Пока всадники «Сверхурочные», «Бюрократия», «Звиздюли» и «Для вас перерывов нет!» стучали копытами по коридорам и на нас вышестоящему руководству, мы, чудом уцелевшие, поддавались унынию и паническим настроениям, ибо не каждая фирма готова платить такие деньги в качестве моральной анестезии за тяжкий кропотливый труд. Бедная уборщица не выдержала первой. Покупка мыла в туалет стала глобальной проблемой, требующей служебной записки и согласования во всех инстанциях с резолюциями всех членов семьи. Главбух любит клубничное, двоюродная жена – яблочное, а Снабженец Папы Неприятностями посчитал, что тридцать рублей – очень дорого и неэкономно, поскольку в гипермаркете видел мыло за двадцать восемь, и тут же заслужил похвалу: «Молодец, сынок, не зря пять лет учился на экономиста!» Уборщица принесла из дома обмылок и гордо удалилась мыть другие офисы, где покупка рулона туалетной бумаги не требовала производственного совещания с единственным вопросом на повестке дня.

Контора по производству золотых табличек на кабинеты долго удивлялась совпадению фамилий, а мы уже зареклись чему-то удивляться, стоически перенося трудовые невзгоды, именуя театр абсурда и ярмарку тщеславия «издержками производства». Пока власть имущие тянули корову за вымя, присосавшись к нему в несколько ртов: «Это наша корова, и мы ее доим!» – нам, пережиткам лучшей эпохи, достался один бык на всех.

После первого отчетного периода третий глаз открылся даже у тех, кто до этого не страдал эзотерическими практиками и не жил в непосредственной близости от вредного производства или атомной станции. Не знаю, каким местом предчувствуют будущее другие ясновидящие, я же всецело полагалась на трепет седалищного нерва, дописывала подробный дневной отчет «Сказку о потерянном времени» – очередной круг бюрократического ада.

Солнце нашей фирмы закатилось одновременно с глазами генерального директора, когда мы профукали все полимеры, производством и реализацией которых занимались более двадцати лет, свернув два цеха и оставив лишь основную линию.

– Мировой финансовый кризис добрался и до нас! – со вздохом постановил директор, пока вся семья солидарно кивала, невозмутимо уткнувшись в дорогие телефоны. – Надо что-то делать!

Если вы думаете, что факты – вещь упрямая, то вы еще не пытались преподносить их дуракам. Мировому финансовому кризису срочно нужен адвокат, чтобы доказать его невиновность. И мне, его верному глашатаю, кстати, тоже. Несмотря на то что новые хозяева мнили себя акулами бизнеса, ведя себя как редкостные… щуки, я никуда уходить не собиралась. Ни по «щучьему велению», ни по «собственному хотению». Мою зарплату, должность и отдел сокращали, но я возвращалась бумерангом с решением суда в руках. Из прыща на седалище, который им не терпелось выдавить как можно скорее, я превратилась в родовое проклятие, фамильное привидение и шумного духа по совместительству.

И вот, в один прекрасный день я нашла под дверью кабинета комья земли, наводившие на мысль, что старый конь борозды не испортил, зато принес на копытах урожай с полей. Он тщательно вытирал подковы перед дверью моего кабинета, пока я робко надеялась, что к коню прилагался неженатый, симпатичный и неглупый принц, с которым можно не просто пойти в разведку, но и выплатить мою ипотеку. Даже его невероятное счастье от близости к главной цели, вышедшей на минуту за документами, не оправдывает кучку на полу возле бухгалтерии.

Коллеги скорбно вздыхали, предполагая, что в ближайшее время меня должно скукожить так, что не «раскукожит» традиционная медицина.

– Это – порча! – сдавленно, словно «кукожит» не меня, а ее, прошептала Катя из отдела логистики, зажимая рот рукой. – На смерть! На могильной земле! Мне про такую рассказывала провидица Аглая, к которой я месяц назад ходила снимать венец безбрачия! Даша, это серьезно! Ты с этим не шути!

Интересно, а муж Кати в курсе венца безбрачия супруги? Или до сих пор пребывает в благостном неведении?

Через неделю, не видя, что я натурально загибаюсь от неведомой науке прогрессирующей кабздецомы, мне подложили куриные перья, перевязанные черной ниткой, и затаились. Начальственные взгляды свидетельствовали о том, что дата похорон уже назначена, гроб заказан, а теперь дело за мной. Очередь на встречу с Богом я заняла с рождения, но, пожалуй, это – единственная очередь, где приятней постоять в самом хвосте.

– Это же порча на горб! – ужаснулась Катя, сплевывая через левое плечо и стуча кулачком по столешнице из ДСП. Она смотрела на меня так, словно через пару дней я буду резво скакать по коридорам больницы, восхваляя хриплым голосом красоту одной цыганки. Поверьте, человек, живущий в шестьдесят шестой квартире, родившийся тринадцатого числа не склонен к суевериям, иначе бы не дожил до двадцати девяти лет.

Неделю за мной ухаживали, как жадный ухажер за непритязательной наивной девушкой, осыпая меня дешевыми, размокшими конфетами и срезанными головками цветов. Потом стали намекать не некую романтику и сближение, подбрасывая завязанные в узелки восковые свечи и огарки обычных парафиновых свечей. У меня закралось подозрение, что мусорное ведро вынуждены были продать для поддержания штанов, а помойка переехала под дверь моего кабинета.

– Порча на неудачи, порча на рожу, порча на выпадение волос, – перечисляла Катя, бледнея и глядя на меня, как смотрят в глаза умирающему лебедю на последней стадии издыхания. В ее серых и накрашенных глазах стоял такой суеверный ужас, словно она стала свидетелем того, как дракон откусил половинку рыцаря, пожевал и выплюнул под ноги очень впечатлительной принцессе.

Порчу на рожу, я вполне представляла. Темная подворотня, мрачные типы и: «закурить дай!» Я потрогала свою повышенную лохматость. Зимой на снегу спать не пробовала, но ходить без шапки при легком минусе вполне… Я даже представила, как полирую мягкой тряпочкой свежеприобретенную лысину, втирая в нее шампунь от секущихся кончиков.

– Вот тебе визиточка! Сходи! Очень мощная ведьма! Тьфу-тьфу-тьфу! С порчей шутить нельзя! – глаза Кати округлились. Ее слюнные железы работали в авральном режиме, а на моем столе скоро останется вмятина.

С визитки на меня смотрела инфернальным взглядом мадам, вступившая в длительный роман с бутылкой. Рядом с этим одухотворенным лицом была прилеплена траурная свеча на черном фоне и надпись: «Работаем до результата». Результат меня слегка угнетал, да и лишних денег не наблюдалась.

Прошло две недели, но ощущение того, что я учусь в Академии Магии и Волшебства не исчезало, а усиливалось. Я нашла пушистое содержимое чьей-то расчески, собранное в ком, перевязанное черной траурной ленточкой, иголки, вбитые в дверной косяк и бумажку с лекарствами, которая меня действительно напугала ценами.

– Ой, ты тут бумажечку с лекарствами не видела? Ой, спасибо! На иголках – очень страшная порча! Порча на расставание! – воскликнула экономист Женя, придерживая документы подбородком и открывая соседний кабинет. – Дашечка, ты зря так спокойно к этому относишься! У меня бывшая свекровь всю свадьбу стояла что-то бубнила, а через восемь месяцев он меня бросил! Реально мощная ведьма!

Согласна, не каждая колдунья может повлиять на результаты генетической экспертизы при установлении отцовства.

Я спокойно выбрасывала в корзину для бумаг все образцы оккультного кретинизма, представляя, как генеральный директор ловит черную курицу в полнолуние, его супруга вырывает три пера из ее огузка; как сын собирает в полиэтиленовый пакет кладбищенскую землю с именной могилы, а дочурка тырит поминальные конфеты. Все эти этюды, рожденные моим воображением с подачи оккультно подкованных коллег, приводили мою несуеверную душу в умиление. Я прямо видела, как по мне справляют черную мессу, прощаясь с любимым Барсиком, принесенным в жертву древним кровожадным божествам, варят по ночам зелья в мультиварке, тыкают мне свечки за упокой в суеверной надежде на мою преждевременную кончину.

Деньги на фирме кончились раньше, чем листки отрывного календаря. Золотые резервы иссякали, продажи еще вздрагивали, как кардиограмма умирающего, чтобы остановиться на отметке «всем спасибо, все свободны!» Два месяца я пахала как лошадь на двух первых попавшихся пашнях, пожиная скудный урожай с обеих, задумчиво смотрела грустными глазами на всех, у кого есть выходные, фыркала при упоминании отпусков и научилась спать даже стоя. Мой холодильник опустел, гардероб износился, а из зеркала смотрела загнанная в угол серая облезлая, уставшая и упрямая мышь.

– Фи! – надменно замечали те, кто родился с золотой ложкой во рту и никогда не бегал с языком на плече.

– Сама виновата! – хмыкали знакомые пары со съемными квартирами, сидящие ласковыми стервятниками в надежде, что родственники скоро навсегда освободят вожделенную жилплощадь.

– Ну и дура, – закатывали глаза приятельницы, которым удалось снять с наивного мужика штаны целых два раза. В первый раз ради писклявого аргумента, а второй раз – ради приличного, желательно двух-, трехкомнатного факта. Бывший муж платит ипотеку, снимая с себя последние штаны, а маленький аргумент привыкает к тому, что его отчество «козлович» или «козловна».

Лежа морской звездой на кровати, отгоняя воспоминания о том, что сегодня мне позвонили вежливые коллекторы и деликатно намекнули: долг платежом красен, а процентами ужасен, и мне не мешало бы уже затянуть поясок потуже. На какой части тела затянуть потуже поясок и стоит ли при этом залезать на табуретку, не уточняли.

Бездумно переключая каналы в поисках вполне приемлемого шума, я остановилась на каком-то ночном канале, где консилиум магов решает проблемы простых смертных. Интересно, неужели кто-то зво…

---