– Вода ледяная, – со вздохом ответила Дженет, – а у тебя на голове воронье гнездо. Кайя, когда мы придем, прошу, веди себя круто. Не странно. Парни не любят странных девушек.

Кайя остановилась и прислушалась, настороженно, словно кошка, глядя на Дженет своими раскосыми, подведенными черным глазами.

– И как же я должна себя вести?

– Слушай, я не говорю, что ты должна как-то… неужели не хочешь, чтобы у тебя был парень?

– Смысл заморачиваться? Давай найдем инкубов.

– Инкубов?

– Ага, таких демонов. И проще всего их отыскать, – она перешла на заговорщицкий шепот, – если за неделю до Хеллоуина искупаться нагишом в Атлантическом океане. Лучше способа и не придумать!

Дженет закатила глаза.

– Знаешь, на что сейчас похоже солнце? – спросила Кайя. На горизонте, там, где небо встречалось с морем, виднелся лишь его крошечный алеющий край.

– Не-а, на что? – отозвалась Дженет, протягивая блеск для губ подруге.

– На парня, который вскрыл вены в ванне, и теперь его кровь окрашивает воду.

– Фу, Кайя, что за мерзость?

– А луна просто наблюдает. Смотрит, как он умирает. Должно быть, это она довела его до самоубийства.

– Кайя…

Девушка рассмеялась и снова закружилась.

– Зачем ты постоянно придумываешь какую-то чушь? Вот это я и имела в виду, когда говорила, что ты «странная», – громко сказала Дженет, но Кайя едва слышала ее за свистом ветра и собственным смехом. – Ну, правда! Помнишь свои истории о фейри? Как там его звали…

– Кого именно? Спайка или Грисла?

– Неважно. Обоих. Ты же их выдумала! – заявила Дженет. – Ты вечно все сочиняешь.

Кайя перестала кружиться и склонила голову к плечу, пряча руки в карманы.

– Я и не спорю.

Старое здание карусели уже много лет стояло заброшенным. Среди разбитых стекол выделялись свинцовые лица ангелов, окруженные лучами волос. Такие окна бежали через весь фасад, и сквозь них сейчас виднелся грязный пол и поблескивающие среди мусора осколки стекла. Лишь растрескавшаяся фанерная рампа для скейтборда напоминала о том, что за последнее десятилетие из здания пытались извлечь хоть какую-то выгоду.

Кайя издали услышала голоса, эхом разносящиеся в прохладном воздухе. Дженет отшвырнула недокуренную сигарету в сточную канаву, окурок тут же зашипел, вода подхватила его и утащила за собой, словно крупного паука.

Кайя забралась на откос и перекинула ноги через подоконник. Стекла в раме не было, но девушка зацепилась ногой за одинокий осколок, еще сильнее распарывая чулок.

Толстый слой краски покрывал некогда украшенные замысловатой лепниной стены здания карусели. Рампа, стоящая по центру зала, была разрисована граффити, исписана шариковыми ручками и обклеена стикерами с логотипами музыкальных групп. А еще здесь их ждали парни.

– Кайя Фирч. Помнишь меня? – хохотнул Пончик. Худой и низкий парень, несмотря на прозвище.

– Кажется, это ты швырнул мне бутылку в голову в шестом классе?

Он снова рассмеялся:

– Точняк-точняк. Я и забыл. Ты уже не злишься?

– Нет, – ответила Кайя, однако ее хорошее настроение словно испарилось, оставляя лишь пустоту и беспокойство. Дженет забралась на самый верх рампы, где подобно королю, наблюдающему за своими подданными, сидел в серебристом бомбере Кенни. Симпатичный темноволосый парень с почти черными глазами. В знак приветствия он вскинул руку с полупустой бутылкой текилы.

Маркус заявил о своем присутствии, протягивая Кайе бутылку, из которой сам до этого пил. Шутя, он сделал вид, будто собирается кинуть ее в девушку.

Немного алкоголя выплеснулось на рукав его фланелевой рубашки.

– Бурбон. Ублюдочно дорогой.

Кайя натянуто улыбнулась, а Маркус вернулся к начатому делу – принялся набивать сигару. Даже сидя и сгорбившись, он казался огромным. Его коричневая макушка поблескивала в полутьме, и Кайя видела на ней каждый порез, оставшийся после бритья.

– Я принесла вкусняшки, – сообщила Дженет Кенни. Она взяла с собой сладкую кукурузу и шоколадные батончики с орешками.

– Я принесла вкусняшки, – тонким, визгливым голоском передразнил Пончик, запрыгивая на рампу, и потребовал: – Дай сюда.

Кайя прошлась по круглому помещению. Зал был великолепен. Старый, ветхий и просто прекрасный. Огонь в горле, медленно разгорающийся после глотка бурбона, идеально соответствовал этому месту – вот напиток, который мог бы пить серьезный мужчина, никогда не снимающий костюм и шляпу.

– У тебя что, азиаты в родне? – спросил Маркус.

Он уже успел набить сигару и подпалить ее. Кайя едва не закашлялась от густого сладковатого запаха. Она вновь глотнула из бутылки, стараясь не обращать внимания на Маркуса.

– Эй, Кайя! Ты вообще слышишь?

– Я наполовину японка. – Она провела рукой по светлым, как у матери, волосам, которые всегда смущали окружающих.

– Бо-оже, вы когда-нибудь смотрели японские мультики? Там кро-ошечные девчонки с хвостиками на голове бегают в адски коротенькой школьной форме. Нам бы тоже не помешало ввести такую форму. Ты такое носила, а?

– Замолкни, кретин, – рассмеялась Дженет. – Она училась вместе со мной и Пончиком.

Кенни зацепился пальцем за шлевку джинсов девушки, притягивая ее к себе для поцелуя.

– Вот блин, – хохотнул Маркус. – А может, на секундочку соберешь волосы в хвостики, а? Ну давай!

Кайя покачала головой. Нет, не соберет.

Маркус с Пончиком принялись играть в сокс^[2] пустой пивной бутылкой. От ударов ногами она не разбивалась, а издавала глухой стеклянный звук. Кайя сделала большой глоток бурбона. В голове уже приятно гудело в унисон воображаемой карусельной музыке. Она шагнула в глубь полутемного зала, туда, где старые афиши предлагали купить попкорн и арахис по пять центов за порцию.

В дальней стене была черная потертая дверь, которая рывком открылась, когда Кайя толкнула ее. В лунном свете, пробивающемся в окна зала, предстал кабинет со старым письменным столом и пробковой доской, на которой до сих пор желтели листы с меню. Наплевав на неработающий выключатель, Кайя зашла в кабинет и нащупала в темноте другую ручку. Эта дверь вела на лестницу, освещенную лишь тусклыми лучами, падающими с верхнего этажа. Кайя на ощупь пошла по лестнице, пыль покрыла скользящую по перилам ладонь. Девушка громко чихнула, и еще, и еще.

На самом верху имелось маленькое окошко, в которое светила убийца-луна, полная и огромная, высоко висящая в небе. По углам комнаты стояли странные коробки. Но тут взгляд Кайи упал на деревянного коня – и она позабыла обо всем на свете. Он был великолепен: жемчужно-белый, покрытый крошечными сверкающими кусочками зеркал. Морда коня была разукрашена красной, фиолетовой и золотой краской, а еще у него имелся ряд ровных белых зубов и нарисованный розовый язычок, на который как раз помещался кусочек сахара. Причина, по которой коня кинули здесь, была очевидна – у него не хватало ног и части хвоста. Они расщепились, и теперь вместо копыт красовались обломки.

«Грислу он бы понравился». Последние шесть лет, с тех пор как уехала отсюда, Кайя часто ловила себя на этой мысли. «Моим воображаемым друзьям понравится», – подумала она, впервые увидев большой город, сияющий, словно рождественская елка. Но пока Кайя жила в Филадельфии, они ни разу не появились. И вот она уже шестнадцатилетняя девчонка, у которой не осталось ни капли фантазии.

Кайя поставила бутылку бурбона на пыльный пол, а рядом кинула плащ. Она попыталась поднять коня, словно тот еще мог стоять на сломанных ногах. Конь покачнулся, но не упал. Кайя перекинула ногу через спину коня и разместилась в седле, упираясь пятками в пол и не давая ему упасть. Она провела пальцами по резным колечкам золотой гривы, потрогала нарисованные черные глаза и сколотые уши.

В ее воображении белый конь неуверенно поднялся на ноги. Его мощное тело было теплым и живым. Кайя запустила руки в гриву и крепко за нее ухватилась, краем сознания отмечая в руках странное покалывание. Конь под ней тихонько заржал, готовый прыгнуть в холодную черную воду. Девушка откинула голову.

– Кайя? – выдернул ее из фантазии тихий голос.

У лестницы стоял Кенни и тупо хлопал глазами. На мгновение она разозлилась, а потом ощутила, как краска приливает к щекам.

Сейчас, в полутьме комнаты, Кайя смогла лучше разглядеть его: в ушах парня поблескивали тяжелые серебряные кольца, короткие волосы цвета корицы были уложены гелем и слегка завивались, как и маленькая эспаньолка, которую он явно пытался отрастить. Под бомбером была надета обтягивающая белая майка, обрисовывающая фигуру.

Кенни двинулся к Кайе, вытянув вперед руку, а потом вдруг уставился на свою ладонь с таким выражением, словно сам не понимал, зачем и когда поднял ее. Наконец он медленно, словно в полусне, похлопал коня по голове.

– Я видел тебя, – сказал Кенни. – Видел, что ты сделала.

– Где Дженет? – Кайя не совсем понимала, что он имеет в виду.

Если бы не серьезное выражение лица и его медленная манера речи, она решила бы, что парень просто издевается.

– Она волновалась, куда ты пропала. – Теперь Кенни гладил гриву коня. Движения его руки завораживали девушку. Казалось, он на самом деле запутывается пальцами в воображаемом конском волосе. – Как ты это сделала?

– Сделала что? – Теперь Кайе стало страшно. Страшно и вместе с тем очень приятно. Но Кенни не смеялся и не издевался.

– Я видел, как конь поднялся.