После этого я стал замечать, что она частенько бывает в нашем отеле. Она всегда много смеялась, и никогда в ней не замечалось никакой там усталости, измотанности. По крайней мере, когда я ее видел. Для меня это было все равно что наблюдать, как Бемби учится ходить. Она казалась страх какой наивной и беззащитной. И в то же время, знаешь, в ней всегда ощущалось что-то еще, что-то иное.

Я, сказать по правде, даже волновался за нее. В те годы столько мужиков со сцены западали на юных девочек. Рок-звезды, которым было за тридцатник, вовсю спали с подростками. Я не считаю, что это нормально, – просто говорю, как оно было. Сколько лет было Лори Мэттикс, когда она была с Джимми Пейджем? Или взять Игги Попа и Сейбл Старр. Он ведь даже пел об этом, прикинь! Хвастался этим!

Что касается Дейзи, то все без исключения заглядывались на нее – и певцы, и гитаристы, и их техперсонал. Хотя лично я, увидев ее, хотел только убедиться, что с ней просто все в порядке. Как бы незаметно присматривал за ней. Мне она и впрямь запала в душу. Она была как-то выше всего, что там вокруг нее творилось.

Дейзи: Секс и любовь я познала довольно тягостным для себя образом. Я уяснила, что мужчины вольны брать то, что желают, и при этом нисколько не чувствовать себя в долгу. И еще – что некоторые ожидают от тебя лишь одного.

Наверняка были такие девчонки – вроде Синтии-«гипсолитейщицы»^[3] или The GTOs^[4], – которые вовсе не считали, что ими пользуются. Уж это им виднее. Но для меня по первости выходило одно только разочарование.

Девственность я потеряла с одним… впрочем, уже не важно, с кем. Он был меня старше, играл в одной группе на барабанах. Мы оказались в вестибюле Riot House, и он пригласил меня подняться к нему, занюхать по «дорожке». Сказал, что я – девушка его мечты.

Меня влекло к нему, скорее потому, что он мною заинтересовался. Мне хотелось, чтобы кто-то выделил меня из толпы, увидел во мне нечто особенное. Тогда я просто отчаянно стремилась завоевать чье-то внимание.

Прежде чем я поняла, что происходит, мы оказались у него на кровати. Он спросил, сознаю ли я, что делаю, и я ответила «да», притом что правильно было бы, конечно, ответить «нет». Но тогда все вокруг только и говорили, что о свободной любви, о том, какая классная штука секс. И если ты по-настоящему крут, если по-настоящему «в струе», то непременно должен был любить заниматься сексом.

Все это время я пролежала, глядя в потолок и ожидая, когда же он закончит. Я знала, что должна бы при этом как-то двигаться, однако оставалась абсолютно неподвижной, боясь пошевелиться. Все, что слышалось тогда в номере, – это лишь звук нашей одежды, трущейся о покрывало.

Я совершенно не представляла, что я делаю и зачем вообще делаю то, чего мне делать ну совсем не хочется. Хотя сейчас, учитывая, сколько сеансов психотерапии прошло в моей жизни – а психотерапии у меня было предостаточно, – я все это понимаю. И ясно вижу, что со мной тогда происходило. Мне хотелось крутиться возле всех этих мужчин – этих рок-звезд, – потому что я не представляла, как еще о себе заявить, как сделаться для людей значимой. И я решила, что если желаю в их среде остаться, то должна их удовлетворять.

Кончив наконец, он поднялся. Я расправила на себе платье. И он сказал:

– Если хочешь вернуться к своим друзьям, то все нормально.

На самом деле у меня там не было никаких друзей. Но я поняла: он имеет в виду, что я должна уйти. Что я и сделала.

Тот парень никогда больше со мной не заговаривал.

Симона Джексон (популярная исполнительница музыки в стиле диско): Хорошо помню, как однажды увидела Дейзи на танцполе в Whisky. Все ее замечали, взгляды всех и каждого устремлялись к ней. Если весь прочий мир считать серебряным, то Дейзи была золотая.

Дейзи: Симона стала моей близкой подругой.

Симона: Куда бы я ни шла, я повсюду таскала с собой Дейзи. У меня ведь никогда не было сестры.

Помнится, однажды… Тогда, в 1966-м, на Сансет-Стрип случились серьезные беспорядки, когда все наши дружно отправились к Pandora’s протестовать против копов и введения комендантского часа. Мы с Дейзи тоже сходили туда, попротестовали, встретились кое с какими актерами и отправились с ними тусить дальше в Barney’s Beanery. Оттуда перебрались гудеть к кому-то на виллу, и Дейзи вырубилась там прямо посреди патио. В общем, до следующего вечера домой мы не попали. Ей тогда было где-то лет пятнадцать. А мне, наверно, девятнадцать. И я все думала: «Неужто за эту девочку никто на свете не волнуется, кроме меня?»

Кстати сказать, все мы в ту пору сидели на «ускорителях», даже Дейзи, какой бы юной она ни была. Но если тебе хотелось держаться в тонусе и всю ночь оставаться на ногах, то приходилось что-то да принимать, чаще всего «бенни» или «черных красавчиков»^[5].

Дейзи: Самым простым и доступным вариантом были таблетки для похудения. Да это даже никто и не считал тогда за какое-то пристрастие, поначалу мы даже не испытывали от них никакого кайфа. Ну, и с кокаином, конечно, то же самое. При случае никто не отказывался нюхнуть. Это даже не считалось наркоманией. Не считалось ничем особенным.

Симона: Мой продюсер приобрел для меня тогда виллу в каньоне Лорел. Он рассчитывал, что будет со мной спать. Я ему отказала, но он все равно ее для меня купил. И я настояла, чтобы туда перебралась жить и Дейзи.

В общем, шесть месяцев мы с ней делили кровать. И вот что скажу совсем не понаслышке: эта девица никогда не спала. Бывало, я отрубалась в четыре утра, а Дейзи у себя на тумбочке оставляла включенным свет, чтобы еще и почитать.

Дейзи: Я давно страдала ужасной бессонницей, еще с детства. Ребенком я могла вовсю играть в одиннадцать вечера и говорить, что нисколько не устала, но родители всякий раз кричали: «Сейчас же иди спать!» Так что ночью я всегда искала себе занятия потише. У мамы по всему дому валялись книжицы с любовными романами, вот я их и читала. Бывало, шел второй час ночи, у родителей внизу гремела вечеринка, а я сидела тихонько в постели, включив лампу и читая, к примеру, «Доктора Живаго» или «Пейтон-Плейс»^[6].

А потом это просто вошло в привычку. Я читала все, что только оказывалось под рукой, без разбора. Детективы, триллеры, научную фантастику. Я была непривередливой.

Примерно в то время, как я переехала жить к Симоне, я нашла у обочины дороги к каньону Бичвуд коробку с биографическими книжками. Одолела их все в мгновение ока.

Симона: Скажу вам, именно из-за нее я начала натягивать по ночам маску для сна. (Смеется.) Но потом и дальше ею пользовалась, потому что выглядела в ней шикарно!

Дейзи: Я прожила тогда пару недель у Симоны, и мне понадобилось съездить домой забрать кое-какую одежду.

– Это ты сегодня утром сломала кофеварку? – спросил, увидев меня, отец.

– Пап, да я здесь даже не живу, – пожала я плечами.

Симона: Я заявила, что ставлю ей единственное условие, чтобы жить со мной: она будет ходить в школу.

Дейзи: В старшей школе мне было ой как непросто. Я понимала: чтобы получать отличные оценки, придется делать все то, что тебе велят. Но я ведь очень хорошо знала, что многое из того, что нам там говорят, – полная чушь. Помню, как-то раз мне поручили сочинение о том, как Колумб открыл Америку, – и я написала, что он никакой Америки не открывал. Потому что он ее не открыл. И схлопотала за это низший балл.

– Но ведь я же права, – возмущенно сказала я учительнице.

На что она ответила:

– Но ты не выполнила задание.

Симона: Она была такой умницей, а ее школьные учителя, похоже, этого даже не понимали.

Дейзи: Все вокруг говорили, что мне старшую школу не закончить, но я все же это сделала. Когда я шла по сцене, чтобы получить аттестат, Симона восторженно аплодировала мне в зале. Она так мною гордилась! И тогда я тоже начала собой гордиться.

В ту же ночь я вытащила аттестат из обложки, сложила в несколько раз и использовала как закладку в «Долине кукол»^[7].

Симона: Когда провалился мой первый альбом, компания звукозаписи сразу меня послала, а мой продюсер дал нам пинка с принадлежавшей ему виллы. Я нашла себе работу официантки и перебралась жить к двоюродной сестре в Леймерт-Парк. А Дейзи пришлось вернуться к родителям.

Дейзи: Я просто сложила у Симоны свои вещички и вернулась в родительский дом. Когда я вошла в дверь, мама, куря сигарету, разговаривала по телефону.

– Привет, я вернулась, – сказала я.

– А у нас новый диван, – отозвалась она и продолжила болтать по телефону.

Симона: Вся красота Дейзи – от матери. Жанна была изумительно красива. Помню, я тогда видела ее несколько раз. Огромные глаза, очень пухлые губы. От нее исходила какая-то особая чувственность. Все вокруг вечно говорили, что Дейзи – просто вылитая мать. Да, они были похожи, но я-то знала, что Дейзи об этом лучше даже не заикаться.

Однажды я обмолвилась ей:

– У тебя очень красивая мама.

– Ну да, красивая, – отмахнулась Дейзи. – И больше ничего.

Дейзи: Когда нас выперли из дома, где мы жили с Симоной, я впервые отчетливо поняла, что как-то негоже плыть по течению и сидеть на шее у других людей. Мне было тогда семнадцать, если не ошибаюсь. И именно тогда я впервые задумалась, а есть ли у меня вообще в жизни какая-то цель.