Статистическая вероятность любви с первого взгляда

Дженнифер Смит

Посвящается Келли и Эрролу

«Ах! Выпадают же на нашу долю дни, ради которых стоит и жить и умереть!»

Чарльз Диккенс «Наш общий друг» (перевод Н.А. Волжиной, Н.Л. Дарузес)

Jennifer E. Smith

The Statistical Probability of Love at First Sight

Copyright © 2012 by Jennifer E. Smith

© М. Лахути, перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

Пролог

Все могло пойти совсем иначе.

Если бы она не забыла книгу – не пришлось бы возвращаться домой, оставив маму дожидаться в машине с включенным двигателем, который пыхал выхлопными газами на предвечерней жаре.

И еще раньше: примерь она платье утром – тогда же и заметила бы, что бретельки длинноваты, и не пришлось бы маме вытаскивать старенькую шкатулку с принадлежностями для рукоделия и в последнюю минуту спасать злосчастную тряпицу лилового шелка.

Или, наоборот, позже: не порежься она листом бумаги, распечатывая билет на самолет, не потеряйся зарядное устройство для мобильника, не попади они в пробку на автостраде по дороге в аэропорт… Если бы они не проскочили мимо парковки, если бы не искали так долго мелочь для оплаты стоянки: монетки закатились под сиденье, а водители в длинной очереди машин нетерпеливо давили на гудки.

Если бы колесико у чемодана не свернулось набок…

Если бы чуть быстрее бежать к воротцам…

А может, все равно ничего бы не изменилось.

Вполне возможно, что сегодняшние многочисленные помехи и задержки никакой роли не играли. Не будь их, помешало бы что-нибудь еще: погода над Атлантикой, дождь в Лондоне, грозовые облака, задержавшиеся на лишний час. Хедли не особо верит в судьбу – как и в строгую пунктуальность авиалиний.

Когда это самолеты прилетали по расписанию?

Хедли в жизни не опаздывала в аэропорт. Вообще ни разу.

А сегодня, подбежав к выходу на посадку, увидела, что сотрудники авиакомпании уже запирают дверь и выключают компьютеры. Часы на стене показывают без двенадцати семь, самолет за окнами ушел в глухую оборону, словно бронированная крепость. По лицам охраны ясно, что на этот борт никто больше не поднимется.

Как подумаешь, четыре минуты – не очень и много. Рекламная пауза, переменка в школе, время приготовления еды в микроволновке. Четыре минуты – ничто. В любом аэропорту люди каждый день прибегают к самому отлету. Еле переводя дух, забрасывают сумки на полку и со вздохом облегчения усаживаются на свои места в тот самый миг, как самолет отрывается от земли.

А Хедли Салливан, выронив рюкзак, стоит у окна и смотрит, как самолет, отвалив от посадочного рукава-«гармошки», плавно разворачивается к взлетной полосе.

На том берегу океана отец произносит последний тост, и официанты в белых перчатках начищают серебряные приборы, готовясь к завтрашней церемонии. Рядом парень с билетом на следующий лондонский рейс, место 18С, рассеянно жует пончик, осыпая сахарной пудрой синюю рубашку.

Хедли на мгновение зажмуривается, а когда вновь открывает глаза, самолета уже не видно.

Кому бы пришло в голову, что четыре минуты могут перевернуть чью-то жизнь?

1

Тем, кто страдает клаустрофобией, аэропорт напоминает камеру пыток.

И страшен не только сам перелет, когда пассажиров утрамбовывают, словно сардины в тесной железной банке, а потом швыряют в пространство. Мучения начинаются еще в аэропорту: давка, галдеж, в ушах звенит, в глазах все пляшет и расплывается, и все это безобразие с четырех сторон отгорожено стеклянными окнами, словно в каком-то чудовищном аквариуме.

Хедли старается не думать об этом, как и о многом другом, беспомощно застыв у билетной стойки. На улице смеркается. Ее самолет сейчас уже где-нибудь над Атлантикой, а внутри словно раскручивается какая-то пружина или из воздушного шарика медленно выпускают воздух. Отчасти предстоящий полет действует на нервы, отчасти в этом виновата сутолока аэропорта, но главная причина – понимание, что она опоздала на свадьбу, куда и ехать-то душа не лежала. От гадкой шуточки судьбы хочется плакать.

За прилавком столпились служащие авиакомпании и смотрят с хмурым нетерпением. На табло уже высветился следующий рейс из аэропорта Кеннеди в Хитроу. До него еще три часа, и не будь тут Хедли, смена уже благополучно закончилась бы.

– Прошу прощения, мисс, – говорит служащая авиакомпании, почти не скрывая досады. – Ничего не поделаешь. Можно попробовать пристроить вас на другой рейс.

Хедли уныло кивает. Столько времени втайне мечтала о какой-нибудь помехе, и это случилось. Правда, справедливости ради надо признать, что ее воображаемый сценарий был куда драматичнее: массовая забастовка на всех авиалиниях сразу, эпических масштабов гроза с градом, внезапный грипп или даже корь – любая уважительная причина увильнуть от исполнения долга и не видеть, как ее отец поведет к алтарю совершенно незнакомую Хедли женщину.

По сравнению с этим опоздание в четыре минуты – слишком уж удобно, даже малость подозрительно. Поверят ли родители – по крайней мере, хоть один из них, – что все получилось не нарочно? Чего доброго, по этому пункту папа и мама проявят редкое для них единодушие.

Хедли сама захотела пропустить репетицию свадебного обеда и приехать в Лондон утром в день венчания. Она больше года не видела отца и сомневалась, что высидит обед, где будут произносить тосты близкие ему люди, друзья и коллеги, где соберется весь маленький мирок, который он выстроил для себя за океаном. Они станут желать ему здоровья и счастья, поздравлять с началом новой жизни. Такого Хедли точно не перенесет. Она бы и на саму свадьбу не поехала, будь ее воля.

– Все-таки он твой отец, – без конца повторяла мама, словно Хедли могла об этом забыть. – Если не поедешь, пожалеешь потом. Знаю, в семнадцать это трудно себе представить, но поверь моему опыту – когда-нибудь пожалеешь обязательно.

Ох, вряд ли.

Служащая авиакомпании в бешеном темпе жмет на клавиши компьютера и ожесточенно чмокает жвачкой. Потом взмахивает рукой.

– Вам повезло! Мы можем вас устроить на рейс десять двадцать четыре. Место 18А, у окна.

Хедли почти страшно задавать следующий вопрос, и все-таки она спрашивает:

– Когда он прибывает?

– Завтра утром, – отвечает девушка. – Девять пятьдесят четыре.

У Хедли перед глазами возникает свадебное приглашение на плотной бумаге цвета слоновой кости – оно уже несколько месяцев валяется на ее письменном столе. Изящные буквы, складываясь в слова, сообщают, что церемония начнется завтра в полдень – значит, если самолет приземлится по расписанию и не случится задержек на таможне и пробок на дорогах, есть еще шанс успеть вовремя. Тютелька в тютельку.

– Посадка начнется в девять сорок пять, через этот выход. – Сотрудница авиакомпании протягивает Хедли бумаги в аккуратной папочке. – Приятного путешествия!

Хедли бочком отходит к окну и окидывает взглядом ряды скучных серых кресел. Большинство заняты, а у тех, что свободны, обивка расползается по швам и через дырки торчит желтый поролон, точно у нежно любимого, заигранного плюшевого мишки. Пристроив сумку на чемодане, Хедли отыскивает в мобильнике номер отцовского телефона. Он записан просто как «Профессор» – это прозвище Хедли придумала года полтора назад, вскоре после того, как отец сообщил, что не вернется в Коннектикут, и слово «папа» стало неприятно резать глаз.

От гудков в трубке у Хедли начинает быстрее биться сердце. Отец до сих пор звонит довольно часто, а вот она его номер за последний год набирала всего несколько раз. Там сейчас почти полночь, и когда отец в конце концов отвечает, голос его звучит хрипловато – не то спросонья, не то от выпивки, а может, от того и другого сразу.

– Хедли?

– Я опоздала на самолет.

В последнее время Хедли неизменно разговаривает с отцом в сухой, отрывистой манере. Так она выражает осуждение.

– Что?!

Хедли повторяет со вздохом:

– Опоздала на самолет.

На заднем плане слышится голос Шарлотты, и Хедли мгновенно вспыхивает злостью. Эта женщина с самой помолвки засыпает ее приторно-слащавыми имейлами: делится свадебными планами, присылает фотографии их с отцом поездки в Париж, умоляет ответить, завершая каждое письмо десятком смайликов (как будто одного недостаточно). И несмотря на все ее старания, Хедли уже ровно год и девяносто шесть дней упорно ее ненавидит. Чтобы изменить это, явно требуется нечто посерьезнее, чем приглашение быть подружкой на свадьбе.

– И как? – спрашивает папа. – Тебя устроили на другой рейс?

– Угу, но он прибывает в десять.

– Завтра?

– Нет, сегодня! Я же кометой полечу.

Папа не обращает внимания на сарказм.

– Это слишком поздно! До начала церемонии остается всего ничего. Я не смогу тебя встретить. – Он прикрывает трубку рукой и приглушенно переговаривается с Шарлоттой. – Наверное, можно попросить тетю Мерилин поехать в аэропорт…

– Что за тетя Мерилин?

– Тетушка Шарлотты.

– Мне уже семнадцать, – напоминает Хедли. – Как-нибудь доберусь на такси до церкви.

---