– Могу заранее обрадовать – вы будете первым, кому удастся сбежать до суда из моего управления, – седой поднялся и, подойдя к двери, вызвал охрану. Повернувшись к Виктору, добавил: – Мы почти не пользуемся в управлении современной техникой. Работаем по старинке. Но специально для такого случая, до момента передачи в суд, обеспечим вас надёжной охраной.

– Проводите господина Стона в пятую камеру. Пусть он подумает на досуге о дальнейшей судьбе. И предупредите охрану в коридоре, – приказал он плотному.

– Это к ненормальному профессору? – переспросил подчинённый.

– А у вас на примете есть свободная и надёжная одноместная камера, кроме той, которую уже арендовала шайка пришельцев с большими полномочиями? – удивлённо посмотрел седой на конвоира.

– Нет, сэр! Всё ясно, сэр! – отчеканил полицейский.

Защёлкнув на руках у Виктора наручники, старые знакомые вновь повели его по пыльным коридорам, только теперь вниз.

«Судьба подкинула очередную задачку, – подумал Виктор, шагая по этажам. – Что-то не хочется провести десять лет в четырёх стенах. Придётся уносить ноги или отсюда, или во время суда. Из тюрьмы убежать гораздо труднее. Да, капитан хорошо знает своё дело: запирает в камеру с каким-то чокнутым, да ещё и профессором. Из этого интеллигента напарник так себе. Вернее, никакой из него напарник. Знаю я эту братию. Только рассуждать красиво могут, а как до дела дойдёт – сразу сдуется. А бежать без сообщника в таких условиях – дохлое дело. Придётся придумать что-нибудь во время суда или после, а пока быть паинькой и не ввязываться в сомнительные авантюры».

– Похоже, совсем разорилась ваша контора, даже камер не хватает, и смотрю, лифтами вы из принципа не пользуетесь, – произнёс Виктор, пытаясь как-то расшевелить конвоиров.

– На тебя бы хватило, да понаехало тут разных, – с неохотой откликнулся один из них.

– Лифтом пользоваться запретили, собственной охраны кругом понатыкали, – недовольно проворчал второй.

– Это кто же может, так распоряжаться в вашем замечательном заведении? – заинтересовался Виктор.

– Нам не докладывали. Ткнули в нос шефу какой-то карточкой и стали здесь хозяевами, – продолжал недовольно ворчать плотный.

– Ага, – поддержал его молодой, – посадили в одиночку, в третью камеру какого-то жулика, и сторожат его непонятно зачем.

Так, неспешно шагая по переходам и лестницам и изредка поощряя болтливых полицейских мнимым сочувствием, удалось выяснить следующее.

Несколько дней назад с соседнего побережья прибыла большая группа гражданских с единственным пленником. Показали начальству какие-то документы. Подопечного закрыли в самой надёжной камере и установили в коридоре свою охрану. С трудом, из-за плохой здешней аппаратуры, связывались с кем-то по межпланетной связи и теперь сидят, чего-то ждут.

Профессор, к которому собираются посадить Виктора, прилетел недавно попутным рейсом для чтения лекций местным студентам из какого-то имперского университета. Однако здешним преподавателям эти лекции показались слишком странными, и они запросили сведения из учебного заведения об этом лекторе.

Выяснилось, что такого учёного никогда не было, а человек, представляющийся им – опасный сумасшедший, выдающий себя за светило науки. Поэтому псевдоучёному в еду незаметно подмешали снотворное, а когда тот заснул, упрятали его за решётку.

Проведя Виктора по последнему длинному и узкому коридору с четырьмя постами охраны, конвой остановил его возле единственной маленькой бронированной двери.

Видеокамера, расположенная под потолком, дёрнулась несколько раз, обозревая всё пространство коридора, и замерла. Створка медленно и бесшумно отъехала в сторону. Виктор первый раз за последнее время удивился по-настоящему. В небольшом помещении находились два робота-охранника класса «А». «Новых электронных стражей» показывали только однажды, в каком-то телешоу. Невероятно дорогущие, снабжённые всеми мыслимыми и немыслимыми степенями защиты, они применялись только в исключительных случаях. Раньше Виктору никогда не приходилось, не то чтобы лично встречаться, а просто слышать о том, что какой-то полицейский участок оснастили и усилили роботами «А». Вот так поворот, но это, несомненно, были они.

Беспристрастный страж представлял собой небольшую сферу, всего полметра диаметром, напичканную самой совершенной аппаратурой и мощнейшим вооружением. Собственный гравитационный привод и ртутный реактор в виде источника энергии, позволяли перемещаться в пределах планеты в любой среде: в воде, в воздухе и даже в вакууме.

– Как тебе охрана? – довольно рассмеялись полицейские.

«Однако, крутого мужика охраняют гражданские, – подумал Виктор. Подземный бункер, четыре поста, узкая дверь, глухие толстые стены, да ещё роботы. Видно удержать в другом месте пленника не так-то просто».

– Ну и устроил мне капитан весёлую жизнь, – совсем невесело пробормотал Виктор.

Роботы пропустили Виктора в сопровождении конвойных в помещение, и те, открыв одну из двух дверей кодовым ключом, впихнули арестанта в камеру.

– Просвещайся, пока есть возможность, – хихикнул на прощанье один из них.

В камере стоял полумрак. Немного привыкнув к нему после яркого света коридора, Виктор увидел довольно просторное помещение. Наверное, здесь не так давно находился небольшой склад. В центре располагался массивный квадратный стол, по краям у стен стояли две простые кровати. На одной из них, неудобно вытянувшись на боку, лицом к Виктору, лежал пожилой человек небольшого роста. На первый взгляд, никаких особенностей, указывающих на ненормальность сокамерника, Виктор не заметил. Вполне обычная внешность какого-нибудь профессора из провинциального университета. Виктор подошёл к незанятой кровати и сел. Матрас оказался неожиданно мягким.

– Условия как в отеле, и платить не надо, – тихо пробормотал он.

– Ещё бы воду провели и ванну поставили, и жить можно, – донеслось от противоположной стены.

– Ага, и гарем небольшой не помешал бы, да еду из ресторана, – продолжил Виктор, внимательно посмотрев на открывшего глаза соседа.

– Нет, пожалуй, для гарема я уже староват, – грустно улыбнувшись, не согласился профессор.

– А вы что, правда, ненормальный? – ехидно поинтересовался у него Виктор.

– Кто сказал про меня такую гадость? – вскочил с кровати профессор и выпрямился во весь небольшой рост. – Я профессор имперского университета, последние тридцать лет преподаю философию и никогда, слышите, никогда им не упрятать меня в сумасшедший дом.

– Никогда – это слишком долго, – возразил Виктор, устраиваясь поудобнее на кровати. – Кроме того, почему вы считаете, что наше общество не приют скорби? Мне думается, мы вообще живём в достаточно безумном мире.

– Пожалуй, в этом вы правы – успокаиваясь, согласился профессор и сел на кровать. – Первый раз встречаю в таком заведении здравомыслящего молодого человека.

– Приходилось раньше бывать в подобном учреждении? – удивлённо уставился на сокамерника Виктор.

– Последний раз лет семьдесят назад, – кивнул профессор.

– Сколько-сколько?.. Да сколько же вам лет? – ещё больше удивился Виктор.

– Не помню, кажется, за вторую сотню перевалило – задумчиво ответил тот, внимательно наблюдая за Виктором.

«Точно чокнутый, – подумал Виктор. – Неужели мне придётся до суда находиться в одной камере с этим ненормальным?»

– Нет-нет, я вполне нормален, но мне действительно за двести, – разгадав мысли Виктора, успокоил профессор.

– Выглядите вы на семьдесят, мне бы такую длинную жизнь, если конечно это, правда, – вздохнул немного успокоенный Виктор. Сокамерник в самом деле не походил на психа.

– Что бы вы стали делать, если у вас появится такая возможность? – в глазах у профессора загорелся огонёк интереса.

– Не знаю, наверное, продолжу действовать по-старому, – пожал плечами Виктор.

– Как это по-старому? – не отставал тот.

Виктор, немного подумав, решил не скрывать своего имени.

– Извините, не представился. Меня зовут Виктор Стон и о моих приключениях в этой дыре каждый день пишет какая-нибудь сетевая газетёнка, причём в самом невыгодном для меня свете.

– Вы тот самый контрабандист, за которым гоняется вся полиция побережья? – наступила очередь удивляться профессору. – А на фото вы выглядите гораздо старше.

– Да, я тот самый неугодный контрабандист, который перешёл дорогу местным толстосумам и поставляет на чёрный рынок дешёвые товары и продовольствие. Я тот самый, который продаёт местному населению незаконное оружие для защиты от особо ретивых государственных служащих. Тот самый, который ухлопал восемь человек, нанятых кем-то очень влиятельным для сокращения моего жизненного пути. Достаточно или продолжить перечисления прегрешений? – устало махнул рукой Виктор.

– Достаточно, – открыто улыбнулся профессор. – Это мирное население, как ни странно, интересуется философией и посещает мои лекции, на которых можно говорить не только о философии.

– Да, для полного набора мне только обвинения в политике и не хватает, тогда уж точно лет двадцать отсиживать, – невесело покачал головой Виктор.

– Что такое двадцать лет? Просто миг в жизни, – усмехаясь каким-то своим мыслям, сказал профессор.

Виктор встал с кровати и стал расхаживать по помещению из угла в угол.

– Хорошо так рассуждать, прожив, как вы говорите, двести лет.

---