Сын Тригера выглядывает из-за дерева и с любопытством рассматривает меня.

– Я ни за что туда не вернусь.

Я пожимаю плечами и вытаскиваю сигареты из кармана.

– Слушай, парень, мне наплевать, вернешься ты туда или нет. – Я зажигаю сигарету и сажусь на скамейку для пикника возле дерева. – По мне так оставайся здесь и прячься хоть весь день напролет.

– Я не прячусь. – Он выходит из-за дерева, и я вижу его худощавое тельце и красное, опухшее от слез лицо.

Я делаю затяжку, и дым обжигает стенку горла. Это в очередной раз напоминает мне, почему я ненавижу эти чертовы штуки.

– А я думаю, прятался.

Парень осторожно садится на край скамейки.

– Ты же сын шерифа Блэкберна, да?

– Пасынок, – быстро исправляю я.

Он переводит взгляд на сигарету.

– Это вызывает рак.

– Как и поедание хот-догов. Пробовал?

– Ага.

Я делаю еще одну затяжку и тушу сигарету прямо о скамейку. Я начал курить примерно в его возрасте, когда мама оставила пачку «Ньюпорта» на кухонном столике и ушла на всю ночь. А бросил курить, когда начал заниматься спортом и качаться, но иногда я выкуриваю по одной в тяжелые дни. Сегодня точно нужна пара затяжек.

– Иногда весело делать дерьмо, которое тебе вредит, – говорю я ему.

– Ты правда сидел в тюрьме за кражу автомобиля? – спрашивает он.

– Я ее не крал, парень. Я ее позаимствовал.

– Зачем?

– Хочешь правду?

Он кивает.

– Чтобы разозлить того, с кем встречалась тогда моя мать. – Я машу рукой в сторону похорон. – Почему ты сбежал?

Он оттягивает от шеи воротник накрахмаленной белой рубашки, словно та собирается его задушить.

– Я просто… я не хочу видеть этот гроб. Я не идиот и знаю, что он умер. Я просто не хочу, чтобы мне об этом напоминали. И мне не нравится, что теперь все таращатся на меня. – Он пинает ножку скамьи, не поднимая головы. – Ты когда-нибудь хотел просто исчезнуть?

– Постоянно. Закон средних чисел гласит, что, когда ты чувствуешь себя хуже некуда, все начнет становиться лучше. Твой папа сказал мне это когда-то. – Я смотрю на парковку, где меня ждет мой старый, побитый «Мустанг». – Побег не решит твои проблемы. – Я бросаю камень и попадаю в дерево поодаль. – Если ты убежишь, то останешься один. И, честно говоря, те девочки, твои сестры… ты им нужен. Ты нужен своей маме.

– Я не хочу быть нужным. – Он находит камень и повторяет за мной, целясь в то же дерево.

– Понимаю, но иногда… – Я думаю о гробе Макса под техасским флагом. – Иногда нужно собраться с силами. Поверь, я знаю по своему опыту.

Парень поднимает еще один камень, но не успевает прицелиться и отвлекается на что-то у меня за спиной. Я поворачиваюсь и вижу отчима, шагающего к нам с суровым лицом.

Вот черт.

– Чарли, служба начинается, – говорит Пол высоком голосом. Видимо, это должно было звучать властно, но больше похоже на скрежет ногтей по доске. – Иди внутрь.

Парень вздыхает.

– Давай, – говорю я ему. – Соберись.

Парень передает мне камень, прежде чем вернуться на службу.

Пол сердито смотрит на меня своими холодными глазами-бусинками.

– Что ты сказал сыну Макса?

Я смело смотрю в ответ, потому что знаю, как он это ненавидит. Он бы предпочел, чтобы я пугался и сжимался, но этого не будет.

– Ничего особенного.

Мы в тупике, но он отказывается отступить и оставить меня в покое. Он слишком предсказуем. В любую минуту полетят оскорбления.

Пол жестом указывает на пачку сигарет на столе для пикника.

– Что это, черт возьми, такое?

Я достаю сигарету из пачки и зажигаю.

– Я предложил их парню, но он отказался.

– Это незаконно, Райан.

Я делаю затяжку и выпускаю поток дыма в воздух.

– И?

– Ты такой неудачник, – говорит он, словно я еще этого не знаю. Оскорбление номер один засчитано. Но он не закончил. – Ты должен чувствовать себя счастливчиком, что я разрешил тебе жить в моем доме, а не отправил к отцу. – Край его губ дергается. – Ах, точно, это же невозможно.

Оскорбление номер два засчитано.

– Я благодарю свою счастливую звезду каждый день за твою щедрость, Пол, – говорю я, делаю еще одну затяжку и медленно выдыхаю дым, дико наслаждаясь его раздражением.

Он грозит мне пальцем.

– Я не хочу, чтобы ты разговаривал с сыном Макса. Слышишь меня?

– Не начинай. Он только что потерял своего старика, и ему нужно было с кем-то поговорить.

– Пусть он говорит с тем, кто уважительно относится к людям. – Он стоит с высоко поднятой головой, словно от этого можно выглядеть умнее. Нельзя. – Кем-то честным и достойным.

Оскорбления номер три, четыре и пять засчитаны.

Черт, его понесло.

Если бы этот тип не был мужем моей матери, я бы, наверное, его вырубил. Он наслаждается, унижая меня, и не ему говорить о чести и достоинстве.

– Как скажешь, чувак, – говорю я. – Ты мне не отец и не семья.

– Благодарю Всевышнего за это. Будь ты частью семьи, сидел бы там со своей бедной матерью в респектабельном костюме и галстуке вместо этого. – Он указывает на мои темные джинсы и черную футболку.

Пол отлично знает, что у меня нет денег на покупку костюма, а он уж точно не захочет подарить его мне.

Хватит оскорблений на один день.

– Я пошел, – говорю я, потушив сигарету о скамейку, и направляюсь прочь.

– Ты мусоришь, – окликает меня Пол.

– Арестуй меня, – отвечаю я, направляясь к машине.

Я слышу слова пастора, проходя мимо окна церкви.

– Сегодня мы прощаемся с нашим дорогим Максом Тригером, человеком, жившим без страха, который был героем для всех нас…

Услышав эти слова, я вспоминаю девиз моей жизни

К черту геройство.

Вторая глава

Плюс прослушивания любимой música на высокой громкости в том, что она заглушает все остальное вокруг тебя. Минус – люди могут прокрасться в твою комнату незаметно, как это делают мои младшие сестры. У них имеется раздражающая привычка думать, что семья должна окружать меня все двадцать четыре часа в сутки.

– Ты это наденешь? – Моя сестра Маргарита перекрикивает хриплый голос Аттикуса Пэттона, солиста моей любимой американской панк-группы «Тени Тьмы». Родители не понимают этой любви к американской музыке и предпочли бы, чтобы я слушала мексиканскую и испанскую, но мы с братом Лукасом, бывало, сбегали из дома и врубали ее на всю в папиной машине.

Я смотрю на свои джинсы и черную майку.

– Что не так с моей одеждой?

Маргарита кружится, ее светло-голубая юбка вертится вокруг нее, словно мельница.

– Папа сказал, чтобы мы должны хорошо выглядеть, потому что дон и донья Круз с сыном Рико придут сегодня вечером. А ты вырядилась так, словно собираешься на охоту с tío^[2] Мануэлем.

– А ты одета так, словно собираешься на свое quinceañera^[3], – говорю я ей, подходя к своему комоду и доставая тиару со сверкающими кристалликами, которую я надевала на свое собственное quinceañera больше двух лет назад. – Вот, можешь взять это.

Надев тиару на голову, Маргарита подходит к моему зеркалу словно королева.

– Теперь я похожа на принцессу?

– Si. Однажды все hombres^[4] в Панче станут в очередь, чтобы потанцевать с тобой. – Если папа разрешит. Мексиканские папы не самые кроткие родители, и мой не исключение. Он суперстрогий, когда речь идет о том, с кем его дочери могут танцевать, говорить или встречаться.

Мне ли не знать. Я – старшая дочь Оскара Сандоваля, одного из самых востребованных адвокатов в Мексике. Он знаменит тем, что представляет интересы могущественных бизнесменов и политиков. Его клиенты щедро платят ему, чтобы он вытащил их из передряг. Не нужно говорить, что он отлично справляется со своей работой.

Маргарита стоит перед моим зеркалом, накручивая на палец свои длинные кучерявые волосы, как будто они могут выглядеть плохо.

– Сыну дона Круза уже девятнадцать, знаешь ли.

– Да, знаю. – Наши семьи собираются вместе каждый год. В детстве мы с Рико играли и часто попадали в неприятности. Наши родители шутили, что мы идеально подходим друг другу. Но в последние несколько лет у Рико появились другие интересы, и он отдалился. В прошлом году ему было интереснее переписываться с другими девушками, чем разговаривать со мной, так что я не особенно жду сегодняшнего вечера.

– Он papacito^[5], Далила! Тебе стоит с ним встречаться.

– Я не ищу papacito, – отвечаю я ей.

– А что, если ты до конца жизни останешься одна? Ой, – смеется она. Это завораживающий звук, который часто раздается в коридорах «Ла Хоя де Сандоваль^[6]» – поместья, где я родилась и которое всегда буду считать своим домом.

---