Однако вместо того, чтобы попросить у меня автограф или сообщить, как ему понравилась моя последняя роль младшей сестры-толстушки и по совместительству ходячей катастрофы, мой собеседник кашлянул, снова надел свою ковбойскую шляпу и осведомился:
– Мэм, вам нужна помощь?
– Да! – Я инстинктивно рванулась вперед и схватила его за локоть.
Красавец или нет, но он охраняет всякую живую тварь в этом море одинаковых горных дорог. Незнакомец проследил за моим движением, сфокусировав взгляд на руке, вцепившейся в его рукав. Не заботясь о том, что голос наверняка выдает глубину моего отчаянья, я взмолилась:
– Пожалуйста! Я вконец заблудилась. Навигатор отказал, я битых три часа катаюсь по этой дороге туда-сюда. Мобильный не ловит. Бензин почти кончился. Я в такой… так чудовищно заблудилась! Вы мой герой!
На этом он немного выпрямился и ответил спокойно и ободряюще, накрыв мою руку своей и ласково потрепав. Тепло, размер, загрубелость и тяжесть его руки тоже вселяли бодрость, как по волшебству.
Меня еще никогда так успешно не ободрял красивый мужчина.
Это оказалось очень приятно.
И странно.
– А куда вы направляетесь? – мягко спросил он.
– Я пытаюсь отыскать место под названием Бандитское озеро, и если вы меня туда проводите, я отдам вам все, что пожелаете, в том числе карту, написанную иероглифами!
Я заметила, что незнакомец прищурился, услыхав, куда я еду.
– Бандитское озеро?
– Совершенно верно, – кивнула я.
– У вас там дом?
– Не у меня, а у моего знакомого, Хэнка Уэллера. Я сняла его дом на несколько недель.
– Хэнка? Вы знаете Хэнка?
Я снова кивнула:
– Да, офицер. Мы вместе учились в колледже.
– Я не полицейский, мисс. Я рейнджер национального парка.
Я пригляделась к его форме – точно, зеленая, а не синяя – и пожала плечами. Мне все равно, какую службу он представляет, лишь бы выбраться из этой Сумеречной зоны, прежде чем заиграет банджо и появятся кровожадные горцы во фланелевых рубашках.
– Оу. Хорошо. Тогда как к вам обращаться? Мистер рейнджер?
Он прикусил губу, еле удержав смех, и сжал мою руку.
– Можете называть меня Джетро, мисс. Значит, у вас заканчивается бензин?
– Вас зовут Джетро?
– Воистину так.
Я долго смотрела на него, чувствуя, что это имя ему не совсем подходит, какое-то оно не статусное. Будь он занят в киноиндустрии, ему пришлось бы брать псевдоним вроде Кейна, или Дина, или Кейна Дина. Что-нибудь покороче – легко запомнить – и попроще, чтобы не переврать в случае чего.
По моему опыту, красавцы обычно не ладят с орфографией и плохо запоминают длинные слова.
– Сколько у вас бензина, говорите? – снова спросил Джетро.
– Лампочка мигает. Иду на последних каплях.
– Это ничего. – Теплая улыбка не уходила из его глаз. – Я довезу вас до озера, а вашу машину мы заправим и доставим позже.
– Как «Джетро Талл»[1]?
– Простите?
– Я говорю, вас назвали Джетро в честь «Джетро Талла»?
Заинтересованный взгляд прошелся по моему лицу, и мой собеседник ухмыльнулся. Снова. На этот раз еще шире.
– Нет, как Иофора, тестя Моисея из Ветхого Завета. Сумки у вас есть, мисс?
Он еще раз ободряюще пожал мне руку и отпустил, шагнул к моей машине, так и стоявшей открытой, и вынул ключ из зажигания.
– Сумки?
– Вещи.
– Целая тонна, – фыркнула я. – Но не волнуйтесь, я от этого лечусь.
И засмеялась своей шутке.
Симпомпончик Джетро выпрямился и вопросительно приподнял брови, глядя на меня:
– Простите?
Видя, что он не уловил – или не расслышал – юмора в моей попытке пошутить, я перестала смеяться и откашлялась.
Когда я нервничаю, смущаюсь или грущу, то начинаю хохмить. Это моя особенность, реакция организма. Кто-то даже назовет это навязчивой привычкой. Я словно пытаюсь сказать: «Эй, вот вам пища для ума, сосредоточьтесь на ней, а не на мокрых пятнах у меня под мышками и не на том, как раздуваются мои ноздри!»
Только теперь я поняла, что рейнджер Джетро пробуждает во мне непонятный трепет, что казалось необъяснимым и странным. Раньше я не сомневалась, что мой последний бойфренд станет пожизненной прививкой против чар красавцев.
Этого еще не хватало…
Я обвинила в этом недавнюю кардионагрузку.
Удастся шутка или нет, целиком зависит от выбора момента. В своей карьере я очень рано научилась не повторять шуток, хотя и грустила по неуслышанным и неразделенным хохмам: для меня это сродни комедийному эквиваленту разбрасывания жемчуга перед некоторыми животными.
Черт бы их побрал, животных.
– Извините. Вещи в багажнике, – я показала большим пальцем за плечо и заправила волосы за уши, решив пореже раскрывать рот.
Взгляд Джетро задержался на моем лице, оставаясь теплым и даже восхищенным. Мы долго глядели друг на друга. А потом снова долго глядели. Я ждала.
Зачирикала какая-то птица.
Ветер зашелестел в кронах.
А Джетро все смотрел.
По выражению его глаз, мечтательному и игривому, я даже подумала, уж не супер ли поклонник мне попался. А может, Джетро еще никогда не встречал знаменитостей? Как бы там ни было, ему надлежало пошевеливаться, потому что мне требовалось в туалет. Я не желала пúсать за большим деревом с краю усыпанного гравием «кармана», потому что уже пúсала за ним больше часа назад, когда в первый раз наткнулась на этот просвет.
Я уже хотела снова пошутить, но Джетро моргнул, и чары рассеялись. Он коротко кивнул, нагнулся к рулю и открыл багажник. Я повернулась и пошла доставать сумки.
Но Джетро меня опередил: он сунулся в багажник, не успела я толком приподнять крышку, и схватил мои чемодан и сумку.
– Позвольте мне, – сказал он, просияв в мой адрес очередной широкой ухмылкой.
– Зачем это, я в состоянии поднять свой багаж…
– А у нас услуги по спасению в полном объеме, мисс. – Выпрямившись, рейнджер Джетро поставил мой огромный, фунтов восемьдесят весом, чемодан на гравий, а дорожную сумку забросил на плечо. Вместо того чтобы катить чемодан, он поднял его за ручку и понес к пикапу.
Я нахмурилась, глядя вслед его удаляющейся фигуре:
– Рейнджер, там колесики есть!
– Так пусть и дальше будут. На гравии их оторвет в момент, – хмыкнул он.
Я приподняла бровь, сверля взглядом его спину: такая предусмотрительность и предупредительность застали меня врасплох.
Насторожившись, я подошла к заднему сиденью за рюкзачком. Происходящее подозрительно смахивало на эпизод из «Сумеречной зоны»: красавец мужчина, не лишенный мозгов?!
Одно с другим как-то не вязалось.
Разве что он гей. Да, наверное, гей…
По опыту скажу, что большинство красавцев, которые обходительно держатся и хоть немного дружат с головой, голубые. Это мой любимый тип красавцев. Я начала надеяться, что рейнджер Джетро – из этих.
Выпрямившись с рюкзаком в руках, я увидела, что он стоит справа от своего пикапа и выжидательно глядит на меня, придерживая дверцу. Игривая улыбка не сходила с его лица, а взгляд одобрительно проехался по мне вверх-вниз.
Да-а-а, рейнджер Джетро – совсем не гей.
Я дрогнула и замедлила шаг, потому что внутри, ниже ребер, возникло незнакомое легкое трепетание, вроде короткого замирания. Неужели это влечение?
Однако я не исключала и голод или страх быть убитой.
Я пожалела, что у меня не ловит сотовый. Хотя рейнджер и на службе, я с куда более легким сердцем села бы в машину к незнакомцу, если бы могла кого-то предупредить. Или хоть твитнуть символах в ста сорока: «Если меня найдут мертвой, прошу винить красивого рейнджера национального парка, которого зовут как тестя Моисея».
Поравнявшись с Джетро и открытой дверцей пикапа, я заглянула в машину и спросила:
– Значит, тестя Моисея звали Иофором?
– Верно. – Джетро наклонил голову набок и взял рюкзак с моего плеча.
В животе у меня снова затрепетало, и я сглотнула, борясь с этим ощущением.
– А почему я этого не знала?
Его взгляд скользнул по моим волосам, спадающим за плечи.
– Должно быть, пропустили рассылку уведомлений.
Глубоко вздохнув для храбрости, я залезла в кабину.
– Вы еще скажите, что дядю Моисея звали Дарнел или Клет!
– Не угадали. Его дядей звали Ицхар, Хеврон и Узиэль. – Положив рюкзак у меня в ногах, Джетро захлопнул дверцу.
Я смотрела, как он неспешно обходит капот, положив руки на ремень, перехватывающий его тонкую талию. Мне нравился этот ремень с подвесными футлярчиками: с ним рейнджер Джетро выглядел еще более дельным. К тому же у него была красивая походка. Маньяки так не ходят.
Открыв дверцу со стороны водителя, Джетро продолжал:
– А мать Моисея приходилась еще и теткой его отцу. Ремень.
Я уставилась на его профиль:
– Это ее так звали – Ремень?
– Нет, – засмеялся Джетро. Зеленовато-карие глаза искрились весельем, и он глядел на меня с таким выражением, будто это я красавица и прелесть. – Пристегните ремень, мисс.
Я подчинилась, обдумывая фразу про мать Моисея и не позволяя себе смущаться от такого деловитого и ободряющего внимания.
– То есть отец Моисея женился на собственной тетке?
– Совершенно верно, – кивнул рейнджер Джетро, заведя мотор и взглянув в зеркало заднего вида. – Ее звали Иохаведа, а ее племянник Амрам приходится Моисею отцом.
Я открыла рот, закрыла, потом он снова открылся, и оттуда вылетело: