– Хорошая шутка, но повторяться дурной тон, – вспомнилось, что за дверью он уже говорил про императора – верно, про себя как несостоявшегося императора, и я оценила самоиронию.

– Смотри, – снарр вытянул левую руку и повернул ладонью ко мне, – смотри внимательно, как во время нашего свидания на острове, – от того, что он помнил один день, проведенный с простой смертной – и не просто день, а каждую мелочь, и считал его свиданием… Оттого внутри все перевернулось, и душа заныла от тоски по неосуществимому чему-то. Я сама не знала, чему, но уже разглядела гравировку циклонии, которую так любили «сажать» на все государственные и должностные печатки. На безымянном пальце, я ее уже видела. А вот на указательном круг из семи циклоний обрамлял снартарийскую руну Ф, бывшую так же центром символического солнца.

– Ну, неплохая бутафория. А тебе бы на сцене играть, вот твое призвание.

– На сцене? – глаза Фила округлились, он будто вспомнил что-то свое и спрятал ухмылку в кулак, – комедиантом меня еще не называли.

– Не моя вина, что ты всегда напрашиваешься на прозвища, – и «комедиант» был не самым худшим из них, – почему ты не можешь вести себя, как нормальный… эльф?

– А почему ты не можешь принять правду? Знаю-знаю, я недостоин доверия, – он отошел и стал рассматривать глиняные статуэтки на полках. Их любил мастерить Роб… Волкодав спокойно грелся на ковре у камина, явно взяв пример со снарра, и на поле боя я была совершенно одна.

– Перестань играть со мной или уходи.

– Уйти? Я пришел не просто повидаться после долгой разлуки, – голос эльфа стал жестким.

– Разумеется. «Просто повидаться» ты мог бы и раньше, если бы захотел.

Снарр резко повернулся.

– А ты хотела?

Я проглотила ком.

– Ты не стремился узнать. Во всяком случае, мог бы сообщить, что жив.

– Ну конечно, ты просто не хотела быть невольной убийцей. Понимаю. А я думал, ты будешь счастлива, если оставлю тебя в покое. Ты не знаешь, но я испортил первое зелье, когда знахарка пыталась тебя спасти.

Я задохнулась от возмущения. Еще тогда я могла стать свободной, еще тогда!

– Да, я был чудовищем.

– Зачем ты мне это рассказываешь? Покаяться можно и у жриц.

– Пробовал. Это не принесло покоя.

В груди осело тихое удовлетворение – могущественный снарр мечется, мятежный и неприкаянный, из-за простой «человечки». Но сам виноват.

– Остальным марионеткам, надеюсь, ты тоже нанес визит вежливости?

– Остальных я не убивал, – снарр отчаянно смотрел прямо в глаза, – да, воспользовался случаем с теми, кто был на пороге смерти, но не убивал. Им я просто прекратил давать кровь.

– Значит, мне особенно «повезло», – я машинально отметила, что предположение о госпитале было верным, – и почему я должна верить, что ты изменился? Как это вообще возможно?

Луна должна поменяться местами с Солнцем, чтобы тот беспринципный интриган стал… нормальным.

– Сай, – сокращение из его уст всегда звучало слишком интимно – и он это знал, если начал с него, решив задействовать все приемы, – сегодня ты мне открыла, – и он добил, подкупающе улыбнувшись, – этой ночью ты впустила меня в свой дом. Скажи, ты впустила бы врага в новый любимый дом, где мирно спит твой ребенок? – я вздрогнула – он наблюдал за мной все эти годы? – Ты не считаешь меня врагом, Сайерона. Возможно, не знаешь, не понимаешь, но чувствуешь. И я правда пришел помочь.

Теперь я явственно ощутила сквознячок нехорошего предчувствия.

– Я не нуждаюсь в помощи.

– Поэтому твой сын носит иллюзию и как минимум раз в декаду пьет кровь из твоего запястья? – снарр озвучил мой потайной страх. С Ленсом что-то не так, и это плохо.

И в то же время появилась надежда. Я никому ничего не говорила и не надеялась, что смогу разделить с кем-то этот груз.

– Так уж вышло, что именно я виновен в его… необычности. Знаешь, – эльф схватил с полки первую попавшуюся фигурку – кажется, оленя, – ведь это он окончательно убедил меня во вреде вампиризма.

– Во вреде… чего?

– Магический ритуал вампиризма, это то, чем мы занимались с тобой, – снова прозвучало так, что пугающий смысл чудом не ускользнул, – практика, запрещенная среди эльфов еще в Седую эпоху. Наша кровь дает жизнь, но взамен забирает куда больше. Всю информацию стерли из архивов тысячелетия назад, я случайно узнал о ней от отца, когда был подростком, – Фил покрутил фигурку в руках, подбирая слова, а я слушала не дыша и не решалась перебить, – Давая свою кровь, я исказил плетение в полотне жизни. Может, слышала, в Ридгии верят, что Судьба – великая паучиха, и именно она плетет варианты предопределенностей. Мне близка эта теория.

– Что с моим ребенком? Ты знаешь?!

– Догадываюсь. Он – не мой сын, – я с трудом выдержала его взгляд, – но плод моего греха. Ты пила мою кровь, что противоестественно, и вот последствие. Ленсар Мастерс – изъян на теле Ниариса, по всем существующим законам. Его рождение по-настоящему меня отрезвило… Я оборвал связь с последней «марионеткой», проводил дни в храмах за молитвами, а ночи за работой – уже без их помощи.

Честность снарра пугала. Ошеломляющая честность, словно он решил признаться во всех грехах сразу. Зная, что достоин ненависти за содеянное, эльф говорил и говорил. Я его не узнавала. Может, потому и не получалось возненавидеть, хотя стоило бы.

– Сай, хуже всего то, что на днях прибыл ридгийский посол и передал требование выдать ребенка их магам.

Меня затрясло, даже смысловые неувязки про Фила и посла другого государства отошли на второй план.

– Ты пришел предупредить? – я обернулась к Грише и ментальным приказом велела подниматься наверх в детскую.

– Я никому не позволю забрать твоего ребенка. Я пришел предложить защиту.

– Очень любезно с твоей стороны. А теперь скажи – в чем подвох? – я скрестила руки на груди, – прости, но ты не был похож на альтруиста.

Да что уж там, сломал мне жизнь, и если бы не помощь друзей, топтать бы мне давно Серебряные поля.

– Если ридгийский раджа получит мальчика, то не преминет использовать против империи Снартари, – ну наконец похоже на правду! Горькое ликование хлынуло в сердце и грозило потопить, – но причина, конечно, не только в Ридгии.

– В чем же? – дыхание против воли участилось, я нервно облизнула губы и поймала пристальный взгляд.

Снарр неспешно подошел ближе и, потерев бок оленя подушечкой пальца, вернул его на полку – туда же, где стоял.

– Я хочу этого.

– Предположим, я не буду вдаваться в причины, – ибо все равно не узнаю, – как ты защитишь нас?

– Магией ребенка не скрыть. Не от ока Раджи, по крайней мере, – Фил неопределенно повел рукой, – он немного провидец. Значит, нужно защищенное место, где Ленсар сможет переждать непростые времена. Ему не придется всю жизнь быть затворником, проблему с Ридгией я улажу раньше и, надеюсь, без войны.

– Ты говоришь так, будто имеешь полномочия. Хорошо устроился при новом императоре?

– Весьма, – снарр ухмыльнулся, но, к счастью, не стал продолжать свои скоморошьи игры, – ребенка мы укроем в Селестаре. В горе есть постоянные камни—источники магической защиты, они не требуют подпитки, как если бы ставить сеть на твой дом.

Хотелось бы верить, что появление Феликса и Фила смогло облагородить.

– Скажи… а где гарантия, что ты не выполняешь приказ? Что ты не заберешь моего сына, чтобы укрыть в безопасном месте до поры, до времени? А мне морочишь голову, чтобы не мешалась под ногами?

– Клятве пред ликом Солнца ты не поверишь, так?

Я кивнула, не отводя глаз. Какие клятвы!

– Кажется, в этом случае принято разводить руками, – не дожидаясь моей реакции, эльф перевел слова в действие, – прости, тебе придется или поверить, или поверить позже, но дела будут обстоять гораздо хуже. Что до меня, я в любом случае сделаю все возможное для вашей безопасности.

– Это мой сын. Мне нужно подумать, – я мерила шагами комнату, более не глядя на эльфа – в целях беспристрастности суждения, как выразились бы законники. За три года злость на мантикору выгорела и тихо тлела, но частичка меня не могла простить ему Лайериса. То, с какой легкостью он готов был отправить в чужую постель. И, конечно, не было уверенности, что высокомерному снарру есть дело до меня и до моего ребенка. Особенно такому, как Фил. Даже если предположить, что он и правда изменился… С чего бы ему снисходить до обычного человека? Разве что следует государственным интересам – и дай боги, если эти интересы не навредят Ленсару.

– Могу я взглянуть на него?

Обернувшись, я чуть ли не вплотную уперлась в грудь эльфа и от неожиданности резко отпрянула.

– О чем ты?

– Могу ли я взглянуть на ребенка? – пояснил терпеливо и просто.

Страхи вернулись с удвоенной силой. Впрочем… пожелай он похитить Ленса, то мог бы сделать это уже давно. Меня раскачивало, как огромный маятник под порывами ветра. И все же… даже это ощущение было лучше тихой смерти, в какой я пребывала три года, особенно после ухода Робина. Роб… я скучала по нему, по его авантюризму, и в то же время отзывчивости, готовности пойти на любой компромисс. Он был другом, с которым легко. Когда я месяцами хандрила и предпочитала одиночество, он принимал мое решение как должное. Оставалось только догадываться, насколько «легко» было ему самому.

Да, я грустила о Робе. Но, видит Солнце, по эльфу сердце разрывалось от тоски. Неправильной, эгоистичной, необъяснимой.

---