Заклятые супруги. Темный рассвет

Марина Эльденберт

Читателям с Litnet, которые были с Терезой и Анри

от «Золотой мглы» до «Темного рассвета»

Пролог

Надо же было этой грязной свинье его опередить! Жак Аркур скомкал бумагу и от души запустил ей в подставку для перьев, стоявшую на столе коллеги. Не далее как пару дней назад мерзкий ублюдок по имени Рено Фортискье написал откровенно слабенькую статью о пропавшей девушке, и Гранже прыгал до потолка, рассыпая комплименты, как коза горох. А ведь именно ему должна была достаться эта тема, именно ему, а не этому выскочке из глубинки, которую даже называть страшно. Единственное, чем тот мог гордиться – смазливая физиономия, молодость, да хорошо подвешенный язык, таким только мостовые мести.

– Чтоб тебя… – Аркур достал из нижнего ящика стола бутылку и от души к ней приложился. Выдал замысловатое ругательство, во время которого от засохшего цветка на окне отвалился очередной свернувшийся трубочкой листок. – Чтоб вас всех…

К кому это относилось, он и сам толком не знал. То ли к более удачливому и шустрому Фортискье, то ли к энгерийской дамочке-некромагу, из-за которой главный редактор газеты «Ольвиж сегодня» утратил расположение к своему лучшему – без преувеличения и без ложной скромности – журналисту! Раньше только ему он поручал самые смелые и самые дерзкие темы, за которые Жак брался с исключительным энтузиазмом. Не смущало его ни копание в нижнем белье именитых, ни их грандиозные провалы или тайные грешки, которые с радостью смаковали в каждом доме.

Запачкать руки он не боялся: так уж устроен мир – людям гораздо интереснее читать о дерьме и рыться в нем, потому что по большому счету все они свиньи. Что надменные аристократишки, сколь древняя кровь не текла бы в их жилах, что рабочие из самого занюханного района. Разница между ними только в счетах: пока первые гнут нос, вторые исходят бессильной завистью. Вот только аристократишки оберегают свои тайны, как никто другой. Можно подумать, что Гранже этого не знает, да и как подобраться к этой энгерийской суке, когда его даже на порог в поместье де Ларне не пускают?

Сплюнув в грязно-серую пепельницу, где еще дымилась дешевая сигарета, Аркур поднялся и от души пнул стул, который с жалобным хрустом завалился на бок. Радовало только то, что и у проныр из «Вестника» полный ноль на эту тему. Большее, что они могут – пыхтеть о том, как опасна некромагия, особенно заключенная в бабах, у которых что ни час – новое настроение. Жак подхватил сюртук и вышел, миновал пустую конторку секретаря, вышел на улицу и запер дверь. Ночь уставилась на него светящимися глазами фонарей. Ольвиж готовился встречать зиму, а вскоре и новый год – переход в эпоху электричества. В свое время Жак написал обалденную статью об электричестве, о перспективах развития, и все ему рукоплескали, и даже «Ольвижский вестник» звал к себе в штат. Тогда он отказался, потому что там нужно было начинать с низов, а здесь все было на блюдечке. И где теперь это «все»?

Эхо доносило шум типографских станков, готовящихся снабжать столицу свежими новостями. Ссутулившись, он вогнал голову в сюртук по самый подбородок, запахнул хлипкий шарф и быстро зашагал в сторону проспекта. Здесь лучше не задерживаться в такой час.

– Месье Аркур.

Голос раздался за его плечом, журналист вздрогнул и грязно выругался.

Только что ведь стоял один на пустой улице!

Обернулся – чтобы наткнуться взглядом на изящную фигуру, закутанную в плащ. Облегающие брюки заправлены в сапоги, плащ скрывает грудь. Но баба, как пить дать баба – не может быть у парня при таком росте такого тонюсенького фальцета. Она стояла так, что разглядеть ее лицо не представлялось возможным – в тени, чуть поодаль от фонарей. Те несчастные клочки света, что могли бы показать лицо, пожирал глубокий провал капюшона. В остальном женщина была закутана в черное с ног до головы.

– Чего надо? – огрызнулся Жак.

Он был пьян, устал и хотел домой – надраться еще больше и завалиться спать до полудня. Завтра выходной, чтоб его, единственный выходной в этой адовой круговерти, в которой ему повезло родиться чуть больше тридцати лет тому назад. К тому же, его раздражало превосходство, с которым на него смотрела эта тень. А в том, что она смотрела с превосходством, не было никаких сомнений. Это выдавали расправленные плечи и поворот головы – за свою жизнь он сполна нагляделся на таких вот, как она. Богатенькие все смотрели так, а еще все они были до безумия заняты, когда речь заходила об интервью или о встрече. Но что богатенькая бабенка делает в этой части города? Одна.

– Вопрос в том, чего хотите вы.

Она приблизилась, и до него донесся тонкий аромат духов – резкие холодные нотки. От богачки веяло холодом, а еще у нее были странные глаза. Ярко-зеленые, слишком странные даже для привыкших сигналить по подворотням кошек, не говоря уже о человеке. Он еще не знал, что ей нужно, но уже чуял нутром, что наклевывается что-то интересное. Журналистское чутье не раз подводило его к сенсациям, разоблачениям, громким скандалам или убийствам. Несмотря на полицейских – эти еще большие сволочи, чем аристократы, на прессу смотрят как на тараканов, хотя сами всего лишь цепные псы закона. И прищемить им носы иногда бывает очень приятно.

– Судя по всему, у вас ко мне деловое предложение, – ухмыльнулся Жак.

От незнакомки по телу шла дрожь, но опасность и сенсация всегда идут рука об руку.

Женщина кивнула и, не говоря больше ни слова, быстрым шагом направилась по улице. Аркур огляделся по сторонам – не идет ли кто следом, а потом направился за ней. Они прошагали добрый квартал в молчании, она ни разу не остановилась и не обернулась. Так мог бы вышагивать привыкший к длительным переходам солдат, но не богатая девица. Да что говорить, у него самого с дыханием стало плохо – все-таки привычка курить до добра не доводит.

– Мадам… Мадемуазель… как вас там… куда мы идем?

– Сюда.

Жак не успел ничего понять – вскинутая рука пригвоздила его к стене, прямо в узкую щель между домами. Самое то для желающей пообжиматься парочки, вот только с этой змеюкой совсем не хотелось обжиматься: она наводила жуть одним своим присутствием.

– Вас ведь интересует история графини-некромага, месье Аркур. Как далеко вы готовы зайти?

Он чуть не взвыл от нахлынувшей радости, лишь усилием воли заставил себя остаться на месте и ничем себя не выдать. Кем бы ни была девица, ее эта история волновала не меньше. Возможно, она действительно могла помочь. Или же… об этом даже думать не хотелось… она здесь вовсе не за этим.

Жак напряг слух, но шагов на улице не было слышно: никто не шел по его душу, чтобы избавиться от чересчур дотошного журналиста. Но с этой минуты все равно стоит быть очень и очень осторожным.

– Если и так, – негромко произнес он, подбирая слова, – мое расследование зашло в тупик. Эти двое заперлись в Лавуа, я пытался с ними поговорить, и…

– Вам не придется разговаривать с ними. Просто ненадолго отправиться в Маэлонию.

«Откуда вы вернетесь богатым и известным человеком».

Она этого не сказала, но Аркур услышал. Столь же явно, сколь увидел сияющее лицо Гранже и заголовки газет, статьи на первой полосе которых снова будут подписаны его именем. О да!

– Что-то я никак не пойму, о чем вы толкуете…

– О визите в нижние архивы Маэлонского Фонда Знаний.

На мгновение Жак забыл о жути, что наводила незнакомка. В нижние архивы Маэлонской библиотеки можно было попасть только по рекомендации кого-то из высшей аристократии. Там хранились летописи и древние знания, собранные со всего мира, на самых разных языках. Ему наверняка потребуется переводчик, чтобы разобраться в том, что она ему предлагает. Но что именно она предлагает? По ощущениям, глаза сейчас сияли не меньше, чем у нее.

– Мне понадобятся рекомендации.

– Здесь бумаги для вас и любого профессора-лингвиста, которого вы пожелаете привлечь к расследованию. – Женщина достала конверт. – Могу ли я на вас рассчитывать, месье Аркур? В вас достаточно сил, чтобы похоронить чету де Ларне?

Сил было достаточно, их придавала злоба. Слепая, бессильная ярость на всех этих чванливых аристократов, Фортескью и зазнаек из «Вестника». Такого запала хватит, чтобы похоронить графа с графиней и всю их родню вместе взятую, но сравниться с тем, что творилось внутри этой девицы, оно вряд ли могло. Странным был не только цвет глаз, ее взгляд вонзался ему в межбровье и выходил с другой стороны, словно жало стилета. За всю практику у него было множество информаторов, но эта… Запах подмерзшей плесени внезапно показался слишком резким, по затылку побежали струйки холодного пота.

– Можете, – голос внезапно сел и отказывался ему повиноваться. – Как мне к вам обращаться, мадам…

– С вас достаточно, что вы со мной разговаривали.

– Но я же должен знать, кого мне благодарить…

Бумаги легли ему на грудь, движение-молния, и в них уперся кончик кинжала. Странного, с рукоятью в виде чешуи. Одно неверное слово – и он с легкостью проткнет расположение неведомого благодетеля, легко войдет ему в грудь. Почему-то Жак в этом не сомневался.

Стена за спиной неожиданно стала еще холоднее.

---