К сожалению, не могла похвастаться подобным в отношении некоторых членов экипажа, а точнее тех, кто в свое время был предан покойному Ладу и затаил на меня злобу за его смерть. Неблагодарные. После бегства из Боростиана и нашего возвращения на корабль только мои горячие просьбы удержали капитана от немедленной расправы над ними. Именно я убедила Патриса в том, что после потери половины команды во время сражения с маврами нам просто не добраться до места назначения без опытных рук. Отделавшись поркой и строжайшим предупреждением, тройка мятежников торжественно поклялась никогда больше не предавать своего командира и держаться подальше от его юнги. Но, временами ловя на себе их косые взгляды, я понимала, что это ненадолго. Рано или поздно следовало ожидать беды.

С самого детства монастырские сестры внушали нам, что безделье и праздность являются чуть ли не самыми смертными грехами. Благодаря их наставлениям я возненавидела безделье всеми фибрами души и потому пользовалась любой возможностью найти себе занятие по душе. Такими занятиями на борту «Смерча» стали уроки мореходства, которые капитан с явным удовольствием мне давал, радуясь неподдельному интересу своего юнги к изучению приборов, карт, вычислений пути по звездам. Он с явным удовольствием отмечал успехи прилежной ученицы и старался максимально подробно отвечать на каждый вопрос, вызванный моим неуемным любопытством.

Единственная тема, которую мы никогда не обсуждали, – мое прошлое. О нем я говорить категорически отказывалась, так как справедливо полагала, что чем меньше будет известно каперу французского короля, тем лучше для него же самого, ведь знакомство со мной могло обернуться катастрофой для всех его планов. Поэтому бандитскую «марку» Фонтаны, которую прежде, не снимая, носила на шее, теперь, чтобы не потерять, носила на запястье левой руки, пряча ее под узкой повязкой, якобы призванной укреплять мышцы во время тренировок. И прежде чем вы зададите свой вопрос, спешу ответить: да, я снова вернулась к тренировкам. Только вместо Клода теперь моим наставником был сам капитан, блестяще владевший любыми видами колюще-режущего оружия, и, признаюсь честно, более сильного противника я до сих пор не встречала.

Удерживать равновесие во время поединка на суше ничто по сравнению со схваткой на судне, палуба которого находится в постоянном движении. Тогда, в пылу сражения, я не обратила на это особого внимания, зато теперь испытывала на собственной шкуре все тяготы такого боя, старательно запоминая, как следует, распределять вес, если придется драться при менее благоприятной погоде, когда море штормит и ты рискуешь оказаться смытым за борт прежде, чем противник сделает первый выпад. Впрочем, я всегда была способной воспитанницей и уже через пять дней после начала тренировок, к восторгу членов команды, с интересом наблюдавших за поединком, смогла ложным финтом отвлечь наставника в сторону и нанести свой первый удар ему в грудь.

«Браво, Шарль!» – сказал тогда он мне при всех, одобрительно хлопнув по плечу. А оставшись наедине в каюте, крепко обнял и, прежде чем поцеловать, прошептал прямо в губы: «Ты невероятна, любовь моя…»

Путь до Тахмиля, о котором столько говорили, был неблизким, но в конечном итоге мы преодолели его. В один из дней послышался громкий крик впередсмотрящего: «На горизонте земля!», – возвестивший порядком подуставшим, но неунывающим морякам о том, что они добрались до конечного пункта маршрута.

– Что случилось? Тебя что-то тревожит?

С каждой минутой усиливающееся беспокойство и какая-то совершенно необъяснимая тоска, словно все хорошее неожиданно подошло к концу, заставили меня покинуть палубу и искать утешения в спасительных стенах каюты, еще хранящих воспоминания о пусть и недолгих, но счастливых моментах моей жизни здесь, когда я чувствовала себя любимой и оберегаемой.

«Что ждет меня впереди? С какими сложностями придется столкнуться здесь, в самом центре вотчины убийц и бандитов? Смогу ли я однажды обрести долгожданный покой?»

Поглощенная невеселыми думами, не услышала, как Патрис вошел следом, и почувствовала его присутствие только тогда, когда обе его руки обвились вокруг меня, а сильное мужское тело крепко прижало животом к распахнутому окну в каюте.

Чуть учащенное дыхание приятно шевелило волосы на затылке, посылая легкие мурашки по всему позвоночнику вниз, и мое тело привычно откликнулось на его близость. Но приступать к решительным действиям он на этот раз не спешил. Вместо того чтобы развернуть меня лицом к себе и крепко поцеловать, он, по-прежнему стоя за спиной, уткнулся подбородком мне в плечо и, глядя вперед на с каждой секундой приближающуюся сушу, пытаясь скрыть внутреннее волнение, которое я тем не менее чутко уловила, произнес:

– К вечеру будем на месте… Нам нужно поговорить…

– О чем? – слегка повернув голову, я попыталась заглянуть ему в глаза, но он почему-то избегал моего взгляда. Вместо этого сжав еще сильнее, словно боялся, что кто-нибудь меня у него отнимет он, по-прежнему вглядываясь в даль, ответил:

– О том, как сильно буду скучать по тебе все то время, что придется провести на берегу.

– Скучать? Как странно. Разве можно скучать по человеку, все время находящемуся рядом с тобой? Ты что-то недоговариваешь…

– Прости, любовь моя, – усталость и сожаление сквозили в каждом слове Патриса, который наконец-то решился посмотреть мне в глаза, – но тебе придется остаться на борту. Дело в том, что каждый капитан, получающий убежище и помощь на Тахмиле, обязан подчиняться кодексу – общему своду законов, согласно которому все добытое, включая живую силу, делится между всеми «братьями» – пиратами. Любой имеет право взять то, что ему приглянулось. Представляешь, что будет, окажись ты на берегу? Я не смогу защитить тебя от своры алчущих дикарей, месяцами не видевших нормальных женщин. Тем более таких, как ты…

Я понимала, что он имеет в виду. К сожалению, мне слишком часто приходилось сталкиваться с подобным поведением мужчин независимо от того, были ли они обитателями парижского дна или же занимали роскошные покои в королевском дворце. Всюду было одно и то же: грязные похотливые взгляды, желание обладать и подчинять. Женщины были разменной монетой, никто не принимал их за людей, продавая и обменивая, как любой другой неодушевленный товар.

Да, Патрис был прав, и на этот раз спорить с ним я не собиралась. «Смерч» нуждался в новой оснастке и более детальном ремонте, который мог получить только здесь. Нужно лишь набраться терпения и не высовывать носа из каюты, пока корабль будет стоять на якоре возле клочка земли, собравшего в одном месте самых отъявленных бандитов Старого и Нового Cвета.

Положив ладони поверх обнимающих меня рук, я повернулась к мужчине лицом и, прижавшись к широкой груди щекой, успокаивающе прошептала:

– Я понимаю. Не беспокойся, иди. Обещаю, что буду паинькой и не сделаю ничего такого, что бы могло подставить тебя под удар.

Со вздохом облегчения он привлек меня к себе и, опираясь подбородком мне в макушку, ответил:

– Зная тебя, я был уверен, что ты тут же начнешь спорить. Спасибо, любовь моя. Это лишь на пару недель, не больше. Даю слово…

Не смогу точно сказать, сколько времени мы так простояли, делясь теплом тел и стуком сердец, бьющихся в унисон, но вскоре поскребывание в дверь и извиняющийся голос помощника, сообщивший, что наверху требуется присутствие капитана, вернули нас на землю.

Ах, если бы знать тогда обо всем, что произойдет следом, мы бы спешно развернули судно и уплыли без оглядки так далеко, как это только было возможным. Но на радость негоднице-судьбе, злорадно потирающей ладони, глядя на нас сверху, мы даже не подозревали, что любовь, так неожиданно появившаяся и расцветшая между нами находится, под угрозой и это единение наших душ и тел, возможно, было последним…

Образовавшийся в результате извержения подводного вулкана Тахмиль, о котором было столько разговоров, представлял собой не один, а целую группу разных по размеру островов, самый крупный из которых находился в центре, защищенный со всех сторон более мелкими, состоящими в основном из вулканических массивов и горных кряжей. Благодаря такому выгодному расположению его и облюбовало западное средиземноморское «братство» после того, как вынуждено было спасаться бегством из прежнего убежища, по которому несколько лет назад объединенными коалиционными силами, в которых, кстати говоря, не последнюю роль сыграла Франция, был нанесен мощный удар, уничтоживший многовековой оплот.

Построив практически на отвесных скалах отлично укрепленную извне цитадель, с круговым обзором на многие морские мили вокруг, пираты сделали ее реально неуязвимой. Единственный путь к крепости представлял собой узкую, извилистую тропу, которая превосходно простреливалась из крепости, а восемь установленных вдоль нее орудий могли картечью отразить любую попытку приблизиться к ее массивным, обитым железом воротам.

---