За несчастных детей, вынужденных побираться на наших улицах, некому замолвить слово. Одному Богу известно, каково им. Что им ни скажи, они обычно отвечают просьбой дать им немножко денег – вот до чего привыкли попрошайничать. Вы в ответе за эту страну. Наши дети – очень особые граждане. Они заслуживают лучшего, чем жизнь на подаяние. Прошу вас, вынесите эту важнейшую тему на обсуждение в Дойль^[5]. Прошу вас положить конец этой позорной эксплуатации наших самых уязвимых граждан.

Прошу вас, беритесь за дело немедля.

Это ваш долг перед детьми нашей страны.

Холодна и жестка мостовая

20:25. Молодая женщина сидела на тротуаре у стены в Темпл-Баре^[6], просила помочь ей хоть немного. Рассказала мне, что недели две назад побиралась на мосту О’Коннелл^[7]. Было семь часов вечера. Молодой прилично одетый парень влез рядом с ней на парапет и уселся там. А затем сознательно опрокинулся спиной в реку. Она пыталась найти подмогу. Пробовала остановить поток прохожих, но все без толку, потому что она пэйви^[8]. Просто шли себе дальше. В конце концов она добилась от кого-то, чтобы ее выслушали, послали за «скорой» и выловили юношу из реки. Она не сказала, остался он жив или погиб. Возможно, не знала.

21:05. У входа в магазин на Графтон-стрит^[9]сидела старуха. Лицо в синяках. Попросила у меня сигарету, я отдал ей всю пачку. Старуха сунула руку под пальто, вытащила оттуда радиоприемник и протянула мне. Настаивала, чтобы я его взял, но неправильно это – уходить с хорошим приемником в обмен на пачку сигарет. Спросил, почему приемник ей не нужен, она ответила, что у нее нет батареек. Я попросил ее подождать, пока схожу в лавку дальше по улице и раздобуду батарейки. По дороге к лавке я разминулся с парочкой пеших патрульных из Гарды^[10], направлявшихся к тому же парадному входу. В лавке батареек не оказалось. Когда я вернулся, старухи уже не было.

21:30. Молодой человек сказал, что ему шестнадцать. Смышленый, вразумительный, улыбчивый – и бездомный. Знает все хорошие сквоты. Придумал, как ему жить, чтобы получалось регулярно мыться, чисто одеваться и не вляпываться в неприятности. Когда ему было четырнадцать, он жил в ночлежке для бездомных мальчиков. Затем ночлежку закрыли и всех выселили. Применив смекалку, он пролез обратно, чтобы еще некоторое время пользоваться бесплатным электричеством и отоплением. Сказал, что, когда ему исполнится восемнадцать, он надеется уехать в Америку и посмотреть, как там дело пойдет.

22:00. На Дейм-стрит^[11]меня окликнул мужчина, завернутый в одеяло. Сказал, что хотел бы поделиться со мной мудростью. Он записал ее на листке, вырванном из тетрадки. О том, как часто мы ошибаемся, заранее судя о людях по их внешности. С ним самим люди так поступают всегда – потому что он бродит ночами по улицам, завернувшись в одеяло.

22:30. Сижу в баре «Рампоулз», слушаю блюзы «Парчмен Фарм»^[12]. Человек в одеяле – за окном, очень счастливо пляшет под музыку. Его мудрость надежно припрятана под одеялом.

Спасайся кто может от шальных комплиментов

Мне на днях сделали ирландский комплимент. «Услыхал я вчера по радио твой стишок… случайно. Ну, надо отдать тебе должное, ты иногда и впрямь меня забавляешь». До чего прелестно умеем мы так отвесить комплимент, чтобы оставить человека с носом, целиком и полностью. Все тут, в первой же фразе: «Надо отдать тебе должное». Иными словами, я собираюсь сказать вам о вас что-то хорошее, это нелегко, я намерен разбавить сказанное изо всех сил, потому что не желаю, чтоб вы зазнавались – Бог свидетель, у вас и так с этим беда, – но, черт побери, нет-нет, да и блеснете все-таки.

Есть и такие, кто предпочитает ужалить прямо в начале. «Давай начистоту. Когда-то я думал, что у тебя ни единой мысли в голове. Скажу больше: говаривал я, бывало, жене своей, дескать, того парня надо упрятать куда-нибудь от греха подальше». И стоишь такой, ждешь хорошего в дальнейшем. Ждать приходится долго. Когда кто-то объявляет, что сейчас будет начистоту, и выкладывает все, что он успел за свою жизнь подумать, пора спасаться. Вывалят тебе гору. Про все случаи, когда они тебя выключали, про все случаи, когда ты мешал им ужинать, про все случаи, когда они чуть не прошибали ногой телевизор. Когда добираются в конце концов до комплимента, ты по-настоящему его заслужил. «Нет, в смысле, что есть, то есть… Куда деваться. Ты, может, и не лучше прочих, но, опять-таки, и не худший». Это, в общем, все, на что можно рассчитывать.

Выбивать почву из-под знаменитых ног – местная народная забава. «Наткнулся тут на Боно вчера и, божечки, какая жалость, что тебя рядом не было, потому что я ему сказал… слышал бы ты… ох ну и сказанул же я ему будь здоров как». Похоже, наша цель в жизни – резать правду-матку направо и налево. «Видал я на прошлой неделе одного тут… весь из себя на солидной машине, но будьте спокойны. Я ему напомнил о тех временах, когда у него в портках задницы не найти было». Похоже, нам здесь в Ирландии очень важно напоминать людям об их портках без задниц. Пожилая моя тетушка в этом деле затыкала всех за пояс. Всякий раз, как попадалась ей в газете фотография Шона Т. О’Кяллаха, Уахтран-на-хЭрэн^[13], она торжествующе фыркала. «Живала я по соседству с этим человеком – каждый вторник глядела, как он помойный бак свой выставляет». Никто не застрахован. Не поймают за портки – застукают у помойки.

Сдается мне, очень плохо мы умеем говорить друг другу хорошее. Кажется, нам гораздо проще придавить кого-нибудь, нежели возвысить. Вчера болтал я мило с одним старичком. Мимо шла женщина, глянула на нас обоих и сказала мне: «Ты, я смотрю, сегодня с кем попало водишься». И рассмеялась.

Мы всегда смеемся, когда выступаем с чем-то подобным. Всегда можно прикрыться, сказав: «Ну конечно же я просто пошутил». Похоже, слишком многие наши шутки нацелены на то, чтобы принижать других. Наш народ сделал из уничижительных реплик высокое искусство.

Клал я вчера в супермаркете упаковку замороженных кур к себе в тележку. Мимо шла женщина, которую я раньше ни разу в жизни не видел. Ни на миг не задумываясь, сказала: «Вам это вредно». И пошла дальше. Очень не хотелось бы мне быть на ней женатым.

Я пришел в бассейн первым, плавал на спине и счастливо распевал себе под нос. Второй пришла какая-то женщина, проплыла мимо. И сразу же – мне: «В ванне-то кто хошь петь умеет». По-моему, большая жалость, что мы всю жизнь говорим друг другу подобное.

Мы не научены принимать комплименты. Вчера я сказал одному человеку, до чего прекрасно он выглядит, – и он замер. Подождал. А затем спросил: «И что, всё?» Я кивнул. Вид у него был по-настоящему растерянный. «И ты не собираешься добавить “для своих лет” или что-нибудь такое вот?» Я покачал головой. «Нет, ты чудесно выглядишь и все тут… ну, добавил бы только одно: очень рад тебя видеть». Все равно не смог его убедить. «Кхм… тебе точно ничего от меня не надо?» Наша встреча была бы куда проще, если б я просто поприветствовал его так: «Во, явился – и выглядишь так же жутко, как и прежде». С этим он бы справился без всякого труда.

Мы ежедневно сосредоточиваемся на том, чтобы никто не зазнался. Стоял я недавно в очереди на автобусной остановке, читал утреннюю газету, и тут некто, мой более-менее неплохой знакомый, приветствовал меня словами: «Все еще делаем вид, что умеем читать письменное слово, а, Инголдзби?» Кажется, мы вот так разговариваем друг с другом, потому что недолюбливаем себя. И потому стараемся, чтоб и другие тоже себя недолюбливали.

Покуда верим в старое присловье «Самохвал – без похвал», нам до простейшего самоуважения топать и топать.

Сказал как спросил

Не в восторге я от утверждений, которые на самом деле – замаскированные вопросы. «Что-то вообще не вижу я тебя на телевидении последнее время». Если в лоб, то вроде бы человек говорит мне что-то. Но под поверхностью таятся встроенные вопросы: «Тебя уволили что ли?», «Может, мы чего не знаем?» «И как же ты счета КЭС^[14]оплачиваешь?»

В прошлом году я переехал. Много кто мне об этом потом сообщил. «Я гляжу, ты переехал, значит». Перевод: «Где ты нынче живешь?» Еще целая куча народу доложила мне, где я теперь не живу: «Ты больше не у моря». Черт побери, я в курсе. «Ты, значит, в другом месте». Перевод: «Тебе пришлось переехать что ли – или как?»

А вот такое получаешь, когда заходишь в какой-нибудь маленький паб в провинции: «Скажу я, вы не из этих мест». Все уже и так это понимают – включая тебя. Милый способ отбить скрытый вопрос – одним прелестнейшим словом: «Верно». Произнесите его тихо и дружелюбно. Следом возникнет великолепная неловкая тишина. Услышите, как часы тикают. Скрытый вопрос только что пошел прахом.

Замерьте протяженность молчания по часам. Мой рекорд – одна минута двадцать семь секунд. Он удался, когда кто-то попытал счастья и подытожил: «Вы, надо полагать, далече ехали». Отбивайте повторно.