У служебного входа стояла женщина с высокой старомодной прической. По серому халату Дайнека узнала в ней коллегу по цеху.

– Валентина Михайловна?

Женщина свела к переносице белесые бровки.

– Людмила Дайнека?

– Я, – кивнула она.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать два.

Валентина Михайловна сказала вахтеру:

– Иван Васильевич, девушка – со мной. Пропустите.

Старик что-то записал в огромный журнал.

Вслед за начальницей Дайнека поднялась по мраморной лестнице. Из нарядного кулуара с окрашенными под малахит колоннами они свернули в коридор. Потом двинулись какими-то переходами, спускались и поднимались по узким лестницам, открывали тяжелые противопожарные двери и наконец оказались за сценой, где располагалось хранилище костюмерного цеха.

Валентина Михайловна отомкнула висячий замок на двустворчатой металлической двери, вынула его из проушин и зашла внутрь.

Сунув туда нос, Дайнека ощутила волнующий запах. Позже она узнала: так пахнет грим, пыльные ткани, вощеная краска с папье-маше и старая обувь, в которой танцевала не одна пара ног. Но в тот первый момент ей показалось, что так пахнет тайна.

Большую часть хранилища занимали двухэтажные вешала, полностью заполненные сценическими костюмами. У окна стоял письменный стол. Все остальное пространство заполнили фанерные сундуки и деревянные ящики.

Валентина Михайловна критически оглядела Дайнеку и спросила:

– Халат у тебя есть?

Девушка скинула курточку, достала халат и быстро его надела.

– Будешь разбирать сундуки с реквизитом и обувью и записывать инвентарные номера. Работы много. Не вовремя заболела Мария Егоровна. – Начальница села за письменный стол. – Вот инвентаризационная ведомость. Здесь пишешь наименование, в этой графе – номер.

– А где все это взять? – поинтересовалась Дайнека.

Валентина Михайловна подняла глаза и выразительно помолчала. Потом обронила:

– Все в сундуках. – Она встала, подошла к ящику и ткнула пальцем в черную надпись. – Номер. Записываешь его в самом верху. – Со стуком откинула крышку и достала из ящика пару черных сапог. Показала подошвы. – Видишь цифры? Это инвентарный номер, вносишь в графу.

– Наименование там же искать?

– Зачем? – не поняла Валентина Михайловна.

– Чтоб записать…

Начальница устало вздохнула и, выставив перед собой сапоги, задала наводящий вопрос:

– Что это?

– Сапоги, – уверенно ответила Дайнека.

– Какого они цвета?

– Черного!

Валентина Михайловна взяла шариковую ручку и, проговаривая каждое слово, записала в инвентаризационной ведомости:

– Сапоги черные… Инвентарный номер сорок два, тире, двадцать три, сорок четыре.

– Все поняла! – Дайнека с готовностью потянулась к ящику. – С этого начинать?

– С этого, – сказала Валентина Михайловна. – По одной вещи выкладываешь и пишешь, потом все аккуратно возвращаешь на место.

Приступив к работе, Дайнека поняла, что Валентина Михайловна – жуткая аккуратистка. Все предметы и обувь лежали в ящике идеально, и у нее не было уверенности, что, записав инвентарные номера, она сможет восстановить этот идеальный порядок.

Тем не менее до конца рабочего дня ей удалось перебрать целых три ящика и не получить ни одного замечания. Немного понаблюдав за Дайнекой, Валентина Михайловна успокоилась и больше не подходила.

В половине шестого, когда до конца рабочего дня осталось тридцать минут, Дайнека открыла большой фанерный сундук. В нем хранился сценический реквизит: жареный поросенок, яблоки, груши и огромный пирог, все – из папье-маше. Еще был кокошник с фальшивыми изумрудами, покрывало из старинного гобелена, резиновый виноград и ваза с вылинявшими поролоновыми цветами.

Под картиной в бронзовой раме Дайнека заметила уголок красного кожзаменителя. Заинтересовавшись, потянула его на себя и вытащила из ящика старомодную сумку. Оглядев ее, сообщила:

– Валентина Михайловна, на ней нет инвентарного номера.

– Дай. – Костюмерша взяла сумку, покрутила, потом сказала: – Пиши: сумка женская, «б» и «н».

– Что это значит?

– Без номера.

– А можно в нее заглянуть?

– Зачем тебе?

– Так…

– Ну, если так, загляни.

Дайнека расщелкнула замочек.

– Здесь деньги…

– Ну-ка, – Валентина Михайловна снова взяла сумочку и вынула десять рублей. – Надо же… Старый червонец. Ты, наверное, и не помнишь таких. А это что? – Она сунула руку в матерчатый карман и вытащила темно-красную книжечку. – Паспорт старого образца.

Дайнека придвинулась:

– Чей?

Начальница открыла паспорт и прочитала:

– Свиридова Елена Сергеевна, тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года рождения.

Они стали разглядывать фотографию. На ней была хорошенькая блондинка с заколотыми наверх волосами. На вид – не больше семнадцати.

– Как он здесь оказался?

– Не знаю. Наверное, артистка из художественной самодеятельности положила, а потом забыла. Только что-то я не помню такой… – Валентина Михайловна порылась в сумочке, достала спичечный коробок, смятый платок и губную помаду фабрики «Рассвет».

– У меня в молодости такая была. Странно… Давай проверим прописку. – Она полистала паспорт. – Улица Ленина, дом восемнадцать, квартира тридцать четыре. Наша, городская, нужно бы занести…

Дайнека вернулась к ящику, но Валентина Михайловна посмотрела на часы и сказала:

– Можешь идти домой.

Дайнека засомневалась.

– До конца рабочего дня пятнадцать минут…

– Ну и что?

– Вам надо помочь…

– Завтра поможешь. – Костюмерша протянула ей паспорт. – А сейчас иди по этому адресу и отдай. Все-таки документ.

Дайнека взяла паспорт, сняла халат и вышла из костюмерной. Пройдя мимо запасника, где хранились ненужные декорации, спустилась по лестнице и направилась к служебному выходу.

– Стой! – Вахтерша Дома культуры преградила ей путь. – Кто такая?

– Людмила Дайнека.

– Здесь что делаешь?

– В костюмерном цехе бабушка заболела. Я вместо нее.

– Марии Егоровне давно пора на покой. Да кто ж сюда за такие деньги пойдет?..

– Ну, я же пошла.

– Не наша? Не городская?

Дайнека неохотно созналась:

– Приехала из Москвы.

– На каникулы?

– К матери в гости.

– Мать-то наша хоть, городская?

– Нет, она живет в Красноярске.

– Чего ж ты, девка, в Железноборске забыла?

– Мама здесь у подружки школьной гостит, в доме на озере.

– Значит, Мария Егоровна, наш костюмер, подруга твоей матери?

– Нет. Она мать подруги, – объяснила Дайнека.

Старуха пожала плечами.

– До конца рабочего дня еще десять минут.

Дайнека решила прекратить бесцеремонный допрос.

– Во-первых, утром вахтер все записал в журнал. Во-вторых, я не оформлена. Помогаю на добровольных началах.

– Тогда пусть напишут приказ и заверят его у директора. Без приказа больше не пропущу.

– У вас с этим строго, – ухмыльнулась Дайнека. – Скажите, а где здесь улица Ленина?

– Как выйдешь, сразу налево.

– Спасибо.

Она вышла через служебную дверь, свернула налево, по диагонали пересекла площадь и оказалась у «сталинки» под номером двадцать четыре.

Восемнадцатый был в двух шагах…

Глава 3. Поиск начинается

Сидящие на лавочке старухи проводили Дайнеку любопытными взглядами. Она прошла мимо них и свернула в третий подъезд. Тридцать четвертая квартира располагалась на первом этаже. Дайнека постучалась в деревянную дверь, но никто не ответил. Она выждала, стукнула еще несколько раз и направилась к выходу.

– Ищешь кого? – спросила старуха в вязаной шляпке.

Дайнека раскрыла паспорт и прочитала:

– Свиридову Елену Сергеевну тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года рождения.

– У нас таких нет.

Первую старуху перебила вторая, в пестром платке:

– Как, говоришь, фамилия?

– Свиридова.

– Аленка? Не та ли, что потерялась?

Старухи притихли, что-то припоминая.

– Ну… Это когда было, – протянула та, что в вязаной шляпке.

– Вы не знаете, где она теперь проживает? – спросила Дайнека.

– У-у-у-у, милая, этого теперь никто не знает.

– Пропала она, – вмешалась та, что в платке.

– Как пропала?… – растерялась Дайнека. – Давно?

– Лет тридцать назад. – Старуха в задумчивости приложила руку к щеке. – Мы приехали в этот дом в восемьдесят втором. Года через два эта девица из тридцать четвертой пропала. Выходит – в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом. Аккурат – тридцать лет.

– Ее не нашли?

– Нет. Не нашли. Года через три ее мать переехала.

– Как же так… – Дайнека показала найденный документ. – Вот и паспорт ее нашелся…

– Паспорт – что? Бумажка, – глубокомысленно произнесла старуха. – Человека найти сложней.

Обе уставились на Дайнеку, словно ожидая от нее каких-нибудь новостей.

Она скомканно попрощалась, но тут же спросила:

– А где здесь полиция?

– Это – у кладбища. Лучше езжай на автобусе. Пешком далеко.

Дайнека покинула двор, прошлась немного по улице, встала на обочине и махнула рукой. Возле нее сразу остановилась машина, стекло опустилось, водитель спросил:

– Куда?

– В полицию.

Он потянулся, чтобы дернуть за ручку, и открыл перед ней дверцу:

– Садись, довезу.

Дайнека села и на всякий случай осведомилась:

– Сколько это будет стоить?

---