– Да! Ты не ду-ума-ал! – ожесточенно протянул Йелли, чуть наклоняясь к несостоявшемуся убийце. Дальше каждое его слово походило на гвозди, которые он забивал в крышки чужих гробов: – Вас было порядка шестидесяти, все опытные воины, умеющие убивать! Все серые – сильные маги! Вы не думали, что моя семья и несколько преданных нам телохранителей легко и просто остановят нападение! Уничтожат вас! Ты не подумал о возмездии, ты предал не только своего эрата! Ты предал собственный род! Украл у них силу, вечную молодость и долголетие. Ради своих амбиций и жажды власти собственными руками ты лишил своих детей дома, благополучия и надежного будущего. Лично выкинул на обочину! Ты сам лишил магически одаренных потомков силы.

– Молю, пожалейте моих детей… – голосил приговоренный.

– Разве ты пожалел тех, кто встал на защиту своего эрата и шаазата? Тех, кто до конца выполнил свой долг, сохранил честь рода, слово и был предан до конца? За что ты убил их? Вы походя осушили и убили шестнадцать наших женщин, больше двадцати мужчин, которые не смогли оказать вам должного отпора и спастись, а просто встретились на вашем пути к цели! Вы напали ночью, как воры и убийцы, прокрались во дворец. А теперь ты молишь о пощаде?..

Вперед выступил Ниол, мне показалось, что Йелли на грани и может сорваться, настолько глухо скрипел его голос на последних словах. Словно Йелли обвинял убийцу в том, что сейчас происходит. В том, что он вынужден сейчас делать – карать женщин и детей. Это выворачивало его наизнанку, но переложить обязанность на других он не мог. Свекор обернулся и посмотрел на обреченно поникших родичей леара, который унизительно валялся в ногах эрата Арэнка и молил о пощаде.

– Леарат существует тысячелетия! Первый закон высшего Тойлеса тоже. Тот, кто злонамеренно поднял оружие или применил силу против эрата, его семьи или главы своего рода будет казнен! Его род – осушен! Это придумано не нами, но нам положено блюсти законы! Глава вашего рода шаа Яс родился и вырос со знанием этого закона, насколько я знаю, сам применял его десять лет назад к своему племяннику за попытку сместить его. А теперь решил, что сам выше законов Леарата? И сам нарушил главный закон! Ради чего? Чтобы получить для себя больше власти!

Мы, Йелли и Ниол Арэнки, говорим: смотрите! Смотрите в лицо тому, кто забрал у вас благополучную жизнь, здоровье и долголетие, силу! У вас и ваших детей! Не мы! И не род Арэнк! А ваш глава, сын, брат, отец, дед! Пренебрег вами, забыл, проклял в своей ненасытной жажде власти и денег! Смотрите и помните об этом!

Дальше я безмолвно плакала, глядя, как голубая волна высасывает силу у всего рода преступника, у взрослых и детей. Да, их не тронули и пальцем, они остались живы, но их волосы и крылья почернели абсолютно. Признаться, меня, иномирянку, факт, что не казнили семьи предателя и убийцы, примирил с происходящим. Я облегченно вздохнула, ведь еще не успела привыкнуть к своей магии, только начав разбираться с ней. Но отметила, как содрогнулась Делария. Видимо, для нее это хуже смерти.

Затем Ниол казнил следующего преступника так же, как до этого его сын. Несколько мгновений оглушающей тишины на площади – и снова раздался голос Йелли:

– Те из вас, кто принесет клятву крови на верность роду Арэнк, останутся во втором шаазате со всеми его милостями и привилегиями согласно иерархии и обязанностям. Те, кто не захочет, покинет второй шаазат, останется без нашей защиты. В течение суток леары, не захотевшие принести клятву, обязаны навсегда покинуть наши земли и дома! Они получат метку, из-за которой больше не смогут пересечь границы второго шаазата без высочайшего позволения эрата или его рода.

Все убитые горем лишенцы, ставшие чернокрылыми, как это ни поразительно, дружно, заставив повторять даже детей, сделали надрез ладони, пустив кровь, и принесли клятву роду Арэнк. Но почему? Неужели остаться без рода и шаазата настолько страшно? Или второй шаазат не так уж плох, раз живые, но «высушенные магически» родственники бывшего главы готовы забыть о мести и ненависти к палачам и принести нерушимую клятву верности?!

– Кайя, достаточно! С тебя хватит, – объявила Амила, решительно хлопнула ладонями, и экран исчез.

Свекровь с Деларией подошли к моей кровати. Приятно было видеть Деларию живой и здоровой, в нарядном светло-сером костюмчике. Я вытерла слезы и не сдержала восклицания:

– Боги, ты чем-то заболела? А то немного… подурнела!

Бывшая жгучая красавица брюнетка, превратившаяся в русоволосую шатенку со слишком смуглой кожей, на мой взгляд, выглядела как девица, перестаравшаяся с загаром. Удивительно: черный из колера Деларии исчез полностью, теперь она темно-серая шаа и весьма собой довольная. А вот светло-серый наряд производит унылое впечатление. Девушка поблекла, посерела, потеряла былую яркость.

Услышав мой «комплимент», улыбающаяся Делария запнулась, выпрямилась, словно кол проглотила, на миг бросила счастливый взгляд на свои однотонные серые крылья и не без язвительности посоветовала:

– На себя посмотри! Усопшие в храме и то симпатичнее бывают…

– Шаа, ты забываешься! – Амила таким ледяным тоном одернула ее, что даже я немного струхнула.

– Да, – весело поддакнула я. Деларию прочила себе в помощницы, и ее излишняя угодливость мне точно ни к чему. Хочется хотя бы подобия дружбы и искренности. – Между прочим, я – твоя магия, а ты так невежливо со мной.

– Простите, шааза, подобное больше не повторится, – заискивающе склонила голову Делария… перед Амилой.

Довольная этим свекровь важно кивнула, мое недоумение поведением новоявленной шаа тоже отметила, и оно ее откровенно позабавило. Ведьма!

Делария тем временем опять прогнулась – придвинула удобное кресло-стул для Амилы, а для себя поставила подальше, видимо, чтобы шааза ни в коем случае не заподозрила, что обычная шаа пытается сравняться с ней хоть в чем-то.

Наконец-то я поняла, чем же изменилась и сама Амила. В отличие от Деларии, она побелела. Серых прядок осталось совсем мало, так, едва заметные тени в ее волосах и крыльях. Получается, она апгрейдилась накануне? Или…

– Долго я тут валяюсь? – заволновалась я.

– Часть ночи и весь день. Скоро ужин, – любезно улыбнулась Амила, невольно отправив меня в нокаут. – Не переживай, Кайя, к утру все будет в полном порядке!

Мягкий тон и даже толика нежности в глазах и голосе свекрови насторожили. Прежде она этим не страдала по отношению ко мне.

– Хочешь сока? – спросила она и протянула руку к бокалу на столике, притянула его голубой «плетью» и поднесла мне. – Я заметила, что ты предпочитаешь сок гуаши. Выпей, он очень полезный.

Рывком приподнявшись, я с наслаждением выпила сок. Действительно, сразу стало легче. Вернув бокал подскочившей ко мне Деларии, я со вздохом облегчения откинулась на подушки, которые она быстренько поправила. Амила продолжала поражать – смотрела на меня с почти материнской, вернее бабулиной, заботой, беспокоилась о моем здоровье.

Прочистив горло, я поблагодарила:

– Спасибо, Амила! Я тронута твоим вниманием, это так приятно…

– О, не обольщайся, Кайя! Йелли приказал мне присмотреть за тобой, – «успокоила» она, ехидно хмыкнув.

– Твоя жертва просто неоценима! – уныло похвалила я.

Тем не менее настроение сразу вернулось: привычная свекровь-ведьма мне знакома, как с ней себя вести, тоже приблизительно знаю. А вот ласковая и мягкая – как обезьяна с гранатой, не знаешь, когда и где подорвет.

Но Амила умеет удивлять. Она спрятала крылья, удобнее уселась в кресле и, сложив перед собой пальцы домиком, спросила:

– Кайя, полагаю, увидев нас, у тебя возникли вопросы?

– Вы не представляете, как много! – улыбнулась я грустно. – Ты вновь практически белая? – Затем вспомнила Ниола с белоснежными крыльями и добавила: – Ниол тоже изменился.

Загадочно улыбнувшись, идеально причесанная Амила неосознанно поправила белый локон, который вчера был серым, и совершенно без ехидства пояснила:

– Да, благодаря тебе! Нападение, смерть, предательство настолько сильно потрясли тебя, что спровоцировали третий переход.

– Но после второго перехода, наоборот, было легко, словно я заново родилась, а сейчас такое ощущение, что на мне слон потоптался.

– Я не знаю, кто такой слон. Дело в том, что ситуации бывают различные. Тогда погибла Лаиша. Умирая, шаазы выпускают всю свою магию. Да, девочка была слишком юной и еще не полностью созревшей, но даже она помогла тебе достаточно легко совершить переход и значительно расширить собственный резерв. К тому же второй переход обычно бывает у детей в возрасте восьми – десяти лет. Их магия не столь сильна, а резерв невелик, поэтому тебе всего хватило.

– Но Йелли сказал, что для третьего перехода слишком рано и…

– Нет строго установленных временных перерывов. Есть средние значения, но у каждого рода они разнятся в зависимости от силы и многих других факторов. В твоем случае имеет место принудительное взросление. Магия защищала хозяйку от эмоционального выгорания, поэтому так скоро начался следующий этап взросления. Причем за счет собственных сил, прилично оскудевших, когда ты неконтролируемым потоком вливала их в стену, защищая моего сына.

– А как тогда, если без сил и…

– Третий переход – это преддверие полного раскрытия и созревания магии, подготовка всех энергетических каналов, максимальное расширение резерва. Самый энергоемкий и сложный период! В этот момент внутри у леары все перестраивается, меняется, буквально заново рождается магия и происходит ее всплеск. У белых он столь силен, что может вызвать природные катастрофы. Остановить его невозможно – только удержать, закрыв куполом, что и делают родители или опекуны. И те, кто оказался рядом, особенно внутри купола, принимают часть всплеска на себя. Усваивают! В редких случаях, к примеру, если взрослеет сильная шааза, можно в процессе перехода расширить и собственный резерв. Или, как в нашем с Ниолом случае, вернуть утраченное.

– То есть мы вместе «повзрослели» вчера? – пошутила я.

– Более чем, – улыбнулась Амила.