Та, кто приходит незваной

Татьяна Тронина

Та, кто приходит незваной. Роман

Лиля решила добраться до места встречи на такси. На улице противно – колючий, хлесткий дождь и ледяной ветер. И это при том, что ровно неделю назад в городе стояла еще вполне летняя погода…

Но такси безнадежно застряло в пробке на Садовом. Хотя всего лишь четвертый час дня, до вечернего столпотворения теоретически еще тоже далеко…

«Ах ну да, начало сентября!» – спохватилась Лиля, наблюдая за ручейками, текущими по стеклу.

Посмотрела на часы, потом в затылок водителю:

– Мы где сейчас? А, поняла… Я выйду, на метро быстрее.

Водитель никак не отреагировал. Вероятно, находился в глубокой меланхолии, вызванной началом осени и теми «прелестями», которые несло с собой это время года.

Лиля расплатилась и выскочила из машины. Пока пыталась открыть зонтик, волосы успели намокнуть. Еще и в лужу угодила: на подходе к метро сняли асфальт – сплошные выбоины.

В метро – тесно, душно, жарко. Одежда сразу же стала противно липнуть к телу, а тут еще брызги с зонтов. Воздух словно наэлектризован от людского недовольства.

Грязная, мокрая, злая, Лиля тем не менее успела к назначенному часу. Ровно в четыре заходила в кафе на Покровке, где была назначена встреча.

– А, вот и она, наша Лили Марлен ненаглядная… – растопырив руки, словно клешни, засеменил навстречу Герман Чащин. В черной кожаной жесткой куртке, напоминающей панцирь; сам плотный, коротконогий, с круглой головой, на которой строго перпендикулярно росли короткие рыжевато-серые волосы; с маленькими пронзительными глазками… Герман и двигался как-то странно, словно боком, тем самым еще больше напоминая краба.

Они обнялись формально, затем мужчина потащил гостью к столику в углу, перед окном.

– Лиля, знакомься, это Жека.

– Жека? – растерялась Лиля, глядя на сутулого смуглого доходягу средних лет, и машинально протянула ему руку. Доходяга поднялся, интеллигентно потряс Лилины пальцы и произнес странным, глуховатым, протяжным (как будто дурачился) голосом:

– Евгений.

– Евгений… Ну да. Евгений. Очень приятно, – пробормотала Лиля, хотя новый знакомый не вызвал у нее никаких приятных чувств. Скорее наоборот – внезапное и беспричинное отторжение, на уровне физиологии.

– Жека, это Лилька. Смотри, какая красава. Блондинка. Четвертый размер. Лиль, третий или четвертый? Все при ней. Словом, братцы, замутите-ка вы мне хорошую такую лав-стори.

– Я не понимаю, при чем тут мои прелести и какое они имеют отношение к твоей лав-стори, – огрызнулась Лиля. Обратилась к подошедшей официантке: – Чай, пожалуйста.

– Зеленый, черный, фруктовый… – затараторила девушка, перечисляя названия всевозможных сортов.

– Какой народ берет чаще, такой и мне, – по-деловому прервала ее монолог Лиля.

Официантка кивнула и ушла.

– О, ты обратил внимание, Жека? У нашей Лильки чисто мужской склад ума! Все быстро, четко, сразу самую суть хватает. А ты, Жека, мастер подробностей, оттенков и нюансов. Вы должны сработаться. Поэтому и говорю – если для пользы дела решите между собой замутить роман, я, други мои, возражать не стану. Оно даже лучше, когда между двумя сценаристами есть искра, есть чувства. Станьте любовниками.

– Я замужем, – напомнила Лиля и принялась рассматривать свое лицо в карманное зеркальце. Тушь не потекла, хоть и не являлась водостойкой, а вот довольно длинные, ниже плеч, волосы выглядели сейчас ужасно – мокрые, спутанные ветром… И новая помада в этом освещении казалась слишком яркой. Вот вам и модный «карминно-красный». Как вампирша теперь…

– Да и я вроде как примерный супруг, ни в каких противозаконных связях не замечен, – улыбаясь, протянул Евгений, то ли смеясь, иронизируя, то ли стесняясь.

– А я вам обоим и не предлагаю свадьбу сыграть, – хмыкнул Герман. – Я прямым текстом заявляю – станьте любовниками. Если для дела надо.

– Я тебя умоляю, лучше по существу. Что от нас требуется? – вздохнула Лиля. Краем глаза она косилась на Евгения и внутренне морщилась. Очевидно же, они не сработаются! А про любовников – вообще бред.

Хотя у Германа Чащина, известно, язык без костей… Ему только потому и прощают бестактность, что он хороший режиссер. Очень хороший режиссер. И сам примерный семьянин к тому же. Женат много лет, двое детей, третий на подходе… Но зачем-то Герман ведет себя на публике точно анфан террибль какой!

Герман отпил минералки из бутылки, стоявшей перед ним, опустил голову, помолчал пару минут, собираясь с мыслями. Затем откинулся на спинку и заговорил уже совсем по-другому, не ёрничая:

– Продюсеры хотят от нас мелодраму, достаточно простую по сюжету, но трогающую душу. Чтобы бабы, которые эти мелодрамы смотрят, все обрыдались. Не фильм, а слезодавильня. Но без перегибов, без заламывания рук, без всего этого пошлого жеманства… «Графиня с опрокинутым лицом бежит к пруду топиться» – это не про нас.

– Но при чем тут графиня? – интеллигентно поднял брови Евгений. – Как я понял, история о современности?

Герман помолчал, прокашлялся. Вероятно, ему очень хотелось выругаться, но режиссер сдержался. И продолжил мрачно, с ненавистью почти:

– Это образно. Ты дослушай, Жека, сначала, потом вопросы задавай. Короче, нужна мелодрама. О наших днях. О людях, которые ходят вокруг, чтобы зритель потом воскликнул: о, это ж про меня фильмец! Никаких спецэффектов особых, никаких дорогих локаций, особенной натуры, где водопады и альпийские луга… Больших денег все равно не дадут.

– А кто герои? – опять встрял Евгений.

– Да погоди ты! Сбиваешь. Конечно, герои – это люди, он и она, между ними любовь… Но слухайте сюда. На самом деле главная героиня фильма – Москва. Вы понимаете? Москва, как огромный город, как место, где соединяются сердца! Конечно, подобных фильмов было полно, начиная от «Свинарка и пастух», «Я шагаю по Москве», и в наши дни наснимали кучу лент… Но нам нужен фильм, с одной стороны, реалистичный, с другой стороны, это будет музыкальная комедия. То есть много музыки и песен. И в этом – главная фишка фильма.

– Музыкальная мелодрама, да еще комедия… – пробормотала Лиля. – Какая банальность. К тому же про Москву!

– Теперь подробности, – невозмутимо продолжил Чащин. – Главная героиня – девица не первой молодости. Не особо юная, но еще не бальзаковского возраста. Одинокая, естественно. С кучей проблем.

Тут Лиля не выдержала:

– Ужас! Как мне это надоело. Ненавижу-у! Одинокая девица не первой свежести. Ха-ха, а я еще на что-то оригинальное надеялась! Ты еще скажи, что у нее лишний вес должен быть!

– Да. Ты права. У нее должен быть лишний вес, – кивнул Герман.

– О нет…

– Лилька, а что ты хочешь? – оскалил крупные желтые зубы режиссер. – Это не я условия ставлю. Этого продюсер требует. А продюсер, в свою очередь, делает то, что от него хочет публика.

– Ты уверен? – фыркнула Лиля. – Публика этого хочет?!

– Да! – В голосе Германа зазвенел металл. – Наша публика – это одинокие, не первой свежести, толстые тетки. И поэтому героиня должна быть такой же – близкой, узнаваемой, понятной.

– Блин. Ладно, ну а кто герой тогда? – мрачно спросила Лиля.

– Вот это без разницы. Главное, чтобы не олигарх, наш народ олигархами уже объелся. Но, разумеется, наш герой – с непростой судьбой. Героиня должна его полюбить и отогреть. Ну, а он, в свою очередь, станет ей опорой и подмогой. Все. Остальное придумываете сами – как они знакомятся, ссорятся, через что им придется пройти, пока они наконец не осознают, что являются двумя половинками…

Евгений молчал – чиркал что-то в блокноте, сосредоточенно сведя густые темные брови.

– Но это обычная, дешевая мелодрама для ТВ. Копеечная. Проходная. Как ты на такое согласился, Чащин? – сердито спросила Лиля.

– Нет, не копеечная мелодрама. Должен получиться гениальный фильм. Хорошая музыка, хорошие актеры. Простая и сильная история. Продюсер готов платить именно за это. Требуются добрые, позитивные фильмы о Москве. Я понимаю, Лиля, что задача сложная – из… из этого самого слепить конфетку. Поэтому я и свел тебя с Жекой. Вы объединитесь и напишите мне гениальный сценарий фильма, действие в котором происходит в столице нашей Родины. Все понятно?

– Понятно, – уныло произнесла Лиля.

– Жека, тебе тоже все понятно? – Герман повернулся к Евгению.

– Да, мне все понятно, – торжественно произнес тот.

– Ну вот и отлично. Я пошел. Работайте, братцы!

Герман поднялся и, твердо ступая, загребая руками при ходьбе, направился к выходу. Его кожаная куртка при этом негромко, но отчетливо поскрипывала.

Лиля и Евгений остались за столиком вдвоем. Официантка принесла Лиле густую непрозрачную жидкость оранжево-желтого цвета в большом стеклянном чайнике.

Лиля налила, попробовала.

– М-м, вкусняшка! – с удивлением и радостью произнесла она, отпив. – Облепихой пахнет, персиком еще… Хотите попробовать?

– Нет, спасибо, я по кофе специалист, – вежливо отказался Евгений, вертя в ладонях уже наполовину пустую кружку. «Или наполовину полную?» – тут же машинально поправила себя Лиля. Она, как и большинство пишущих, уже привыкла редактировать даже собственные мысли. – Все-таки «наполовину пустую» звучит правильнее…»

---