– Послушай, я разозлилась по одному конкретному поводу, но я не подвергаю сомнению отношения в целом. И ты не меняешь своего качества для меня: я по-прежнему дорожу тем, что мы делаем вместе… И тобой. Я разозлилась на полмизинца. А тебе кажется, что моя злость так велика, что угрожает отношениям. Ты чувствуешь несоответствие?

– Кажется, чувствую.

Мы еще какое-то время говорим о том, что нарушения договоренностей могут повлечь последствия, но не столь фатальные, как это казалось ей из ее детской проекции.

В конце концов, она говорит:

– Кажется, я вернулась в реальность. Это было трудно и страшно, но у меня больше нет фантазии, что можно жить, никогда не задевая ничьих границ. Зато очень важно, как именно реагирует другой человек… наделяет меня «плохостью» или же просто дает обратную связь…

Два года принятия и поддержки, наконец, приводят к тому, что даже очень «хрупкий» человек накапливает ресурс для того, чтобы выдерживать открытый «человеческий» контакт.

«Можно» и «нельзя»

Много размышляю в последнее время: как же хорошо было освоено мною пространство «нельзя» и как плохо – пространство «можно». Господи, сколько их, этих ограничений. И дело даже не в конкретных запретах, а в самой возможности… Возможности сделать что-то иное, непривычное. Возможности выбрать то, что хочу я сама, а не то, что, как мне кажется, общепринято. Вот, к примеру, привлекает меня человек здесь, в Сети. Нравится его позиция, нравится то, что он делает. Просто нравится. Почему же где-то внутри стоит барьер… ему об этом сообщить? Написать, выразить признательность, откликнуться теплом и благодарностью, попроситься в друзья, предложить совместный проект… Почему нельзя, а не можно? Или вот, к примеру, попробовать что-то новое – новые проекты, новую деятельность. Почему мне годами не приходит в голову, что можно побыть в другом качестве, не только психологом? Не только пишущим психологом? Ведь возможностей много, никто не запрещает…

Никто не запрещает, но что-то есть внутри меня самой запрещающее. Как будто есть идея, что кто-то (умный и большой) найдет, обнаружит талант, подтвердит его, покажет, что делать, поможет; приведет куда надо… Подтвердит, что МОЖНО пробовать и даже ошибаться. И скажет что-то в духе: «Если получится – хорошо, будешь рада удаче, не получится – будет опыт. И это тоже хорошо!»

Это разрешение – что можно пробовать и искать… И оставлять, завершать, заканчивать то, что не нравится и оказалось «не твоим», и добиваться, вкладывать усилия в то, что «твое», к чему лежит душа, к чему притягивает, что резонирует…

Такое разрешение – что все это можно – это какое-то новое слово в нашем постсоветском пространстве, в котором большинство по инерции ориентируется на «нельзя».

Я теперь решила, что можно:

• принимать в друзья тех, кто мне нравится, выбирая по созвучию, по резонансу с моими ценностями и приоритетами, отказываясь от контакта с теми, кто мне не близок (это тоже можно);

• сообщать о том, почему я хочу быть у них в друзьях и что мне близко в том, что делают и создают другие люди;

• размышлять о своих возможностях, предполагая, что я могу придумать и воплотить; отпустить на волю самые смелые фантазии и, не медля, начать действовать;

• приглашать к сотрудничеству тех, кто мне интересен, с кем я вижу возможную совместную взаимовыгодную перспективу, предлагать ее и отказывать тем, с кем я всего этого не вижу;

• перестать ломать голову – получится или нет, а дать возможности быть. И делая все от меня зависящее, принять любые последствия как опыт, который невозможно получить иначе, кроме как начать пробовать;

• отказаться от детской идеи, что есть Тот, Кто найдет, разрешит, признает и скажет: «Можно!», и войти (той своей детской частью, которая все еще верит в «нельзя») во взрослый мир, где работают другие законы… Где есть равные, партнеры, которые, опираясь на свои ценности и приоритеты, ориентируясь на свою выгоду, соглашаются составить альянс или не соглашаются.

Туда, где МОЖНО и где меня выбирают так же, как это делаю я сама.

Психическое пространство

Сейчас скажу об очень тонком, что трудно заметить. О бессознательном. Я тоже не могу его заметить, на то оно и бессознательное. Однако я могу заметить его по последствиям.

Представьте, что кто-то надел шапку-невидимку, прошел невидимым, но тем не менее наследил и траву примял.

…Ребенок сопротивляется родителям, если у него есть для этого психическое пространство. О чем это я? О том, что ребенок размещает в пространстве отношений то, что родители способны принять. И взрослые, которые не вышли из позиции ребенка, тоже размещают только то, что им в свое время позволили.

Из чего формируется психическое пространство? Из убеждений, установок, ценностей, приоритетов. У нас, родителей нынешнего сопротивляющегося поколения, все было еще хуже, мы не могли в большинстве случаев высказать сопротивление. «Лень» пресекалась, высмеивалась, за нее винили и стыдили, то есть она была недоступной… Как минимум заметная другим «лень». Наше сопротивление было по большей части скрытым.

Почему так? Мне думается, потому, что наши родители не имели сомнений, были убеждены в том, что воспитывают «правильно». И помимо этого в наше время ребенок не считался полноценным человеком, его было принято воспитывать, совершенствовать.

Наше поколение родителей уже сомневается. Мы думаем, размышляем, рефлексируем, замечаем. Кроме того, мы уже не считаем ребенка собственностью – у нас появляется идея его отдельности. Пока еще не окончательная, поэтому мы так настойчиво хотим для своего ребенка «самого лучшего».

Однако вот этих сомнений и зачатка идеи «отдельности» уже достаточно для того, чтобы появилось такое психическое пространство, в котором ребенок может открыто высказать свое сопротивление. Другое дело, сможем ли мы, родители, заметив этот феномен, пойти вперед, к новым изменениям, или повернем назад – к установкам наших родителей, у которых не было сомнений.

Вот такое психическое пространство, на мой взгляд, формируется в отношениях между людьми.

В случае с детьми решающую роль играют родители, в отношениях равных оба партнера вносят одинаковый вклад – их совокупность ценностей, приоритетов, установок, создают общее пространство, в котором возникает только то, что там может возникнуть. Ни больше, ни меньше.

Человек, предъявляющий свои чувства, безопасен

Человек, предъявляющий свои чувства, безопасен. Человек, предъявляющий свои чувства (даже если они связаны с переносом), пытается сохранить отношения.

Давайте уточним, что речь идет о близких отношениях или терапевтических. Итак, если в близких отношениях партнер предъявляет вам свои чувства, он хочет сохранить отношения.

Что нужно, чтобы встречаться с чувствами значимого Другого без страха? Нужно, чтобы вы поработали со своей виной. В противном случае вы будете избегать открытых разговоров и защищаться.

Что происходит, когда близкий вам человек сообщает о своей злости, к примеру? Скорее всего, вы чувствуете вину и плохость. Переживание вины столь неприятно, что хочется заткнуть уши и не слышать.

Так и происходит: переживая вину, мы начинаем защищаться. И отношения разрываются. Это узкое горлышко в отношениях… И нам просто необходимо научиться его проходить. Потому что в противном случае отношений просто нет.

В отношениях постоянно возникают ожидания. Ожидающему человеку необходимо знать границы того, на кого он рассчитывает. Следовательно, границы нужно обозначить – без вины и ответной ярости, но с осознанием своих ограничений.

Новая клиентка злится на меня: она ожидала большего содействия с моей стороны в решении одной организационной проблемы. Она еще не умеет осознавать свою злость и потому обвиняет меня. У меня возникает злость – как ответ на ожидания, значительно превышающие мою ответственность. Однако свою злость я вынуждена контейнировать, потому что клиентка пока не может признать свои процессы и, стало быть, контакт невозможен. Я могу только исследовать ее ожидания: «Почему тебе была так важна моя включенность? Ты была расстроена, не получив желаемого? Почему? Часто ли такое бывает?»…

Клиентка, которая у меня в терапии почти три года, злится на меня. Она хорошо осознает свое чувство – мы долго работали над его освобождением и правом его испытывать. Когда она мне говорит: «Я на тебя злилась, потому что надеялась, что ты окажешь большее содействие в решении моего организационного вопроса», я не чувствую обвинения. Более того, я чувствую безопасность. Потому что она, признавая свою реальность, готова встретиться и с моей реальностью.

Я не чувствую вины, потому что, во-первых, не знала об этом ожидании, во-вторых, опиралась на свои границы, то есть дала по максимуму. Другими словами, я не жду, что буду все знать о процессах Другого. И я знаю, что не смогу дать всего-всего, чего от меня ждут. Говоря иначе, я опираюсь на ответственность, не чувствуя вины.

Все эти условия с обеих сторон позволяют нам остаться в контакте. Четче и объемнее увидеть реальность и реальных друг друга. Я осознаю, что она все еще нуждается в моей поддержке. Это то, что я узнаю про нее. Она сейчас встретится с моими ограничениями. Это то, что она узнает про меня.

---