Все с радостью ринулись на пятый этаж в сто тринадцатую квартиру. Пока Зеленые Глаза изучали стены во всех трех комнатах, а Черная Простыня полоскалась в белоснежной ванне, Красный Рот с Черными Зубами обсуждали со старушкой рецепты засолки огурцов. Под этот разговор была съедена не одна банка варенья и выпит не один чайник заварки. Красные Руки тоже попытались присоединиться к разговору, но готовить они не умели, а способы быстрого умерщвления старушку не интересовали. Поэтому Руки отправились к Деревянной Ноге, которая обосновалась в маленькой комнате, где жил старушкин внук Тарасик, и закопалась в коробке с игрушками.

Когда Жуть вновь собралась вместе, было решено дружить и захаживать друг к другу в гости. На память бабушка подарила Жути браслет. Это была цепочка с несколькими бирюзовыми камешками. Руки тут же нацепили браслет на себя и несколько дней летали очень важные.

Вот сюда, на первый этаж, к батарее, и пошла бабушка, поговорив с внуком.

– Нужно помочь, – вздохнула она.

Зеленые Глаза удивленно захлопали ресницами – где это видано, чтобы страшилки детям помогали? Деревянная Нога возмущенно заскрипела, бегая туда-сюда. Красный Рот обиженно поджал губы. Только Руки радостно зааплодировали – по натуре они были очень общительные и радовались переезду на новое место. После долгих споров и выяснений, кто в их сборной компании главный, было решено поехать в лагерь в плане расширения кругозора и поиска новых объектов для пугания.

Вся Жуть скромно уместилась в небольшом рюкзачке, только нога немного торчала.

В лагере Жуть облюбовала сушилку для белья. Дни стояли жаркие, сухие, поэтому в сушилку никто ничего не вешал. Вожатая Тарасику попалась хорошая, Ася Головкина. Если она не читала, то что-нибудь жевала. Если не жевала, то томным взглядом смотрела вокруг себя, мало замечая детей. В первые дни Тарасика никто не обижал, все больше он норовил отобрать у кого-нибудь игрушку или залезть в чужую тумбочку. Больше всего ему нравилось слушать детские песенки. Работы было немного, Жуть освоилась и стала выбираться на охоту.

Нога скрипела под окнами, наполняя сердца детей страхом. Глаза рыскали по стенам в поисках тех, кто не спит после двенадцати. Руки хулиганили по мелочам – то все цветы на газоне подергают, то в столовой кастрюли попрячут, то гирляндами с улицы разукрасят весь клуб. Дел хватало.

Скучновато было только по ночам, когда Тарасик спал, все остальные жители лагеря делали то же – а, как известно, у детей крепкий сон, пугать их в таком состоянии бесполезно. Вожатые были заняты своими делами. В идеально чистой сушилке даже поговорить было не с кем – ни тараканов, ни клопов. В особо тоскливые минуты Жуть собиралась и отправлялась гулять по лагерю.

Лето было теплым, открытых окон было много, можно было заглядывать в любое. В одном окне Жути как будто показалось, что мелькнуло что-то знакомое – то ли фиолетовые глаза по стене пробежали, то ли сиреневые руки мелькнули, то ли бирюзовые пятна по потолку прошмыгнули. Жуть положила локти на подоконник. Зеленые Глаза с любопытством оглядели палату. Здесь все было тихо.

Жуть отошла в кусты и вздохнула. Деревянная Нога от нечего делать шуршала травой. Из открытого окна послышался скрип пружин кровати, прошлепали голые подошвы. Жуть замерла. Зеленые Глаза сбегали на разведку.

– Есть движение, – сообщили они. – В палате кто-то не спит.

Жуть полезла сквозь кусты. И тут Зеленые Глаза встретились с не менее зелеными глазами девочки. Красный локоть снова лег на подоконник. Но в глубине палаты поднялось нечто белое, и Жуть решила скрыться.

Красная Рука дернулась, не заметив, что впопыхах зацепилась браслетом за шпингалет окна.

Пропажа обнаружилась не сразу. Жуть успела покружить по кустам, понаблюдать за странной беготней вокруг корпуса.

– Ну что, домой? – предложила Деревянная Нога, чувствуя наступление утреннего тумана.

– Да! – хлопнули в ладоши Красные Руки и не почувствовали привычного звона на запястье.

Пришлось срочно возвращаться. Но в корпусе было слишком много шума, так что пришлось возвращаться в сушилку и отправлять на разведку одну из Рук.

Пока Красная Рука добралась до палаты с коварным окном, там произошли некоторые изменения. Во-первых, кто-то по всей палате рассыпал пух, во-вторых, браслет с подоконника взяли. Красная Рука быстро нашла, кто это сделал. Пальцы привычно хрустнули, разминаясь перед работой.

Вдруг за окном раздался громкий шепот:

– Катька! Тимофеева! Ти-мо-фе-ева! Просыпайся! Катька!

Рука нырнула за ближайшую кровать. И тут ее словно током ударило. Браслет лежал в подушке. А подушка была прямо перед ней. Только на ней кто-то спал.

Рука схватила подушку и вылетела в окно.

Глава Вторая
События одной ночи

В одну темную-темную ночь в лагере «Космос» много кому не спалось.

Вожатый третьего отряда Леха Ёлкин сидел в кустах перед корпусом малышей и ждал, когда его возлюбленная Ася Головкина хотя бы покажется в окне своей комнаты. Выходить на свидание с Ёлкиным Ася категорически отказалась.

В это же время мальчики ёлкинского третьего отряда готовили крупномасштабную акцию против соседней палаты девчонок. Там, по их мнению, все должны были уже спать. В ночные планы входило: а) нарядившись в простыни, перемазать девчонок зубной пастой; б) того, кто проснется, как следует напугать и в) по окончанию устроить небольшой пир с поеданием сухарей, честно украденных из столовой.

План разработал лично Вовка Антохин. Он был рыжим от кончиков вихров на голове до пяток. Там, где не росли волосы, все его тело покрывали густой слой конопушек. Поэтому характер у Антохина был категоричный: он главный – и все! Первые несколько дней смены с ним пытался спорить Колька Рязанов. Но из-за своей тщедушности был бит и занял роль помощника. Прозвали их – Бим и Бом. Потому что Вовка в случае чего тут же пускал кулаки, и от далеких лагерных корпусов эхом отлетало мелодичное: «Бом-м-м-! Бим-м-м-м! Ух! Ах!» и множество других звуков.

Пока мальчишки с возней и криками уточняли план действия, в палате девчонок стояла тишина. Уставшие ждать прихода соседей – а девчонки, конечно же, знали о ночном визите, – многие успели уснуть, а кто еще не уснул, тот проваливался в сладкий сон, из которого еще можно было вынырнуть, но желания уже не было никакого.

Не спала только Тим.

Она прислушивалась к шуму за стеной, к шебуршанию травы за окном, к шелесту листьев и придумывала всякие ужасы.

Вот причудливые тени легли на потолок, дернулись раз, другой, встряхнулись и тонкой струйкой потекли к стене. Здесь они собрались в уверенный ручеек и устремились к кроватям. Тень не видит, она чувствует. Малейшее движение, и вокруг шеи жертвы затягивается смертоносная петля.

Сонно причмокивая, заворочалась толстая Алка Потапова. Тень издала беззвучный вопль и обрушилась на кровать.

Или вот висит на стене портрет девушки. Давно висит, уже и пылью покрылся. Сколько раз его пытались перевесить, а он опять появляется на этом месте. И каж-дую ночь в полночь губы девушки наливаются алой кровью, рот расплывается в хищной улыбке, и глаза девушки начинают охоту. Справа бьется в последних судорогах Алка Потапова. Тень сегодня будет сыта. Глаза беспокойно рыщут по стенам, потолку, пробегают по кроватям и вдруг замирают, встретившись с остановившимся взглядом Ольги Каплиной. Ольга, как сова, часто спит с отрытыми глазами. И этого ответного взгляда достаточно, чтобы девушка распахнула рот и вонзила острые зубы в шею жертвы.

А вот еще. В открытое окно потянуло сквозняком. И вместе со свежим ветерком в палату проник запах тления. Это Костяная Старуха снова охотится на Таньку Сидорову. Когда-то давно Танькин брат нарушил запрет – включил черный магнитофон. Хотя родители ему строго-настрого запретили это делать. После того, как магнитофон стал выплевывать из себя песни и чужие слова, с работы не пришел папа, а вслед за ним и мама. А потом на пороге сидоровской квартиры появилась Костяная Старуха, забрала брата и стала ждать Таньку. Но Танька в тот день как обычно задержалась на тренировке по плаванью. И Костяная Старуха ушла, пообещав зайти попозже. С тех пор она пытается где-нибудь застать Сидорову. И вот она ее настигла. И теперь Таньке от нее не уйти.

А рядом с Танькой спят, сдвинув кровати, две сестры, Ирка и Ленка Колосовы…

Додумать Тим не успела, потому что в эту ночь еще кое-кто не спал. И этот кто-то, громко шурша травой, прошел под окнами девчачьей палаты. Тим бесшумно прокралась к окну и выглянула из-за занавески.

За окном было темно. Далекий фонарь тонул в зелени. Да и за густым кустом, ветки которого так и норовили забраться на подоконник, разглядеть что-то было невозможно.

Шуршание повторилось.

Кто-то внаглую расхаживал вокруг их корпуса, не прячась от ночных дежурных.

Тим стало страшно любопытно, кто это.

– Не усну, пока не узнаю, – прошептала она, осторожно влезая на подоконник. Отсюда можно было разглядеть хотя бы ноги идущего.

Неизвестный снова прошел вдоль кустов, но никаких ног не появилось.

Тим, взбрыкивая голыми пятками, полезла обратно. Ей вдруг стало не по себе. Человек обычно ходит ногами по земле, носками ботинок поддевает траву, от этого раздается шуршащий звук. Если ничем не ходить и ничего не поддевать, шуршать будет нечему.

Шуршание раздалось рядом с Тиминым ухом.

– Мама! – завопила Тим, плюхаясь на ближайшую кровать.

---