Амирана получила отличное образование, она много знала об окружающем ее мире и…как оказалось, ничего не знала о себе! Взмахнув руками, девушка собиралась лишь высказать свое раздражение, но с ладоней сорвались пучки искр, а потом целые языки огня. Сухие листья под ногами бабушки и внучки затлели, а следом занялись низкие кустарники и деревья. Любой жест вызывал новую вспышку.

Стоя в кольце огня, Амирана горько плакала и кричала:

– Почему? Ба-буш-ка! По-че-му-у я?!

А пламя все разгоралось, стремясь пожрать то, что ему так щедро предлагали. Испуганная госпожа Киатара тщилась успокоить внучку, но каждое ее слово буквально подливало масла в огонь. Вся боль, накопленная не любимой родителями девочкой, выплескивалась яростными вспышками. Бешеное гудение пламени унимало ее сердечную боль, и она позволяла ему разгуляться.

Удивительно, но жаркое пламя не касалось ни бабушки, ни внучки, даже удушливый дым относило ветром. Женщины не горели, но и разговаривать не могли – истерика юной госпожи только усиливалась. Неизвестно, чем бы закончилась инициация саламандры, но, к счастью, в поместье было много народа. Садовники вовремя заметили пожар и сумели погасить пламя.

Когда огненное кольцо разомкнулось, открывая уцелевших женщин, по толпе зевак пронесся вздох удивления. Не разговаривая ни с кем, Амирана, пошатываясь, ушла в свою комнату, оставив госпожу Киатару объяснять сбежавшимся людям все случившееся. Старая госпожа коротко велела навести порядок и проводить ее в комнаты. Служащие почтительно повиновались – расспрашивать властную хозяйку, щедрую и добрую, никто не посмел.

Ночь Амираны прошла страшно – в комнате юной госпожи постоянно что-то искрило, тлело и вспыхивало. Ей не удавалось ничего взять в руки, даже стакан с водой просто лопнул от резкой смены температур. Устав ликвидировать последствия собственной неуравновешенности, девушка сползла на пол и заплакала. Только теперь она оценила нечаянный дар неведомого ей деда. Внутри бушевал огонь, временами вырываясь наружу за новым куском пищи. Неужели она станет изгоем, не имея возможности совладать со своим даром?

Но стоило чумазой, уставшей до кругов перед глазам девушке заплакать, какие-то внутренние струны расправились и возгорания в комнате прекратились. Посидев несколько минут без очередной вспышки на ковре, Амирана безмерно удивилась. Покрутила головой, потрогала остатки мебели и пола, потом подняла ладонь, одним прикосновением которой она спалила в прах старинный комод со всем содержимым, и на белоснежной коже заплясал ровный язычок пламени.

Едва девушка подумала о родителях, как язычок подрос и зафыркал, плюясь искрами. Мысли о бабушке превратили пламя в танцующий факел, а мысли о разгроме в комнате заставили огонек прижаться к ладони, виновато шипя. Что ж, сомнений не оставалось: Амирана – саламандра, и, кажется, теперь она способна управлять огнем, который живет в ней.

Тяжело вздохнув, измученная девушка еще раз оглядела разгромленную комнату и поняла, что это, пожалуй, символично – разобравшись, почему родители не любят ее, она практически сожгла мост, ведущий к ним. Поиграв огнем еще немного, Амирана отправилась в ванную комнату. Стоило привести себя в порядок и увидеться с бабушкой.

Разговор принес облегчение обоим женщинам – госпожа Киатара убедилась, что внучка жива и вменяема, а юная саламандра поняла, чего хочет в этой жизни.

– Я никогда не пыталась искать Жара, – призналась госпожа Киатара, – он подарил мне желанное дитя, но мы были слишком разными. Бродяга и приличная женщина из уважаемой семьи, – она пожала плечами, словно это все объясняло.

Как ни странно, Амирана ее поняла. Не смотря на разницу поколений кое-что в этом мире оставалось неизменным – девушка из приличной семьи не смела и мечтать о мезальянсе. В закрытой школе воспитанницам так же прививали особенное отношение к себе.

– Потомки уважаемых родов несомненно должны внешностью и поведением отличаться от всех остальных, – твердила классная дама, выводя девочек на прогулку в общественный сад. – Каждый жест, каждое движение должно сообщать окружающим о вашем высоком положении. Поэтому не бегать, не кричать, разговаривать мелодично и негромко. Нарушительницы будут стоять с книгой на голове до самого ужина!

Поутру, отойдя от потрясений минувшего дня и долгих разговоров с бабулей, девушка собрала небольшой саквояж, чеки, подаренные на двадцатилетие родственниками, и уехала в город. Благоразумия юной саламандре хватило на то, чтобы взять у бабушки ключи от скромной квартирки, расположенной в районе кампусов.

Амирана хотела научиться управлять своим даром, но для этого нужны были знания. День за днем она обходила городские библиотеки, сдувала пыль со старинных фолиантов и свитков в поисках данных об огненном волшебстве разных видов. Окружающие были уверены, что юная госпожа пишет диссертацию о саламандрах и восхищались ее настойчивостью, трудолюбием и веселым нравом.

Прошло время. Амирана вполне освоилась в кругу студенческой молодежи, научилась скрывать свою суть и виртуозно сдерживать порывы спалить что-нибудь, если кто-то наступал ей на ногу. Конечно, для сложных действий с пламенем ей не доставало знаний и опыта, но огонь был ее стихией, ее душой и сердцем… Неприятности начались неожиданно. В один из жарких июльских дней с Амираной связалась бабушка:

– Искорка, родители хотят поговорить с тобой.

– О чем, бабушка? – юная саламандра безмерно удивилась родительскому интересу.

Леди Киатара тяжело вздохнула:

– Они нашли тебе жениха, девочка.

– Что? – у Амираны непроизвольно заплясали языки пламени в волосах.

– Твои родители решили, что тебе пора выйти замуж, – неловко улыбнулась бабушка, – Диатара считает, что ты должна успеть составить хорошую партию, прежде чем превратишься в старую деву.

Внутри Амираны все вскипело, но хорошее воспитание удержало ее в рамках приличий:

– Бабушка, ты можешь им передать, что замужество меня не интересует.

– Боюсь, что нет, – госпожа Киатара пожала плечами, как бы говоря: «Ты же знаешь свою мать».

К сожалению, Амирана тоже неплохо изучила свою родительницу. Светский лоск госпожи Диатары Ассуар моментально испарялся, стоило кому-нибудь наступить ей на платье или облить светлые воздушные юбки красным вином. А еще у саламандры не было профессии или источника дохода, как у более самостоятельных девушек, живущих в кампусе. Школа для юных леди, умение печь пироги и следить за работой слуг, да изученные тридцать томов огненных заклинаний – вот и все, что было у нее за душой. Такая ситуация заставляла прислушиваться к требованиям родителей.

– Хорошо, бабушка, – Амирана поморщилась, но выдержала ровный тон, – я смогу приехать к тебе в поместье послезавтра. Сообщи родителям, что я готова к разговору.

Госпожа Киатара благодарно кивнула внучке и отключилась, не желая видеть, как начнут обугливаться шторы.

На встречу с родителями Амирана прибыла чуть раньше, чем планировала. Около полудня магомобиль сервисной службы остановился у ворот поместья и медленно въехал на территорию. Саламандра велела шоферу отвезти ее сумку к дому, а сама вышла, чтобы прогуляться по аллее.

Любимая дорожка Амираны вилась мимо заросшего кувшинками пруда. Неторопливо шагая по крупному песку, девушка задумчиво касалась стебельков поблекших от солнца трав. Она собрала в букет несколько сорняков, уцелевших от рук садовника, и не заметила, как добралась до ажурной беседки, стоящей на берегу. В беседке шел громкий разговор. Услышав, что речь идет о ней, Амирана замерла, спрятавшись за высокими шершавыми стеблями мальвы.

В беседке шло бурное обсуждение. Вместе с бабушкой и родителями Амираны за столом сидел пожилой жабообразный мужчина, не то орк, не то полукровка-тролль. Обсуждали предстоящую помолвку, брак, а больше всего – цену. Стоимость невесты из благородного семейства оказалась весьма высокой. Амирана с трудом удерживала бушующее в ней пламя, когда родная мать принялась требовать от господина Тригорона письменных обязательств, но не вдовьей доли, а «выкупа семье».

Когда колючие стебли, до боли впившиеся в ладони, перестали останавливать колышущиеся перед глазами сполохи, Амирана вышла из своего убежища и открыто направилась к беседке.

– Добрый день! – громко поздоровалась она, оглядывая красивую сервировку стола и наряды гостей.

Отдельный взгляд достался матери. Госпожа Диатара нежно улыбнулась дочери, нервным жестом расправив тонкую льняную салфетку:

– Доброе утро, Амирана! – пропела она самым любезным голосом, – мы не знали, что ты уже приехала.

Жабообразный господин Тригорон тотчас бросил на девушку оценивающий взгляд. Очевидно, то, что он увидел, ему понравилось, отметила саламандра. Его глаза заблестели так масляно, а на щеках появился такой довольный румянец, что девушку слегка передернуло. Правда, взглянув на огненные пряди, уложенные в небрежный пучок, мужчина нахмурился, но потом явно нашел для себя какое-то утешение и снова пробежался взглядом по фигуре будущей покупки.

Отец Амираны сидел с абсолютно невозмутимым лицом и потягивал кофе с ликером в десять утра, делая вид, что его здесь нет. Только бабушка выглядела напряженной. Ее руки беспокойно перекладывали приборы, а тонкая золотистая чашка все еще была полна.

Прежде чем госпожа Киатара успела сказать хоть слово, господин Тригорон встал, подошел к Амиране и поцеловал ей руку со словами:

– А вот и моя невеста пожаловала!

---