Кетрин жутко хотелось узнать, о каком «чуточку» идет речь, и сестра начала сбивчиво, то и дело хихикая от смущения, рассказывать о разных способах остаться девицей, получив развратное удовольствие, но тут вернулась Изабелла, и пришлось замолчать. При ней болтушки приняли серьезный, немного отрешенный вид.

Лавиния не подозревала, чем увлечены ее дочери. Она искренне полагала, что в мечтах они не ушли дальше первых поцелуев. Граф запретил бы даже их, но графиня помнила молодость и не возражала против невинных шалостей, если они не угрожали чести. Посему целоваться разрешалось исключительно с женихами или хотя бы с теми, кто собирался сегодня-завтра сделать предложение.

Изабелла лениво ковырялась в каше. Мысли ее занимал новый эксперимент, который она надеялась поставить на чердаке. В свое время кто-то потерял ключи, а девушка нашла. И вот, собиралась начертить свою первую пентаграмму. Если получится, явится бафомет. У Изабо найдется чего пожелать. Хотя бы красоты, чтобы перестали тыкать пальцем. Или место в стенах Магического университета, где не приходилось бы учиться урывками, рискуя собственным здоровьем, а то и жизнью. Ну и репутацией, ведь подобное занятие неминуемо привело бы к изоляции семьи, лишило графа всех привилегий.

Откуда вообще взялись книги? Изабелла предпочитала не распространяться на этот счет. Хватит того, что в детстве ее отругали за попытку сварить эликсир здоровья. Совершенно безобидный, из арсенала аптекарей, а не ведьм, но наказание последовало нешуточное – малышку заперли в винном погребе. За Изабо и без того числилось слишком много странностей, отваживавших нянек, гувернанток и служанок. Она выращивала подозрительные растения, учила «мертвые языки» и увлекалась каллиграфией. Однажды и вовсе вызвалась заговорить кухарке зубную боль.

Когда девушка подросла, она научилась скрывать свои интересы. Родители вздохнули с облегчением: колдунья в замке Стер испарилась. Еще бы искоренить страсть дочери к затворничеству, темным платьям и избавиться от ворона. Однако Изабо сразу заявила: либо ей предоставляют капельку свободы, либо ее здесь ничего не держит. Она не имела в виду самоубийство, но родители поняли ее именно так и временно смирились. А книги… Изабелла раскопала их на том самом чердаке, куда сваливали всякую рухлядь.

Засыпая, девушка мечтала только об одном – стать могущественным магом. Тогда бы все проблемы решились, ее начали уважать. Но раз за разом Изабелла просыпалась всего лишь седьмой дочерью графа Стера. В этом тоже крылась насмешка судьбы, подарившая Изабо дурную славу. Если даже мать верила россказням о магии седьмого дитя, подозревала, что расплатилась жизнями близнецов из-за хромоножки, что говорить о других?

– Изабелла!

Девушка вздрогнула, когда отец обратился к ней по полному имени, и нервно поправила воротник. Пальцы инстинктивно проверили, прикрывают ли волосы рубец на щеке. Вдруг граф узнал о книгах? Да ну, Изабо надежно их спрятала. После истории с зельем матушка следила за ее вещами и выбрасывала все подозрительные. Приходилось идти на хитрость. Изабелла ценила книги и в другой ситуации осудила бы столь варварское обращение, но ради собственного блага приходилось вырывать переплеты и титульные листы сентиментальных романов и вкладывать внутрь труды по магии. Листы с томлениями героинь безжалостно отправлялись в камин. Любовь Изабо не интересовала, хотя бы потому, что полюбить ее невозможно. Это удел сестер, а она создана для волшебства.

– Да, отец?

Изабелла низко склонила голову над тарелкой и чуть ссутулилась.

– Ты поедешь вместе с Кетрин к барону Фландру.

– Но я не хочу, я еще не…

Девушка вовремя закрыла рот, сообразив, что едва не проговорилась.

– Ты поедешь, – с нажимом повторил Уильям. – Пора перестать дичиться людей. И научись, наконец, улыбаться!

Глаза бы его не видели дочери-калеки! Он заподозрил неладное сразу, как она появилась на свет. Другой заподозрил бы жену в измене, но, увы, Лавиния была на редкость честной супругой. Да и седьмая дочь… Шкаф со скелетами рода Стер не ограничивался Изабеллой, в нем притаился ее прапрадед, которого вычеркнули из памяти, но не могли вымарать из жизни. Мерзкий чернокнижник! К счастью, у него хватило ума не кончить дни на плахе, а творить свои дела вдали от людских глаз, иначе бы его правнук не удостоился чести стать сенатором. Не иначе Изабо пошла в Рафуса Джада. Нужно скорее сплавить ее замуж и на корню пресекать любой интерес к волшбе.

– Отец хочет сказать, – мягко вмешалась Лавиния, – что свежий воздух и новые друзья пойдут тебе на пользу. Скучно сидеть целыми днями одной, а там молодые люди, танцы. Ты ведь у меня очень умная…

Изабелла усмехнулась. О да, учеба давалась ей легко, настолько, что она делала домашнее задание за старших сестер и растолковала им непонятные места в учебнике. Но среди молодых людей лучше прослыть дурочкой, главное, родиться красивой. Кому интересен твой ум, когда от тебя шарахаются?

– Ты ведь поможешь Кетрин? – зашла мать с другой стороны. – Нельзя отпускать ее одну. Я поехать не смогу, твой брат и отец тоже, у Мери жених…

Изабо смирилась. Ей не привыкать становиться компаньонкой сестры. Ничего, снова посидит в уголке, стойко перенесет парочку сочувствующих взглядов и оттенит красоту Кетрин. Может, сестра так быстрее выйдет замуж, чего страстно желала.

– Только пусть не надевает черное! – крикнула со своего места Кетрин. – Я не хочу объяснять, почему Изабо носит траур.

– Если хочешь, я объясню сама, – хмуро отозвалась девушка.

Она мысленно закипала. Так и хотелось ответить: «Я горюю по содержимому твоей головы», но пришлось улыбнуться – отец смотрит – и заверить, что ради сестры она выберет какой-нибудь веселый наряд.

– Я помогу, дорогая. – Довольная Лавиния ободряюще кивнула. – Помнится, мы сшили тебе чудесное платьице в цветочек…

Изабелле не нравилось, когда с ней обращались как с маленькой, но маму не переделаешь. Она навсегда младшая в семье, вечная девочка.

– И волосы нужно приподнять, – продолжала строить планы графиня.

Приподнять? Изабо чуть не застонала от ужаса. Так все увидят ее шрамы! Может, сказаться больной? Тогда она на законных основаниях не поедет к Фландрам. Но это малодушие, а Изабелла с детства воспитывала в себе бесстрашие. Поэтому она позволила матери после завтрака зайти к ней и откопать то самое платье в цветочек.

– Ну вот, даже пояс под цвет глаз, – довольно кивнула Лавиния, наблюдая за преображением дочери.

Главное, не обращать внимания, что одно плечо немного ниже другого.

Горничная закончила шнуровать корсаж и отошла, ожидая новых указаний.

Изабелла безучастно смотрела на собственное отражение. Если бы на нее нацепили рубище, ничего бы не изменилось. Зато ворону нравилось, иначе почему вдруг он раскаркался в клетке? Если бы не присутствие посторонних, Изабо спросила бы его, но при матушке Сей должен оставаться обычной птицей, а его хозяйка – обычной девушкой, насколько это возможно.

Ворон завелся сам. Изабелла гуляла по саду, кажется, плакала и наткнулась на птицу. Девушка предполагала, он сбежал от прошлого хозяина: кто-то ведь научил его говорить? Правда, четыре года назад Сей был гораздо глупее себя сегодняшнего. Изабо много с ним занималась, вырастив практически полноценного собеседника.

Платье оголяло шею и верхнюю часть груди. Декольте сделали универсальным, чтобы оно одинаково подходило как для дневных визитов, так и для танцев в дружеском кругу.

– Я это не надену!

Закрыв шею и грудь руками, девушка обернулась к матери.

– Придется привыкать, дорогая. – Лавиния стояла на своем. – Нельзя всю жизнь прятаться. Возьмешь газовый шарфик, на танцах снимешь. Теперь займемся прической.

Изабо мысленно застонала. Сегодня у Фландров она умрет. Только ленивый не скривит губы, не напомнит, какая она уродина. Зато умная. Кто только придумал сомнительное утешение! Женщине положено родиться красавицей, иначе нельзя.

Под строгим руководством госпожи горничная расчесала волосы Изабеллы и подняла их. Девушка задрожала, вмиг ощутив себя беззащитной. Только не хватать себя за шею, только не хватать!

– Ммм, пожалуй, локоны идеально подойдут. – Графиня долго колебалась, но решилась-таки причесать дочь по моде. – Крупные. Пустим две-три пряди у лица. Остальные гладко зачешем и сделаем шиньон.

Изабо покорно терпела, старалась не смотреть в зеркало.

Десятки раз за свою короткую жизнь девушка задавала себе вопрос, почему родилась такой. Даже адресовала его Богине, но та осталась глуха. В итоге Изабелла отвернулась от религии, навсегда уверившись, что на небе она тоже никому не нужна. Впрочем, поклонение Богине давно стало формальным и ограничивалось парой старых ритуалов за год. Только монахини продолжали исправно славить небеса.

Но вот преображение завершилось. Матушка с энтузиазмом, горничная – по указке заверяли, что все мужчины графства станут драться за возможность посидеть рядом с Изабеллой. Уважая чужой труд, она согласилась оценить совместные старания. Из зеркала смотрело… существо. Нет, если ограничится только правой стороной, получалась симпатичная, пусть и грустная девушка с пикантной родинкой на шее. Но левая сторона все портила.

– Я надену маску.

Изабо привычно потянулась к верхнему ящику стола, где хранила сделанную по специальному заказу полумаску. Появляясь в свете, девушка неизменно прибегала к ее услугам.

---