Если пойдет сегодня, дед точно вернется к этому разговору. И тогда точно вместе со слезами выудит из нее правду. А если она ему все расскажет, то это может иметь необратимые последствия. Дед тогда непременно, надев свой военный китель с наградами, пойдет с визитом к…

Тсс, не надо ворошить воспоминания. Не стоит даже думать о том, из-за кого она теперь так страдает. Не стоит…

Глава 2

– Собери всех!

Узловатый, с коротким некрасивым ногтем, палец Соседовой соскользнул с клавиши. Догадливая секретарша, поняв, что у Аллы Юрьевны опять нелады с новым аппаратом для внутренней связи, заглянула в кабинет:

– Алла Юрьевна, я правильно поняла, у нас совещание?

– Да, правильно!

Соседова неприязненно осмотрела ладную фигурку девушки. Та ухитрялась выглядеть на тысячу долларов в грошовом платьишке и дешевых туфлях без каблуков. Она вот лично никогда так не выглядела. Даже в лучшие свои годы. Теперь не следовало и стараться. Теперь ей сорок девять. Закат! Закат бабьего века! А рассветать еще и не рассветало.

– Что еще?!

Соседова старательно выгнула левую бровь. Это была мимика крайнего неудовольствия, к этому подчиненные были приучены. Секретарша растворилась, успев пробормотать, что кофе будет готов через минуту.

Соседова всегда пила кофе перед совещанием. Варился полный кофейник на четыре чашки. Туда же сразу засыпался сахар и доливались четыре чайные ложки сливок, очень жирных, очень калорийных. Две чашки Алла Юрьевна выпивала до совещания. Одну в процессе. И последнюю уже после того, как за последним сотрудником закрывалась дверь. Таков был ритуал. Сегодня она ему немного изменит. Сегодня на совещание ей пить кофе не придется. Слишком напряженными будут сегодня дебаты. Сегодня она немного изменит правила игры. Она не станет говорить с каждым наедине. Сегодня она постарается столкнуть всех своих подчиненных лбами. Пускай они разгневаются, запсихуют, перестанут быть сдержанными, начнут орать. И вот тогда-то она – матерая бизнесменша, мудрая из мудрых женщина – точно сможет выловить из всего этого гневного, эмоционального ора нечто для себя полезное.

Она не позволит добить себя! Пусть бабьему веку ее закат вот-вот случится. Закатиться делу всей ее жизни она не позволит! Нет!

Через пару минут, не обманув, Соня внесла поднос с кофейником и крохотной кофейной чашкой. Не глядя на работодательницу, пристроила поднос на край стола и, пятясь, вышла из кабинета. Она снова угадала, что именно сейчас видеть ее Алле Юрьевне особенно неприятно. Угораздило же надеть утром новое платьишко и туфельки в тон!

Соня уселась на свое место за высокой стойкой. Задумчиво уставилась в монитор, разлинованный реестровой таблицей. И сильно вздрогнула, когда на клавиатуру легла кустовая розочка с белыми цветочками.

– Прекрасно выглядите, Софья, – гортанным голосом констатировал заместитель Соседовой – Геннадий Степанович Савельев. Невысокий несимпатичный мужичок хилого телосложения. – Так держать!

– Спасибо.

Соня кисло улыбнулась и невольно покосилась на дверь. Не хватало еще, чтобы Соседова захватила ее еще и с розой в руках. Шипеть потом будет неделю.

– Что там? – тут же настороженно вытянулся Савельев. – Все так серьезно?

– Будто бы да. А там кто знает! – трагическим шепотом ответила девушка.

– А повестка все та же? – Савельев нервно прошелся пятерней по светлым редким волосам.

– Конечно! Она больше ни о чем ни думать, ни слышать не желает. Я сегодня случайно подслушала ее разговор с кем-то по телефону и…

– О, меня уже опередили!

Савельев и Соня вздрогнули. На пороге приемной стоял главный бухгалтер Заломов Василий Васильевич и с подозрением на них посматривал. Был он худ телом, но мощен духом. И еще подозрителен и весьма неприятен внешне, и наверное, именно поэтому его все боялись, а кто не боялся, все равно избегал. Как досталось от него бедной Саше Воронцовой! Соня до сих пор передергивалась, стоило вспомнить.

– А я-то тоже к вам, Соня, с розами. – Заломов противно хихикнул. – Тоже, знаете ли, эдакий подхалимаж. Тоже хочу знать, что за повестка дня. Никому же ничего… Все жам-жам!

На клавиатуру легла еще одна ветка кустовой белоснежной розы. «Может, они один букет разорили? – подумала Соня рассеянно. – Если сейчас кто-то еще явится точно с такой же веткой, то, значит, один букет на всех делили».

Больше цветов не было. Народ прибывал, теснясь в приемной. Вполголоса переговаривались. Обсуждали, догадывались, трусили. Многие хмурились, боясь, что гнев Соседовой ненароком коснется и их. Некоторые откровенно радовались, что гнева того избежать могут в силу непричастности. И совершенно не сочувствовали соседу. Некоторые настороженно молчали, рассматривая пол под ногами либо стены поверх чужих голов. К последним относился и Александр Горячев. Он как зашел, как встал слева от двери, подперев спиной стену, так не шевельнулся больше ни разу. Это Соня точно знала, потому что не спускала с него глаз. Потому что он ей очень-очень нравился. Она даже, дрянь бессовестная, тихонько радовалась, когда Сашу Воронцову погнали в отпуск из-за скандальной истории со злополучным диском. Слишком уж у них с Горячевым стремительно начал развиваться роман. Их любовная история семимильными шагами двигалась в направлении логического ее завершения в одном из отделов записи актов гражданского состояния.

– Они точно поженятся, – предполагали одни.

– Осенью точно, – шептались другие.

– Да он ей уже предложение сделал!

– Да ладно?!

– Точно, я знаю…

Соня страдала от всех этих разговоров, потому что Горячев ей очень-очень нравился. А Саша Воронцова – нет.

В новом аппарате внутренней связи скрипнуло, громыхнуло, и неприятный голос Соседовой приказал всем войти в кабинет.

– Итак, господа! – Алла Юрьевна обвела всех тяжелым взглядом. Он казался особенно тяжелым из-за набрякших верхних и нижних век, а также от неумелого макияжа, а также по причине ее дурного норова и настроения. – У нас проблема…

Все затихли. Многие из присутствующих втянули головы в плечи и опустили глаза. Смотреть на «соседку», как за глаза они все называли начальницу, когда она пребывала в таком дурном расположении духа, было просто невыносимо.

– У нас завелась крыса, – продолжила Алла Юрьевна. – Все помнят историю с Воронцовой?

Как по команде, все головы качнулись вверх-вниз.

– Так вот, история эта не закончена.

– Она что же, продолжает продавать наши секреты?! – преувеличенно фальшиво возмутился Савельев, тут же поймал на себе неприязненный взгляд Соседовой и заткнулся.

– Эта история не закончена, потому что все в ней остается для меня неясным, – тихо, но очень внятно продолжила говорить Алла Юрьевна.

– Что же тут неясного? – обеспокоенно воскликнул Заломов. – Девица – сирота. Захотелось подбить деньжат. И неплохих деньжат. Почему не воспользоваться безалаберностью некоторых сотрудников? Почему не выкрасть информацию, за которую наши конкуренты заплатят? Тем более что сотрудники эти, мягко говоря, пали жертвой ее чар!

Все головы, как по команде, повернулись в сторону Горячева. Тот головы не поднял. Уши и щеки его сделались багровыми.

– Если позволите, я продолжу, – с издевкой произнесла Алла Юрьевна. Головы снова развернулись на нее. – Так вот… Все в этой истории мне не нравится. Буквально все! И то, что случилось это накануне нашего слияния с фирмой «Мари». И то, что случилось это накануне крупнейшей сделки, сами знаете с кем. И то… как Воронцова легко попалась, мне не нравится это особенно.

Голова Горячева впервые приподнялась. Взгляд, обращенный на Соседову, был полон надежды.

– Итак, давайте начнем разбирательство сначала. Вот тут у меня, – палец Соседовой, некрасивый, узловатый, с пожелтевшим от никотина ногтем, уперся в тонкую кожаную папку, – есть некая информация, которая свидетельствует в пользу версии о непричастности Воронцовой к похищению наших секретов. И есть также информация, свидетельствующая против кое-кого… В общем, крыса среди вас сейчас, господа.

В папке у нее ни черта не было. Она блефовала. Но никто, кроме нее, об этом не знал. Никто! И та крыса, что принялась изнутри подтачивать остов ее благополучия, не знала об этом тоже. Поэтому тут же занервничала. Тут же забегала глазками по стенам, потолку, по лицам всех присутствующих.

Так она и знала! Почему-то сразу подумала на этого человека. Потому и сомневалась в виновности наивной Воронцовой, так бездарно попавшейся в ловко расставленные сети.

Ладно, надо будет завтра ей позвонить и успокоить. Пускай с легкой душой догуливает свой отпуск и выходит на работу. К тому времени от мерзкой крысы в их офисе не останется и следа. Н-да…

Легкий шелест тихого возмущения между тем нарастал. Лица раскраснелись, прически сбились, узлы галстуков были распущены. Народ разнервничался, распсиховался, как она и предполагала, и уже готов был начать показывать друг на друга пальцем, когда она неожиданно прервала совещание.

– Как это – все?! – возмутился Савельев, ее первый зам. – Что это вы, Алла Юрьевна, камень кинули и даже не даете рассмотреть круги! Уж окажите любезность, назовите подозреваемого!

– Да, назовите! – дерзко потребовал Заломов, уставившись на нее глазами ядовитой змеи. – Чего дразнить-то?! Не дети же!

– Завтра, господа. Завтра этим займутся профессионалы.

– Полиция! – ахнул кто-то едва слышно.

Шелест пошел гулять по губам. Алла удовлетворенно мурлыкала про себя. Это было то, что нужно. Это было как раз то, чего она ждала.

---