Не кричи: «Волки!»

Фарли Моуэт

Never Cry Wolf – Copyright © Farley Mowat, 1973

Albus Corvus Russian language edition © 2019 All rights reserved

© Г. Топорков, перевод, 1968

© ООО Издательство «Альбус корвус», издание на русском языке, 2019

Предисловие

Когда одиннадцать лет назад я начал писать эту книгу, волку в ней была отведена второстепенная роль. Изначально я планировал сочинить сатиру о звере другого рода, а именно о странной мутации человеческого вида под названием Бюрократ. Волк должен был только служить фоном, на котором я выставлю homo bureaucratis – эту аномалию нашего времени, этого опутанного условностями, бездумно цепляющегося за всякую мелочь, одержимого мракобесием, барахтающегося в ерундовых фактах типажа, который при всем при том считает себя единственным законным носителем истинной правды и потому провозглашает себя вершителем судеб человеческих.

С таким недобрым умыслом я и приступил к работе, намереваясь выставить этих новых правителей нашего мира во всей красе, или, скорее, дать им возможность выставить самих себя. Но где-то в начале книги я обнаружил, что утратил всякий интерес к бюрократической буффонаде. Сам того не заметив, я все больше увлекался моим второстепенным персонажем – волком. В конце концов волк полностью завладел книгой, и она стала призывом понять и сохранить это удивительно высокоразвитое и привлекательное животное, которое человек, с его склонностью к ненависти и убийству, довел до грани вымирания.

Книга «Не кричи: “Волки!”» была холодно принята высокочтимыми авторитетами. У меня заведено никогда не позволять фактам препятствовать истине, и я верю, что юмор играет важную роль даже в строгих пределах науки. Из-за этого многие специалисты высмеяли мою книгу как сплошную выдумку и даже отказались верить, что в основе ее лежат два лета и одна зима, которые я провел в Арктике в обществе волков. Спустя столько времени мне приятно заметить, что почти все аспекты волчьего поведения, которые я описал, были подтверждены «официальной» наукой. К несчастью, мой главный довод – что волк не представляет угрозы другим обитателям дикой природы и никак не может соперничать с человеком – большинством так и не был признан.

В 1973 году несколько видов североамериканских волков – в том числе волк Великих Равнин, серый волк и рыжий волк – практически вымерли. Во всех континентальных Соединенных Штатах (не считая Аляски) насчитывается, вероятно, не больше тысячи двухсот волков. Из них около пятисот живут в Миннесоте, отчасти под защитой Национального парка Кветико; однако осенью 1972 года егерские службы Миннесоты предложили план по ежегодному уничтожению двухсот волков – с помощью оружия, силков, ловушек и яда, «пока угроза волка не будет устранена». На лесных просторах незаселенных регионов Канады до недавнего времени обитало около пятнадцати тысяч волков разных видов. Но из-за все более частого использования легких самолетов, а также снегоходов в эти труднодоступные районы проникают толпы охотников, и неизбежно уменьшается поголовье лося, оленя, вапити и другой крупной дичи. Снова раздается знакомый призыв охотников, гидов, владельцев охотничьих баз и других финансово заинтересованных сторон: «Волки уничтожают дичь – дичь, которая принадлежит нам! Нужно срочно действовать, чтобы уничтожить волка».

Кто прислушивается к этим воплям? Правительство. В конце 1972 года, невзирая на советы биологов, министр природных ресурсов провинции Квебек выпустил приказ о массовом убийстве: он объявил соревнование среди канадских охотников с целью уничтожить пять тысяч волков! Самым удачливым охотникам обещали особый приз – нижнюю челюсть волка в блоке из прозрачного пластика с уместной подписью в знак вечной признательности убийце за его ловкость, храбрость и выносливость.

И все же у волков есть маленький луч надежды. В последнее десятилетие люди стали объединяться, чтобы противостоять этим волконенавистникам. Кое-чего уже удалось добиться. В основном благодаря настойчивым усилиям кучки людей, называющих себя «Лига волков Онтарио» (при поддержке биологов, которым интереснее изучать живых, а не мертвых животных), правительство Онтарио отменило чудовищную практику наград за волчью голову. Подобным образом группа, известная как «Канадские и американские защитники волков», уже почти заставила правительство Миннесоты отказаться от плана по уничтожению волков в штате.

Когда эту книгу издавали в Советском Союзе, возникли некоторые трудности с переводом названия. В конце концов остановились на таком варианте: «Волки, пожалуйста, не плачьте»^[1]. Я надеюсь, что это добрый знак. Быть может, еще не поздно помешать человечеству совершить еще одно преступление в длинном списке преступлений против природы – не дать ему стереть с лица земли создание, которое имеет по крайней мере равное право на жизнь. Если нам и вправду удастся спасти волка, это будет в какой-то степени отказом от греха, присущего исключительно человеку, – от биоцида.

Фарли Моуэт

Мадленские острова

1973

Посвящается Ангелине – ангелу!

1
Проект canis lupus

Долгие годы и большое расстояние разделяют ванную комнату моей бабушки в Оквилле (Онтарио) и волчье логово в Бесплодных землях^[2] Центрального Киватина. В мои намерения не входит описание всего жизненного пути, лежащего между этими точками. Но у всякого рассказа должно быть начало, поэтому историю моего житья-бытья среди волков следует начинать с бабушкиной ванной.

В пятилетнем возрасте я не обнаруживал ни малейших признаков будущего призвания, тогда как у большинства одаренных детей они появляются значительно раньше. Возможно, именно огорчение, вызванное моей неспособностью хоть как-то проявить себя, побудило родителей отвезти меня в Оквилл. Там они подкинули незадачливого сына бабушке с дедушкой, а сами укатили отдыхать.

В оквиллском доме, носившем название «Живая изгородь», царил дух необычайной чопорности, и я там чувствовал себя не в своей тарелке. Мой двоюродный брат, постоянный обитатель дома, был немногим старше меня, но он уже твердо выбрал для себя профессию военного – собрал огромную армию оловянных солдатиков и целеустремленно готовился стать вторым Веллингтоном. Моя полная непригодность к роли Наполеона так его разозлила, что последовал разрыв всяких отношений между нами, если не считать самых официальных.

Моя бабка, валлийская аристократка, так никогда и не простившая мужу его скобяной торговли, относилась ко мне вполне терпимо, но я никак не мог преодолеть страха перед ней. Впрочем, ее боялись все, включая дедушку, который давненько нашел спасение в притворной глухоте. Целые дни дед проводил в большом уютном кожаном кресле, спокойный и невозмутимый, словно Будда, недоступный житейским бурям, проносившимся по коридорам «Живой изгороди». Однако могу поклясться, что он отлично слышал слово «виски», даже сказанное шепотом за три этажа от его комнаты.

В этом доме для меня не нашлось задушевного друга, и я стал повсюду бродить один, решительно отказываясь расходовать энергию на что-либо полезное; при желании любой заметил бы, что именно так и проявились мои будущие наклонности.

Однажды жарким летним днем я бесцельно брел вдоль сильно петлявшего ручейка, как вдруг вышел к пересохшей заводи. На дне ее, чуть прикрытые зеленым илом, лежали при последнем издыхании три сома. Рыбки заинтересовали меня. Палкой я вытащил их на берег и с нетерпением стал ждать конца, но сомы никак не хотели умирать. Только я решал, что они уже точно мертвы, как вдруг широкие, безобразные рты открывались еще для одного вздоха. Столь упорное нежелание подчиниться судьбе так потрясло меня, что я нашел консервную банку, положил туда сомов, прикрыл илом и понес домой.

Рыбки начинали мне нравиться, и я страшно захотел узнать их поближе. Только вот вопрос – где их держать, пока крепнет наша дружба? Стиральных корыт в «Живой изгороди» нет; есть, правда, ванна, но пробка плохо подходит и не держит воду. Настало время ложиться спать, а я все еще не решил проблему, хотя и понимал, что даже такие стойкие рыбы вряд ли выдержат целую ночь в консервной банке. Пришлось мне решиться на отчаянные меры и обустроить рыбкам временное пристанище в унитазе бабушкиного старомодного туалета.

Я был тогда слишком мал и не мог понимать всех специ- фических особенностей, которые присущи старости. Одна из них и послужила непосредственной причиной неожиданного и весьма драматического столкновения между бабушкой и рыбами, происшедшего глубокой ночью.

Переживание оказалось слишком сильным и для бабушки, и для меня, и, вероятно, для сомов тоже. До конца своей жизни бабушка в рот не брала рыбы и, отправляясь в ночные странствия, неизменно вооружалась электрическим фонариком. Признаться, я так и не знаю, какой эффект это событие произвело на сомов, так как мой жестокий кузен безжалостно спустил воду, едва тревога улеглась. Что касается меня самого, то это происшествие послужило первым толчком к моему увлечению малыми тварями, которое сохранилось и поныне. Одним словом, приключение с сомами положило начало моей карьере натуралиста и биолога. Так начался путь, который привел меня в волчье логово.