Созвездие FuckUpов

Катарина Мандрагора

Предисловие

– Катрин, а ты не думала написать книгу? Я бы почитала все твои обалденные истории!

– Катя, у Вас такая необычная подача, Вам надо написать книгу!

– Катюш, я зачитываюсь твоими постами и перечитываю их не по одному разу. Пиши книгу давай!

Окей.

Как скажете, книга – так книга.

Сначала я хотела написать нечто сложное и мозговыносящее в духе Уоллеса^[1], то, что ломает четвёртую стену и открывает третий глаз. Но потом подумала, что будет слегка обидно, если вы закроете и выкинете к чёрту эту книгу после прочтения первой главы. Поэтому здесь не будет истории «успешного успеха», не будет уроков, как заякорить миллионера и раскрутить его на загс, не будет советов по раскрытию чакр и притяжению бабла.

Будет тривиальщина, но которую легко и (надеюсь) интересно читать.

Хочется верить, что каждый увидит здесь себя, поймёт и проникнется.

Хотя за ваши чакры и третий глаз не отвечаю.

Вы спросите, кто я?

Да обычная женщина 30+ с немного нестандартной судьбой и вытекающим оттуда нестандартным мышлением. Последние несколько лет блогер и, скажем так, лайф-коуч, но не тот, который собирает залы замотивированных и отдавших пятьдесят тысяч за билет, втирая, как он поднялся со дна (как только собрал первый такой зал). А тот, кто жертвует предновогодним семейным вечером, чтобы утешить и направить на путь истинный клиентку, которую только что бросил муж. Более подробно моя личность, мировосприятие, положительные и отталкивающие стороны и психические отклонения (шучу) откроются после прочтения этой книги. Кто-то, возможно, отпишется от моего блога, кто-то перестанет дружить. Я (конечно же) поплачу и напьюсь с горя.

И напишу ещё одну книгу.

О чем эта книга?

Название говорит само за себя.

Факап (сленг, разговорное с английского fuck up) – провал, поражение, неудача.

Я хочу рассказать про свои провалы, ошибки, сложные и неправильные выборы, как я выходила из патовых ситуаций. Как падала и вставала. Что осознавала и меняла в себе. Это история взросления одного вечного подростка и его ежедневное сражение со страшным «взрослым» миром. Естественно, вы никогда не научитесь на чужих ошибках, ни на моих, ни на чьих-то ещё, ни (скорее всего) даже на своих. Но эта книга как минимум заставит вас вспомнить себя, посмеяться, попереживать, возможно, пересмотреть навязанные ранее взгляды, изнанку привычных вещей, а ещё удивиться (и ещё раз удивиться).

Здесь будут встречаться нелитературные выражения, мои нудные мнения и некоторые аморальные поступки. И всё равно я рекомендую дать её вашим дочерям-подросткам вместо энциклопедии, чтобы они как минимум были готовы к тому, что их ждёт впереди.

Я даже не знаю, как оценить жанр того, с чем вы столкнётесь при прочтении. Потому что это и комедия, и трагедия, и драма, и криминальное чтиво, и бульварный роман в одном флаконе. Короче, жиза. Как она есть.

Книга автобиографична. Но где-то будет использована наглая ложь, ой, то есть различные художественные приёмы. Любые совпадения с реальными лицами неслучайны. В книге я ни к чему не призываю и ничего не навязываю. Просто делюсь личным. Местами чересчур личным.

Возможно, это своего рода исповедь.

Отпускать мне грешки или нет, вы решите в конце книги.

А теперь сбегайте в ближайший супермаркет, купите любимого винца, налейте его в лучший бокал, свернитесь удобным калачиком на диване. И приятного погружения в мой сумасбродный мир!

Видавшая виды «Лада Приора» на самарских номерах без заднего бампера тормознула на заправке недалеко от Великого Новгорода.

3:43.

– Всё, больше так не могу. До Питера не доеду. Надо поспать. – Каштановая голова уткнулась лицом в жёсткий пластиковый руль.

Через три минуты она уже спала и даже не почувствовала, как чьи-то руки откинули назад водительское кресло и подложили ей под голову свитер.

На следующий день «Приора» неуверенно ехала по Невскому^[2].

Наконец, найдя свободное парковочное место на одной из узких улочек, она остановилась. Наваленные сзади вещи, закрывающие обзор в зеркале заднего вида, покачнулись, но не упали.

– В «Макдональдс» хочется.

– Сейчас сбегаю, поищу, вроде только что проезжали.

Никто и ничто меня здесь не ждало.

Начиналась новая глава моей жизни.

Глава I. Детство

В нашей семье было модно рожать на старости лет.

Моя мать была таким же вечным искателем себя, как и я. Она сменила ещё до моего рождения несколько профессий, успела выскочить один неудачный раз замуж и пожить, как сейчас говорят, себе в кайф. Злые соседки почёсывали языки и отыгрывались за свои неудачные судьбы:

– Любка, что ж ты не родишь-то никак? Уж старородка. Болеешь что ль чем? Ладно, можешь не говорить. И так видит весь «Маяк» ^[3], тощая как скелет ходишь…

Но потом случилось неожиданное. Ей вдруг ударило в мягкое место поступить в медуниверситет. Это в тридцать-то лет (у нас оно семейное, говорю же). И поехала наша царевна в края дальние (Самару), где встретила прекрасного глубоко женатого на тот момент 37-летнего прынца. Встретила, влюбила в себя, да так, что он даже подал на развод, покидал порезанные первой женой вещи в чемодан и примчал к нашей царевне в соседний регион. Где через некоторое количество месяцев родилась я.

И с первых лет начала качать права, щедро подарив много седых волос всем окружающим своими откровенными выходками.

В три года я залезала под письменный стол, закрывала выход пледом и сидела там, страдая от непонимания со стороны жестокого социума, считающего меня глупой и милой малышкой. В семь лет, пока все дети бегали, представляя из себя непонятную кучу из глобального всеразрушающего хаоса, я сидела, покачиваясь на качелях, в обнимку с блокнотом, где в стихах выражала свою ненависть к глупым детям и непонимающему социуму. В восемнадцать лет, сидя уже на чьей-то постсовковой кухне около холодильника «Полюс» в четыре утра, в то время как ровесники улучшали по углам демографическую ситуацию, пила чай, который нагло нарыла по шкафам, размышляла и не понимала, что я вообще там делаю.

Всё мое существование представляло из себя 56-летнего академика РАН^[4] в теле интровертного ребёнка. Родители как-то быстро поняли, что бороться и приучать насильно к принятым стандартам бесполезно. Поэтому общались наравне, спрашивали мой взгляд на проблемные ситуации и обсуждали их решения, ссоры и деньги в бюджете. Друзья семьи откровенно этого не понимали, потому что их воспитательная система была режимным объектом в абсолюте, где ребёнок имел прав и голоса чуть меньше, чем заключённый в карцере. Как вы понимаете, долго в друзьях семьи такие люди не задерживались.

И вот я, из себя такая самодостаточная, не по годам смышлёная, столкнулась с первым своим провалом и стыдом к полутора годам. А именно – продолжала требовать материнскую грудь.

Прямо после плотного мясного обеда подходила уверенным шагом в колготках, смотрела ей в глаза и чётко говорила:

– Мама, дай грудь!

– Нет, ты уже взрослая и с зубами. Ходишь и говоришь отлично. Никто в твоём возрасте не подходит к матерям с такими требованиями! Тебе должно быть стыдно.

– Я сказала, дай грудь!

И демонстративно прудила в колготы. Хотя «лоточек знала на пятерку».

Ни воспитательные беседы, ни более воспитательный ремень, ни горчица и другие горькие субстанции, нанесённые на соски, не давали результата. Я смазывала несъедобное руками и делала свои грязные делишки. Отлично зная многие манипулятивные приёмы, как это получить.

Закончилось это тем, что около двух лет я, потеряв все границы, учинила такой спектакль с воплями и мокрыми штанами у кого-то в гостях. Присутствующие в комнате вопрошающе смотрели на мать, осуждая про себя её материнские навыки. Она сидела с багровым лицом и было видно, что хочет в эту секунду впихнуть меня обратно, да так, чтобы больше не появлялась.

И тут я осознала, что такое влечение к материнской груди не нормальная фигня, ибо питательной ценности для меня оно уже не составляло, а соответственно перешло в разряд фетишей и больной созависимости. И в этом, конечно, было больше вины матери. Но все эти осуждающие взгляды, немые укоры и её багровое лицо впились в мой мозг.

Я прекратила истерику, сняла с себя мокрые колготы, сама достала из сумки сменные, надела, взяла мать за руку и с решимостью запойного алкоголика после реабилитации сказала:

– Я больше не буду. Хватит!

Реабилитировалась вполне красиво. После чего последовали даже восторженные возгласы и оды воспитательным методам. Мол, какой понимающий ребёнок растет!

Но это были лишь «цветочки», и я благополучно продолжила позориться.

---