KNIGID.RU – Пошли, – тихо ответила я, краснея и не находя себе место. Мы направились за кулисы актового зала.
И тогда, и сейчас Пашу отличала черта, которая очень помогала ему в жизни. А особенно в работе. Он был абсолютно непредсказуемым. Ты никогда не знаешь, каким будет его следующей шаг. Мне кажется, он хорошо чувствовал людей, понимал, что от него ждут – и поступал в точности наоборот.
– Погодин Павел, молодой человек вашей дочери, – Паша внаглую пробрался сквозь толпу преподавателей, охранников, уже готовых положить его на пол, и протянул руку моему отцу.
Мои щёки пылали, а смерть казалась единственным спасением. Только спустя годы я поняла, это была изощрённая месть, во многом характеризовавшая Пашу, как человека.
– Кто? – спросил папа и брезгливо посмотрел на Пашину протянутую руку.
Я стояла в стороне, отец бросил взгляд на меня, потом на вскипающего Пашу, к которому отнеслись неуважительно (это мгновенно выводило его из себя) – и если бы не наш препод по теормеху, то я даже не знаю, чем бы всё закончилось.
– Да-да, наша неразлучная парочка Павел и Маргарита, – с улыбкой сказал преподаватель. – Паша на Риту, кстати, очень положительно влияет, наверное, занимаетесь после пар?
– Занимаемся, – процедил Паша.
– Пап, привет! – я наконец-то набралась смелости и подошла к отцу.
Он меня собственнически приобнял и спросил:
– Маргарит, не представишь нас друг другу, а то парнишка говорит, что он твой молодой человек?
– Так и есть, – тихо пропищала я и опустила глаза.
– Ну, тогда, рад знакомству, – отец теперь сам протянул Паше руку, тот нехотя её пожал.
После той отвратительной сцены папа устроил мне разнос в машине, когда я пошла его проводить: назвал меня шлюхой, говорил, что он отправил меня сюда учиться, а не трахаться, что моей матери было бы за меня стыдно, а когда я не сдержалась и ответила «А не стыдно ли ей за твой бесконечный поток любовниц?», то получила пощёчину. Медленно и без истерик я вылезла из машины. Отцовский кортеж уехал. Затем мы не общались несколько месяцев. Приятного было мало, но именно та ситуация оказалась нам с Пашей на руку. Появилось нечто общее, сблизившее нас – ненависть к отцу.
Пришлось рассказать Паше всю правду о своей жизни. Поначалу он никак это не комментировал и делал вид, что ничего не произошло, а однажды после пары он схватил меня за руку и сказал:
– Ты будешь слушаться только меня.
Я растерялась и закивала. Конечно, Пашу тогда волновала не столько моя, как оказалось, обеспеченная жизнь, а степень влияния отца. Паша был не из тех, кто легко отдаст свою власть, пусть даже такую незначительную, как власть надо мной.
Мы расписались сразу после окончания универа. Он устроился работать в исследовательский институт, а я пошла в стартап – мобильное приложение для чтения электронных книг. Мы сняли квартиру недалеко от Пашиной работы, жизнь казалось мне сказкой. Отец наконец оставил нас в покое, мы были молоды, счастливы, и весь мир принадлежал нам. Но так думала только я. По Паше было видно – наша жизнь его не устраивала. Он хотел большего. В принципе, он всегда хотел большего.
Несколько лет всё было честно и чисто. Конечно, меня удивило резкое желание Паши оставить научную деятельность и уйти на менеджерскую работу в госструктуру, но это был его выбор, и мне ничего не оставалось, как молча наблюдать.
И вот тогда появилась первая грязь. Корпорация, в которую устроился Паша, возглавляла отрасль науки, в которой он изначально занимался научно-исследовательской деятельностью. Пашин рост был таким стремительным, что даже удивлялся мой отец, которому было запрещено влезать в нашу жизнь, в том числе и в Пашину карьеру. Как-то мы обедали в центре Москвы, и он сказал:
– Рит, мне кажется, Паша продал душу дьяволу.
– А ты-то сам не продал?
– Поэтому я знаю, о чём говорю.
Компания, президентом которой был отец, занималась добычей угля и антрацита. С годами к ним прибавился нефтегаз, несколько зданий под офисы в Москве, сеть ресторанов, в одном из которых мы встретились.
Удивительно – когда ты ребёнок – не задумываешься, откуда твои родители берут деньги. Да даже не «откуда», а насколько честным путём. Конечно, я понимала, что Россия – не та страна, где делать бизнес, тем более в таких масштабах, как у моего отца, можно легко и без договора с дьяволом. Но как будто осознанно старалась не вдаваться в подробности. «Да, мой отец, вероятно, обворовывает полстраны, но он же всё равно мой отец?».
Я всегда любила Париж. Когда я была маленькой, мы часто летали туда с мамой. Это не главная причина, но одна из. Для Паши Париж стал целью. Но перед этим у нас появилась своя трёхкомнатная квартира на Якиманке, у каждого машина, загородный дом, мы начали летать бизнес-классом. И, разумеется, мне было приказано уволиться. Будучи безвольной тряпкой столько, сколько себя помнила, я послушно выполнила приказ.
Мои вопросы о его работе игнорировались, а потом я и вовсе перестала спрашивать. Но я всё прекрасно понимала… Понимала, что Паша попал в систему, где просто так не выжить. И либо ты закрываешь глаза на свою совесть, если она, конечно есть, либо тебя уничтожают, потому что ты не согласился играть по правилам. Знал ли Паша, на что шёл? Если честно, у меня до сих пор нет ответа на этот вопрос. Тем не менее, он быстро освоился, и роль скользкого изворотливого госслужащего, знающего, кого поцеловать в зад, а кому зад подставить, довольно быстро стала его образом жизни.
По ночам я смотрела на спящего Пашу, и мне было не по себе. Страшно за него и за себя. «Интересно, а мама так же смотрела на отца, когда ещё была жива?» – думала я в те моменты, и вскоре засыпала тревожным сном.
К моменту покупки замка в Нормандии за 4 000 000 евро – у меня не осталось вопросов. Паша занял должность гендиректора корпорации, в нашем распоряжении был частный самолёт, а помимо крошечной квартирки рядом с Одеоном, у нас появились апартаменты на улице Виктора Гюго.
– Madame? – мои мысли перебил дворецкий, просунувший голову в дверь мастерской.
– Oui, – ответила я.
Готье начал быстро говорить на французском, но я не разобрала ни слова.
– In english, please, – попросила я.
– Yes, madame, – Готье улыбнулся. – Remind me about your tomorrow leaving please. At what time do you need car and should I ask Rose to pack your baggage?
– At 10 am, please. I need car only to the nearest train station, and I’ll do everything by myself.
– Are you sure? Only to the train station?
– Oui, Gauthier.
Готье учтиво улыбнулся и вышел. Я залпом допила оставшееся в бокале вино. Больше всего на свете хотелось забыться, но каждый раз, когда я оставалась одна, вся моя жизнь с Пашей начинала мелькать перед глазами. Сегодня это было особенно мучительно. Не зря я взяла две бутылки.
«Напиться и уснуть» – решила я. Как и каждый вечер последние четыре месяца, что не было Паши. Да и вряд ли бы его присутствие что-то кардинально изменило, кроме эпизодических занятий сексом и разговоров о том, что ему нужны дети. Он не хотел принимать факт, что у меня не получалось забеременеть.
Я знала, что у него меняются любовницы, самой молодой был 21 год. Свеженькая Вице-мисс Россия. Мне, словно мазохистке, доставляло удовольствие представлять, как после секса она заводит с Пашей разговор обо мне и уже прямо говорит, что хочет за него замуж. Паша начинает на неё орать, чтобы она не забывалась, она затыкает рот, возможно, его членом, и продолжает терпеть, ненавидеть меня и верить, что когда-нибудь всё переменится. Но не переменится. Я не знала, что за игру ведёт Паша, и на чём вообще держится наш брак, но его устраивало положение вещей, по каким-то причинам он не хотел убирать меня из своей жизни, а я… Я, как и всегда, не знала, чего хотела.
2
Я не стала брать с собой много вещей. Достала из кладовки рюкзак, закинула в него немного одежды, «Степного волка» Гессе, чтобы почитать в поезде, зарядку для телефона, макбук и косметичку.
Оделась просто: джинсы, кроссовки, толстовка и плащ. Мне кажется, что водитель, что Готье удивились моему внешнему виду и вообще такой спешке: я без ведома Monsieur Pogodin куда-то собралась и попросила довезти меня только до станции.
Готье посадил меня в машину; дорога занимала минут пятнадцать, но во избежании лишних разговоров я притворилась спящей, а на подъезде к станции действительно задремала.
Выйдя из авто, я спешно попрощалась с водителем, захлопнула дверь и пошла к кассам за билетом.
У меня было немного налички – евро двести – и карточка, которую пару лет назад в тайне от Паши мне дал отец. Поначалу я отнекивалась, но сейчас была ей рада, потому что обо всех покупках, которые я совершала с обычной карты, Паше докладывал помощник, а помощнику – смс.
Это не было побегом. У меня вообще не было плана. Очередной выкидыш, мысли о Пашиной вице-мисс, которую он наверняка сейчас поёбывает в Москве, – заставили меня сделать хоть что-то. Поэтому я купила билет до Парижа, решив погостить у двоюродной сестры. Саша уже два года обитает в нашей крошечной мансарде на Одеоне.
Квартира и вправду была очень маленькой – там одному-то тесно, но лучше я буду спать на полу с Сашей, чем поеду в хоромы на улицу Виктора Гюго, где сейчас живёт Пашина мама.