Душа в подарок

Елена Гуйда

Глава 1

– Алиса! Ну присмотрись еще разок… – умоляюще протянул отец, почтенный лекарь Фейл сорока восьми лет от роду.

– О нет, папенька, увольте, – не сдавалась я. – Насмотрелась! На всю оставшуюся жизнь охоту к мужскому полу отбило. Вы уж меня простите, но нельзя же так сразу по неокрепшей девичьей психике. Я уже подумывала, как бы мне за фамильные драгоценности купить место в монастыре Вечного. Пожалели бы дочку!

– Алиса! – вскрикнул отец, вскочив с кресла, и попытался нависнуть надо мной своим авторитетом. Авторитету мешал стол и отсутствие физических нагрузок последние лет так… много. Отчего лысинка на макушке моего родителя вспотела и заблестела, как мой первый магический амулет.

Ну, может, шесть лет назад я бы глубоко впечатлилась, растерялась и выскочила б замуж. И даже не только за Альбертика, колупающего нос за обеденным столом и преданно глядящего на свою маменьку, но и за соседского козла. Ибо папенька есть закон.

Слава Вечному, шесть лет Академии артефакторов, лучшая подруга – дочь верховного судьи и жизнь студенческая в принципе всю эту дурь из моей головы выбили. И теперь я решительно не желала поступать вразрез со своими стремлениями и планами.

И пусть мое желание применять полученные знания и зарабатывать на этом деньги отец называл блажью, я отступать не собиралась. Все же у меня теперь за душой были не только матушкин медальон, пара колец и три платья, но еще и диплом специалиста. С отличием.

– Ну что вы так кричите, папенька?! У вас, помнится, от этого потом голова болит и несварение случается! – заботливо напомнила я, на всякий случай поднимаясь с кресла. Мало ли, может же так случиться, что папенька забудет про свой лишний вес и радикулит. – Но я решительно против того, чтобы зарывать свой талант в землю. Шесть лет в академии…

– Твоя мать этого не вынесла бы. – Отец выдохнул и плюхнулся назад в кресло, изобразив такую вселенскую скорбь, что даже фикус на подоконнике увял.

Это был удар в самое больное место.

Мамы не стало, когда мне едва исполнилось десять лет. Но папа весьма своевременно мне о ней напомнил. Потому как он не знал или же просто запамятовал, что последними словами, которые она мне сказала, были: «Никогда не отступайся от мечты в угоду чужим планам!»

Знала бы мама… а может, и знала.

В семье не принято было вспоминать, что, выходя замуж, Эрика Ларс зарыла дар менталиста в семейных заботах, грязных пеленках и желании угодить любимому мужу. Потому что почтенной даме не пристало заниматься таким вызывающим ремеслом, как гадания и ковыряние в чужих мыслях. Мало ли что там можно наковырять.

И вот моя мама, дабы оставаться дамой приличной, всю свою жизнь старалась откреститься от своего дара и всего, что с ним связано. Что к тридцати годам и свело ее с ума. А после отправило на тот свет. Даже такой талантливый врач, как папа, и маги из столицы ничего не смогли сделать.

Так вот: папенька, зная, как окончила жизнь его любимая супруга, мог бы и промолчать на сей счет.

Только сейчас я в полной мере осознала всю жертвенность ее поступка. Увы или к счастью, я сим недостатком не страдала.

Глубоко вдохнув, я отчетливо всхлипнула и пустила слезу. Это у меня вышло легко, даже не пришлось придумывать нужную сцену. Обстановка и тональность разговора способствовали.

– Моя мать не вынесла бы, если бы меня выдали замуж силой и заставили рожать детей и гулять с собаками. А в выходные принимать городских сплетниц, коих сама она на дух не переносила. И вы, папенька, очень вовремя вспомнили об обязательствах, которые ей давали непосредственно перед ее кончиной, – оберегать меня.

Я говорила спокойно, грустно и та-а-ак трагично… Отец побагровел. После побелел, но в конце просто сдулся и откинулся на спинку кресла.

– Я же для тебя стараюсь, – устало сняв очки и потирая переносицу, бубнил он. – Что бы ты ни в чем не нуждалась. Жила в достатке, уюте, заботе…

– О! Избавьте меня от таких преимуществ. Я пока к ним не готова от слова «совсем». И я сама прекрасно могу о себе позаботиться. Еще раз смею напомнить вам, что не далее как семь дней назад получила диплом с печатью канцлера. И теперь могу работать по специальности.

Это было лишним, похоже.

Папенька хрустнул очками и ненавидяще взглянул на них, словно они назло ему сломались в самый неподходящий момент, вконец испортив настроение. А после уставился на меня так, словно я виновата и в том, что сломались очки, и в том, что упали три башни на границе с Вирлендом летом прошлого года…

– Значит, работать по специальности? – как-то совсем уже нервно решил уточнить папа. – Значит, обеспечивать себя? Значит, самостоятельная?

– Папенька, вы снова кричите! У вас язва откроется от такого напряжения, – заметила я, пытаясь его немного успокоить, но, кажется, промахнулась. И потому малодушно начала отступать к двери.

– Значит, ты захотела сама распоряжаться своей жизнью, Алиса?! Хорошо! Я рад, что ты настолько выросла! – Вот только радости его голос не выражал ни капли. – Диплом артефактора, говоришь?! Да вас таких из академии только в этом году два десятка выпустили! Или ты думаешь, все мастерские империи ждут тебя с раскрытой дверью и мешками золота? Еще попробуй на работу устроиться…

Вообще, я очень рассчитывала на то, что папа мне откроет собственную малюсенькую мастерскую, где я буду работать в свое удовольствие и с прибылью для семейства. Но что-то мне подсказывало, что об этом сейчас не стоит даже заикаться. Нет так нет. Буду выкручиваться как умею.

– Неделя, Алиса! Я даю тебе ровно неделю для того, чтобы ты нашла себе работу и привезла мне документ с печатью и подписью. В котором будет черным по белому написано: «Принята на должность штатного артефактора». Не поломойки. Не продавца. А именно АРТЕФАКТОРА. Иначе ты пойдешь замуж, как и полагается нормальной девице двадцати годов.

О! Кажется, папа очень зол.

Ну и ладно. Можно подумать, я не найду работу за целую-то неделю…

– Папенька, я вас просто обожаю! Вы лучший папочка на всем белом свете! – Это я сказала от чистого сердца. Как бы там ни было, но папу я любила. И прекрасно знала, что и он меня тоже, потому и заботится, пусть со своей точки зрения и вразрез моим планам. – Вот увидите! Уже завтра я буду официально трудоустроена с ежемесячным окладом. Обещаю!

Отец в это не очень поверил, но устало махнул рукой – мол, делай что хочешь и ступай куда душе угодно. Да так, что даже у меня проснулась совесть. Ненадолго! Так…

– Вот увидите, папенька, я еще смогу вас удивить!

– Главное, лишь бы не удавить, – мрачно пошутил отец. – А то с тебя станется!

Но это замечание я пропустила мимо ушей, подбежала, звонко чмокнула папу в щеку и опрометью вылетела из его кабинета. Вдруг передумает, не дай Вечный.

И только в своей комнате я позволила себе попрыгать, потанцевать и от души порадоваться!

А после вытащила из дорожной сумки небольшую брошь-артефакт и, потерев, подумала о Стефане. Ну же! Откликнись!

– Алиса?! Рад слышать, – заговорила брошь красивым мужским голосом.

– А как я рада! Стефан, ты нужен мне как воздух! – чуть не полушепотом поделилась я с собеседником.

– Лет шесть мечтаю это от тебя услышать, но почему-то сейчас мне немного страшновато…

– Стефан, помнишь, ты предлагал мне место мастера-артефактора в мастерской своего дяди? – проигнорировав его реплику, сразу перешла к сути моей проблемы. – Предложение еще в силе?

– Конечно. Для тебя это место вечно вакантно.

– Тогда жди. Послезавтра я буду в столице, – обрадовала я доброго друга. – Только у меня к тебе просьба. Пришли приглашение с печатью и подписью. Папенька очень нервически относится к моей работе.

Утром следующего дня в окно малой столовой постучался вестник.

– Мэри, будь добра, посмотри, что там опять случилось? – не отрываясь от пытки пресной овсянкой, попросил отец.

К тому, что его прерывают во время завтрака, обеда и ужина, лекарь Фейл привык уже лет этак десять назад. И ранее он бы незамедлительно выяснил, что произошло, и побежал бы к больному. Но стоило впервые открыться язве, и папенька сразу же вспомнил о самочувствии. После этого жуткого случая он более не экспериментировал с состоянием своего организма в угоду чужому и никогда более не прерывал трапезы. Часто повторяя вслух, скорее для себя, чем для меня, что правильное питание и режим – залог здоровья и лучшая профилактика хронических болезней.

Чопорная дама средних лет с таким выражением лица, словно это она тут хозяйка, а мы нечаянно свалились на ее голову, прошествовала к окну и резко его распахнула, впуская в дом летний зной и небольшую, размером в две ладошки, бумажную птичку.

Та сделала вираж под потолком, облетела вокруг уже слегка запылившейся хрустальной люстры и хлопнулась прямо напротив моей тарелки с точно такой же, как у отца, пресной овсянкой. Чем несказанно удивила папу. Я тоже для приличия сделала вид, что ничего не понимаю.

– Ну! Открой уже! – старательно маскируя интерес под раздражение, велел отец. – Терпеть не могу, когда меня прерывают.

---