В последней партии стрелков нас осталось одиннадцать, так что пришлось потесниться, хоть я и занимала едва половину обычного места.

– Эй, двадцать седьмой, шевелись! – Чей-то локоть пихнул меня в бок.

Я резко обернулась, но язвительный ответ застыл на губах. Рядом стоял Фазим аль-Мотем. Мне захотелось выругаться. Кстати, ругаться он меня и научил – в шестилетнем возрасте, а самому тогда было восемь. Взрослые случайно услышали, мне набили рот песком, а этот предатель свалил всё на меня. Пыль-Тропа – посёлок крошечный. С Фазимом мы сталкивались постоянно, и я возненавидела его всей душой, едва начав что-то соображать. Он вечно ошивался у нас в доме, то и дело пытаясь залезть под юбку моей двоюродной сестре Шире, а то и мне самой, когда Шира отворачивалась.

Какого дьявола ему тут понадобилось? Ах да, конечно… Глупый вопрос. Вот ведь принесла нелёгкая! Одно дело, если во мне просто распознают девушку, и совсем другое, если узнает Фазим. Меня частенько наказывали и после того, как поймали на сквернословии, но до полусмерти избили только однажды, когда погибла мать. Тогда я впервые позаимствовала у дядюшки одну из лошадей, и нагнали меня уже далеко от Пыль-Тропы, у самой Арчи. Побывав на волосок от смерти после знакомства с плёткой тётушки Фарры, в седле я смогла ездить только через месяц. Если ей теперь донесут, что я играю в Шалмане на припрятанные деньги, тот волосок покажется целой милей.

Разумнее всего было бы потихоньку смыться, но это означало бы потерю полусотни фауза, а деньги найти труднее, чем умные советы.

Я вдруг поняла, что стою по-женски, и поспешила развернуть плечи, глядя на мишени. Новые бутылки уже были поставлены в ряд, а Фазим наставлял оружие: «Бах! Бах!» – и хохотал, когда ребятишки испуганно вздрагивали. Хоть бы его револьвер разорвало и стёрло эту поганую усмешку!

Наконец всё было готово, пол подметён, остались только мы, последние одиннадцать, и мишени перед нами. Слева и справа затрещали выстрелы. Я могла бы поразить все шесть целей с завязанными глазами, но спешить не стала. Прикинула расстояние, выровняла ствол, проверила прицел и только потом потянула спусковой крючок. Крайняя справа бутылка разлетелась вдребезги. Мои плечи немного расслабились. За первой быстро последовали ещё три бутылки.

Нажимая на спуск в пятый раз, я вдруг услышала крик – и в моё плечо кто-то врезался. Пуля ушла в сторону. Фазима кто-то сбил с ног, а он, падая, толкнул меня. Оба мужчины покатились по песку, тузя друг друга кулаками, а верзила охранник, подоспевший от двери, растаскивал их за вороты. Зрители недовольно топали и свистели.

Чернобородый Хасан проводил забияк скучающим взглядом.

– Итак, – возвестил он, перекрывая шум, – победителями первого этапа стали…

– Эй! – крикнула я. – Мне нужен ещё патрон!

В толпе раздались смешки, шею жгло от любопытных взглядов. Вот тебе и не привлекла внимания! Но тут уж ничего не поделаешь – либо качай права, либо уходи с позором.

От презрительной усмешки Хасана к горлу подкатил комок гнева пополам с унижением.

– У нас так не положено, двадцать седьмой, – сплюнул он. – Шесть пуль, шесть бутылок – и никаких вторых попыток.

– Но так нечестно: он толкнул меня! – Я кивнула на Фазима, который прислонился к стене, ощупывая пострадавшую челюсть.

– Здесь не школьный двор, сынок. Честность поищи в другом месте. Стреляй последний раз и вали, а лучше сразу сдавайся.

Все остальные в группе уже отстрелялись, и зрители недовольно гудели, требуя освободить место.

К щекам под куфией прихлынула кровь. Оставшись на линии одна, я повернулась к бутылкам и подняла револьвер, ощущая вес единственного патрона. Тяжело перевела дух, отлепив языком влажную ткань от пересохших губ.

Одна пуля, две бутылки. Только так.

Сделав два шага вправо и отступив на полшага, я наклонила голову, прикидывая траекторию. Если бить точно в середину, вторая бутылка останется целой, но если подрезать слишком далеко, может уцелеть и первая.

Пятьдесят фауза.

Я вытеснила из головы крики и насмешки, любопытные взгляды и внезапно свалившуюся на меня нежелательную известность. Их место занял страх – тот самый, что терзал меня уже третий день с того вечера, когда я кралась под тёмными окнами, чтобы тайком навестить Тамида, и вдруг услышала своё имя, произнесённое тётушкой:

– …Амани? – Начало фразы я не уловила, но застыла, обратившись в слух.

– Ей нужен муж. – Голос дяди Азида звучал громче слов его первой жены. – Только он сумеет наконец выбить из девки дурь. Скоро исполнится год, как нет Захии, и Амани можно будет сватать.

Мою мать повесили, и только теперь соседи понемногу переставали проклинать её имя. Дядя произнёс его спокойно, деловым тоном.

– Мне и с твоими дочерьми забот хватает, – раздражённо ответила тётушка Фарра, – а ты ещё и отродье моей сестры подсовываешь! – Имени сестры она после её смерти не упоминала.

– Тогда я сам возьму её в жёны!

Дядя Азид говорил так, словно покупал лошадь. Мои пальцы судорожно вцепились в песок.

– Она слишком молода! – фыркнула тётушка и, судя по тону, презрительно отмахнулась. Этим обычно споры и заканчивались.

– Не моложе, чем Нида была… В конце концов, она и так живёт у меня в доме и ест мой хлеб. – Временами на дядюшку находило, и он мог пренебречь мнением главной жены. Похоже, идея воодушевляла его всё больше. – Так что пускай либо остаётся как моя жена, либо выметается как чья-нибудь ещё. Мне по нраву первое.

Мне это уж точно не по нраву. Лучше сразу умереть!

Сжав зубы, я глянула на бутылки. Кроме цели, ничто не имело значения.

Я спустила курок.

Первая бутылка разлетелась сразу, вторая закачалась на краю деревянного бруса. По выбоине в толстом стекле было видно, куда отрикошетила пуля. Я затаила дыхание.

Вот они, пятьдесят фауза, которых я могу никогда больше не увидеть. Смерть или спасение.

Бутылка свалилась на землю и раскололась. Толпа взревела.

С облегчением переведя дух, я повернулась, встретив изумлённый взгляд Хасана. Так смотрят на змею, чудом избежавшую ловушки. Чужак смотрел у него из-за спины, приподняв брови. Мои губы под куфией расплылись в невольной улыбке.

– Ну как?

Шрам над губой Хасана искривился.

– Становись на второй этап.

Глава 2

Не знаю, как долго ещё мы стреляли. У меня спина взмокла от пота, а Дахмад успел выхлестать между делом три бутылки своей коричневой бурды. Однако револьвер всё ещё был у меня в руках.

Теперь мишени стояли на деревянном щите, мальчик крутил ручку, и щит медленно вращался. Я шесть раз нажала на спуск, и толпа вновь разразилась рёвом, заглушая звон разбитого стекла.

Рука Хасана легла мне на плечо.

– Итак, перед вами участники сегодняшнего финала! – выкрикнул он у меня над ухом. – Наш местный чемпион – Дахмад! – Услышав своё имя, подвыпивший великан пошатнулся, победно воздевая руки. – Его главный соперник, который опять с нами, – Змей Востока! – Странноватый чужак, казалось, не заметил криков и свиста, лишь кривая усмешка скользнула по его лицу. – И наконец, открытие сегодняшнего прекрасного вечера… – Хасан вскинул мою руку, и толпа затопала, заорала и засвистела так, что стены сарая вздрогнули. – Синеглазый Бандит!

Всплеск паники мигом вытеснил всю радость. Я украдкой огляделась в поисках Фазима. Сойти за мальчишку ещё куда ни шло, но цвет глаз не скрыть. Всё остальное у меня такое же, как у любого обитателя пустыни, но даже дурак вроде Фазима, услышав про глаза, сложит два и два. Три у него вряд ли получится. Сжав зубы, я натянуто улыбнулась под куфией, пережидая неистовство публики.

Хасан уронил мою руку.

– Десять минут на последние ставки, потом финал! – объявил он.

Зрители гурьбой повалили к букмекерам. Я устало опустилась на песок и прислонилась спиной к барьеру. Дрожь волнения ещё отдавалась в ногах, пропотевшая рубашка липла к телу, лицо горело под плотной тканью куфии, но впереди уже маячила победа! Прикрыв глаза, я предвкушала вожделенный звон монет. На кону больше тысячи фауза – столько до самой смерти не наскребёшь, особенно после того, как месяц назад обрушились железные копи в Садзи. Ошиблись с закладкой взрывчатки – это официальная версия. Подобное случалось, хоть и без таких серьёзных последствий. Однако гуляли слухи и о саботаже, и о бомбе, поговаривали даже о древних и что, мол, какой-то джинн решил наказать людей за грехи. Так или иначе, нет железа – нет оружия, а значит, и денег. Всем пришлось затянуть пояса, а у меня не хватило бы и на сам пояс. С тысячей фауза совсем другое дело. Чего только на них не купишь! Можно наконец выбраться из опостылевшей пустыни, покрытой фабричной копотью, и рвануть в Изман. Первым делом добраться с караваном до Арчи, а оттуда уже идут поезда.

Изман! Слово, впитанное, как молитва, из уст матери. Оно было символом огромного мира и обещанием лучшей жизни – той, что не заканчивается петлёй.

– Значит, Синеглазый Бандит? – Чужак уселся рядом, опершись локтями на поднятые колени. На меня он не смотрел. – Ну хоть получше, чем Змей Востока… – Поднял бурдюк с водой, жадно приложился к нему. Я невольно сглотнула, не в силах отвести глаз. Только сейчас поняла, как хочу пить! – Хотя всё равно кличка разбойничья. – Он глянул искоса. Ни взгляд, ни слова доверия не внушали. – Настоящее-то имя у тебя есть?

---