас он, когда мы протискиваемся сквозь гурьбу девчонок, столпившихся у кухни. – Поздновато вы.
Я открываю рот для ответа, но Тедди не ждет его, а сграбастывает меня в свои медвежьи объятия. Мои ноги отрываются от линолеума, а сердце подскакивает к горлу. Через секунду Тедди опускает меня на пол, и я заторможенно моргаю, глядя на него.
– Ну и где же мои поздравления с днем рождения? – поигрывает он бровями. Его поддразнивание приводит меня в чувство.
– А тебе все мало? – ухмыляюсь я. – Уже сто раз тебя сегодня поздравила.
– Да, но это было в школе, а не на моей вечеринке.
– Ну тогда с днем рождения, – закатываю я глаза. – Давно пора нас нагнать.
Тедди без предупреждения по-дружески берет мою шею в захват:
– Даже если тебе восемнадцать уже целую вечность…
– Пару недель, – поправляю я его, пытаясь высвободиться.
– …то совсем не обязательно делать вид, что ты намного старше и умнее меня.
– Я не делаю вид, это так и есть, – смеюсь я, и Тедди отпускает меня.
– Как же трудно быть самым мелким, – наигранно вздыхает он. – Особенно когда я настолько зрелее вас…
– Ну да, ну да, – качаю я головой.
Лео запускает руку в вазу с конфетами «Эм-энд-Эмс», стоящую на кухонной стойке.
– Я думал, вечеринка будет проходить у Марти.
– Рейс его родителей отменили из-за снегопада, – объясняет Тедди. – Других вариантов не было, поэтому я устроил ее тут.
Он сопровождает слова улыбкой, но я знаю, что она напускная. Даже шесть лет спустя Тедди все еще стыдится обветшалого здания, односпальной квартиры и своей неполной семьи.