Угу.

(РАМИШ, ТАБАК, ПРОХОЖИЕ.)

Там, где Рамиш познакомилась с Табаком. Прогуливаются под ручку. (Табак со скрипочкой.) Подходят к тому самому месту, где Табак шарахнул гопника. Табак тормозит. Глубокомысленное лицо.

РАМИШ

Это ненормальный для меня образ жизни: рестораны по ночам. Хотя я очень благодарна тебе. В роддоме такое… Не знаю, что и будет!

Табак становится на одно колено, откладывает скрипку, достаёт из кармана коробочку, раскрывает, протягивает Рамиш.

ТАБАК

Яна Владимировна, я люблю вас и прошу стать моей женой!

Яна смотрит на него с откровенной открытой чистой радостью. Но тут же гасит её, нацепляя маску «роковой женщины». Слегка ехидна в сторону «подающих надежды» (Алины и Чекалиной, разумеется!)

РАМИШ

Это так неожиданно! Я должна подумать! … В мои планы не входит беременеть и рожать. Как опрометчиво сделали все… подающие надежды!

Принимает коробочку, рассматривает кольцо.

ТАБАК

Кольцо моей покойной матери. Отец очень любил её.

Рамиш слегка кривится.

РАМИШ

Я не хочу носить украшение мёртвой женщины. Даже если она твоя мать!

ТАБАК

Это не украшение. Больше! Символ. Обручальное кольцо…

У Рамиш всё ещё скептическая мина. Табак меняет тактику.

ТАБАК

Два карата…

Рамиш внимательней рассматривает кольцо. Вынимает из коробочки. Надевает на палец. Ведёт себя слегка манерно.

РАМИШ

Да?.. Могу сегодня не пойти на работу. Не хочу портить день нашей… помолвки!

(ЕВГРАФОВ.)

Спит на полу, одетый. Рядом недопитая бутылка водки. Открывает глаза. Смотрит на наручные часы. Вскакивает. Затем, опомнившись: «зачем теперь всё это?!» – горько усмехается. Допивает бутылку. Снова ложится на пол, закрывает глаза.

(МАЛЬЦЕВА, ПАНИН.)

Мальцева открывает глаза, уже светло. Ахает, толкает Панина, чуть не ногами его сталкивает с постели.

МАЛЬЦЕВА

Панин! Ты чего здесь?! Ты хоть Варваре позвонил?!

Панин просыпается, и сразу к Мальцевой, с однозначно понятными намерениями.

ПАНИН

В деревню всех отправил, к её мамаше.

Мальцева, глянув на часы, отталкивает Панина:

МАЛЬЦЕВА

Всё, вали! Тебе на работу. Новую! Неприлично опаздывать в первый рабочий день, даже если ты начальник. Особенно если ты начальник. Там у них сейчас и так забот… Дежурная Скорая вчера донесла. Сам слышал.

Выталкивает его с постели на пол.

(КУЛИКОВСКИЙ, БЕЛЯЕВ.)

Беляев сидит за «совещательным столом». Куликовский смотрит в окно, сцепив руки за спиной в замок. Чувствуется, что пауза затянулась. Взгляд Куликовского, направленный вроде на улицу, а вроде и в никуда, – сложен. Беляев шевелится, негромко прочищает горло, напоминая, что он здесь. Без эффекта. Беляев, ещё грузно поёрзав, отчётливо откашливается.

БЕЛЯЕВ

Михаил Александрович!

Главврач оборачивается. Смотрит на Беляева тяжёлым пустым взглядом. «Включается».

КУЛИКОВСКИЙ

Беляев, ты – последний человек, которого я хотел бы видеть своим заместителем по акушерству и гинекологии! Но Екатерина Алексеевна!..

Раздражённый жест Куликовского.

КУЛИКОВСКИЙ

Но Пётр Александрович!..

Обречённо махнув рукой, взглядом снова упирается в Беляева.

КУЛИКОВСКИЙ

И! О! …Исполняющий обязанности! Там видно будет… Кто вернётся, а кто и… Иди!

Беляев с верноподданническим выражением лица прытко вскакивает, идёт к двери. У дверей растерянно оборачивается.

БЕЛЯЕВ

А обсервацией – кто заведовать бу…

Жест Куликовского «пошёл!..» – Беляев – за дверь. Куликовский, глянув на часы, садится за стол, поднимает трубку внутреннего телефона, набирает короткий номер. Раздражённо:

КУЛИКОВСКИЙ

Просил же докладывать мне каждые полчаса!

(САЗОНОВ, ЧЕКАЛИНА, РЕАНИМАТОЛОГ, КАБАН.)

Сазонов лежит на функциональной кровати, на ИВЛ, без сознания. Реаниматолог (Александр Иванович) и Чекалина (она в пижаме, халате, тапках – в рабочей одежде, у неё собранный вид врача, вовсе не волнующейся жены) – стоят у постели. Реаниматолог заканчивает выслушивать шумы на середине ключицы – вешает фонендоскоп на шею.

ЧЕКАЛИНА

Почему не переводите на самостоятельное дыхание?

РЕАНИМАТОЛОГ

Помнишь, я ночью снял с аппарата?

ЧЕКАЛИНА

Ничего не изменилось?

Реаниматолог берёт со столика иглу от одноразового шприца, глубоко колет Сазонова в бицепс. Ноль реакции. Вынимает иглу. Смотрит на Чекалину с выражением лица: должна бы понимать. Она сохраняет собранную замороженную деловитость.

РЕАНИМАТОЛОГ

Ни сгибания, ни разгибания, ни отдёргивания… Отсутствие реакции.

ЧЕКАЛИНА

Вы намекаете…

Он её поспешно перебивает.

РЕАНИМАТОЛОГ

Я ни на что не намекаю. Я лишь должным образом снабжаю ткани кислородом. На самостоятельном дыхании это невозможно. … Мария Леонидовна, вы здесь сейчас ничем помочь не можете. Идите в отделение. Работа, она, знаете ли…

Чекалина немного размораживается, но эмоции проявляются в виде раздражения, слегка на повышенных тонах:

ЧЕКАЛИНА

Всего лишь сквозное ранение! Жизненно-важные не задеты!

Реаниматолог – глазами в пятый угол.

РЕАНИМАТОЛОГ

Обширное. Значительные повреждение мышц и костей… Мы понаблюдаем и…

В палату входит Кабан. Чекалина ему едва кивает. Кабан протягивает реаниматологу руку. Рукопожатие.

КАБАН

Здравствуйте, Александр Иванович.

РЕАНИМАТОЛОГ

Рад видеть в добром здравии, Ираклий Ревазович. Но посторонним сюда…

КАБАН

(спокойно) Я не посторонний… Что пациент? Почему ещё не в строю?! Он мужик крепкий, и не такое переживал!

Реаниматолог пожимает плечами, выражение лица: сэм-восэм.

РЕАНИМАТОЛОГ

Вот как бы критическая масса пережитого и ни накопилась…

Чекалина слышит, но отказывается понимать и принимать, – сохраняет сдержанную деловитость, напряжена.

КАБАН

Александр Иваныч, мне с Марией Леонидовной надо парой слов перекинуться.

Реаниматолог – взгляд на Чекалину. Она кивает. Реаниматолог идёт на выход. Кабан подходит к Чекалиной. Берёт её за подбородок, поднимает лицо к себе, пристально смотрит, с нежностью:

КАБАН

Ты как?

Чекалина размораживается, утыкается Кабану в грудь, всхлипывает. Он обнимает её, ласково гладит по волосам. Выражение его лица – сострадательное, трогательное. Но голос и тон – тверды.

КАБАН

Держи себя в руках. Думай о детях!

(ЧЕКАЛИНА, КАБАН, ПЕРСОНАЛ, ПАЦИЕНТЫ, ПРОХОЖИЕ.)

Кабан и Чекалина сидят на скамейке.

КАБАН

…если что-то нужно. … И чтобы ни случилось… Ты – не одна. Запомни. Пока я жив – ты не одна.

Чекалина горько усмехается.

ЧЕКАЛИНА

Сазан тоже пока жив. Так что прости, я не одна.

КАБАН

Тьфу, дура!

Чекалина кладёт руку на живот.

ЧЕКАЛИНА

Я не одна. Нас – трое.

Кабан назидательно задирает вверх указательный палец.

КАБАН

Вот! И ты их любишь. И будешь любить, чтобы ни случилось.

ЧЕКАЛИНА

А бывает иначе?

КАБАН

Иначе никак.

Молчат. Кабан глубоко вздыхает. Берёт её за руку, разворачивает к себе. Целует руку. Смотрит в глаза.

КАБАН

Я по просьбе матери его детей…

Взгляд Чекалиной из пустого моментально становится жестоким. Она хочет вырвать ладонь. Кабан смотрит мягко, нежно. Но её руку из захвата не выпускает. Она встаёт – Кабан поднимается, всё так же не выпуская её ладонь. Мягко, но властно берёт Чекалину под руку, мощью гася её порывистое напряжение. Идут по аллейке.

КАБАН

Забери заявление…

Чекалина идёт с ним под руку, но на него не смотрит. Губы сжаты. Кабан продолжает мягко увещевать.

КАБАН

В жизни всякое случается, мать должна понять мать. Человек обязан помогать человеку.

ЧЕКАЛИНА

Мне как раз не хватает проповедей о христианском милосердии от всяких… бандитов!

Пытается вырвать у Кабана руку. Он съедает её укол, руку не выпускает.

(МАРГО, САНИТАРКА ЛИЛЯ, БОМЖИХА, ПАНИН, ПЕРСОНАЛ, БЕРЕМЕННЫЕ.)

Марго и Лиля курят на ступеньках приёма. Настроение – соответствующее событиям. Марго – сдержанней. Лиля – больше ахает и охает, по-бабьи суетлива, глаза на мокром месте.

САНИТАРКА ЛИЛЯ

Боже, боже! Рыбка-то, Рыбка… Ей же нельзя даже…

МАРГО

Прекрати! У него жена и ребёнок.

---