По утверждению некоторых, разговор с Жераром Шамом – убедительное доказательство того, что Роми вовсе не собиралась умирать. В самом деле, зачем бы ей подтверждать намеченную на завтра фотосессию, если она планировала через несколько часов свести счеты с жизнью?

После беседы с Жераром Шамом Роми и ее друг Лоран поехали ужинать к сестре Лорана. Когда они вернулись, Роми шепнула Лорану, что хотела бы еще немного «побыть с Давидом». С ее сыном.

Фотосессия должна была состояться в ближайшую субботу, 29 мая. Фотограф уже собрался ехать в Буасси-санз-Авуар и нес в машину аппаратуру, когда зазвонил телефон. Директор информационного агентства «Сигма» спросил, слушал ли он сегодня радио.

– Роми умерла этой ночью.

На другом конце провода – молчание.

Потрясенный Жерар Шам бесшумно поставил на пол аппаратуру, которую держал в руках.

Но если Роми не покончила с собой, что же тогда произошло в этой комнате, где она уединилась, чтобы сесть за секретер и написать записку?

Быть может, ее сердце просто остановилось, измученное неутешным горем, надорванное столькими испытаниями?

Словно при ускоренной киносъемке, комната приходит в движение. Лоран Петен почти в невменяемом состоянии звонит близким, чтобы сообщить о кончине Роми.

Маленькую Сару сразу же увела ее няня Бернадетта – к родственникам Лорана, которые живут в нескольких сотнях метров от улицы Барбе-де-Жуи. Там она будет надежно защищена от тревог и угроз внешнего мира.

А затем малышка отправится жить к отцу, деду и бабушке в Сен-Жермен-ан-Лэ. Когда-то Роми надеялась, что все они станут одной семьей. Даниэль Бьязини, служивший у нее личным секретарем, затем ставший любовником, а потом и мужем, был ее большой любовью; с ним она прожила десять счастливых лет, проводя часть времени в Париже, а часть – в Раматюэле. В ту безмятежную, безоблачную пору своей жизни она стала музой режиссера Клода Соте: именно в его фильмах она сыграла Элен, Лили и Розали – женщин, на которых мечтали быть похожими все француженки.

В комнате появился еще один человек. Словно полицейский инспектор, в начале детективного фильма прибывающий на место преступления, он незаметно пробирается сквозь группу жандармов, которые уже начали снимать отпечатки пальцев. Это Лоран Давена – исполняющий обязанности главного прокурора города, начальник криминального отдела парижской прокуратуры. Его срочно вызвали, когда был установлен факт смерти Роми. Он прекрасно понимает, в чьем доме находится (получил сообщение за несколько минут до приезда), но не должен принимать это обстоятельство во внимание при выполнении своей миссии – ему надлежит выяснить, нет ли на теле покойной каких-либо повреждений, которые позволили бы предположить, что смерть произошла не по естественным причинам. Прокурора сопровождал судебный медик, доктор Депонж.

Обводя взглядом комнату, Давена фиксирует свидетельства произошедшей трагедии. Недопитый бокал вина, полупустые блистерные упаковки из-под лекарств, белый пеньюар, небрежно брошенный на вольтеровское кресло, лист бумаги, на котором нацарапано несколько строк, а последняя обрывается, оставляя на странице длинный след, похожий на ускользающую жизнь.

Но прежде всего его внимание приковывает убитый горем человек, тот, что глубокой ночью, думая, что любимая женщина дремлет, лег рядом, не подозревая о том, что простыни, на которых она лежит, через несколько часов послужат ей саваном.

Прокурор и судебный медик не спеша подходят к ней – кинозвезде первой величины, распростертой на постели в ночной рубашке. Им двоим предстоит постановить, каким станет продолжение этой истории, очень напоминающей греческую трагедию.

И Лоран Давена совершенно осознанно принимает решение, которое позволит уже сложившейся легенде существовать и впредь. Он не будет требовать вскрытия этой маленькой женщины (которую представлял себе гораздо выше ростом). И подпишет разрешение на захоронение. Он не станет осквернять «Сисси»: пусть тайна ухода Роми так и останется тайной.

Агентство Франс Пресс еще не успело сообщить эту новость. Но как только она будет опубликована, первые журналисты примчатся к дому на улице Барбе-де-Жуи и вытопчут клумбы перед фасадом, чтобы установить камеры.

Затем подтянутся люди, живущие поблизости, с которыми Роми встречалась, выходя на улицу или прогуливаясь в своем квартале, но которые не всегда знали ее в лицо. Кто-то не решался заговорить с ней, а кто-то благодарил за то, что она своим искусством вызвала у них смех или слезы.

А скоро сюда придут величайшие кинорежиссеры и актеры Франции. Те, кто снимались с ней в какой-нибудь запоминающейся сцене, полной бесшабашного веселья либо глубокой грусти, виделись с ней на бесконечных званых ужинах либо на отдыхе у моря; те, кто, покоренные ее уникальной фотогеничностью, писали специально для нее роли влюбленных женщин.

Сейчас квартира еще остается в полумраке, словно вне времени.

Через несколько минут он будет возле нее.

В это утро Ален Делон приедет сюда одним из первых. Сколько раз в своей жизни он спешил к Роми – когда хотел разделить с ней любовь или когда она нуждалась в утешении. С тех пор как они расстались, прошло уже почти двадцать лет, но он всегда беспокоился о ней. Был рядом в самые тяжелые минуты. Он так и остался мужчиной ее жизни.

Ален Делон, ее ангел-хранитель, был верен этой миссии до конца.

Сегодня, рано утром, когда он находился в нескольких сотнях километров от Парижа, у него возникло дурное предчувствие. И он позвонил другу, их общему другу Алену Терзиану. Как обычно, не представляясь собеседнику, низким, глубоким голосом, который можно узнать среди тысячи других, он рассказал об охватившей его тревоге. Если точнее, это был беспричинный, необъяснимый, животный страх: как будто с Роми случилось что-то плохое, а что именно, он не знал. Продюсер несколько секунд молчал. Вне всякого сомнения, этих двоих связывала настоящая мужская дружба. Незадолго до разговора с Делоном Терзиану позвонил журналист Филипп Лабро. И сообщил новость в том виде, в каком ее собиралась изложить редакция радио RTL; телеграмма агентства Франс Пресс лежала перед ним на столе.

Молчание Терзиана было похоже на безмолвный крик. Он не успел узнать, как отреагировал на это Делон: актер уже мчится в Париж.

Он едет с такой скоростью, с какой не ездил никогда, словно надеется догнать и остановить смерть. Смотрит на дорогу, на пейзаж, расстилающийся по сторонам, и в его памяти всплывают картины их совместной жизни. Иногда это сцены из фильмов, в которых они снимались вдвоем, исполняя роли любовников не только в кадре, но и за кадром (как, например, в «Кристине»). Тогда они были молоды и влюблены. И беззаботны. В других фильмах на афише стояли оба их имени, но в ее личной жизни он уже не находился на первом плане (как в «Бассейне»). Для нее это было начало новой эпохи, эпохи, когда ее популярность неуклонно росла, пока в итоге не превратила ее в кумира французской публики, музу Клода Соте и партнершу Мишеля Пикколи в целой череде фильмов, которые можно пересматривать без конца, снова и снова. Были моменты, каким так и не нашлось места в хронологии его жизни, – моменты, когда он отсутствовал, когда она проживала свою жизнь без него. Вспоминаются обрывочные сведения об этом периоде в ее биографии, лица ее мужей, кое-кого из любовников: он знал обо всех ее радостях и разделял многие из ее печалей.

Оба они старались не дать разорваться той невидимой нити, которая связывала их. Несмотря на все перемены в жизни обоих, на ссоры и размолвки между ними.

Так продолжалось почти двадцать лет.

Ален Делон назначил Алену Терзиану встречу в своей квартире на авеню Президента Кеннеди, в XVI округе. Там, где он жил вместе с Роми в начале шестидесятых годов. В этом тихом жилище, расположенном на трех этажах, он затаился, словно зверь в норе, чтобы собраться с силами перед встречей с горем – и с суетливой толпой. В одиночестве он стоит у окна на восьмом этаже и, прижавшись лбом к стеклу, смотрит на Сену. Несколько месяцев назад она была здесь, приходила на фотосессию для журнала «Пари-матч». Незадолго до этого по итогам исследования, проведенного журналом, он и она были названы любимцами французской публики. А еще они объявили, что скоро опять будут сниматься вместе – в фильме Пьера Гранье-Дефера «Поединок», продюсером которого должен был стать Ален Терзиан. Для одного из снимков они позировали вдвоем: она на первом плане, он – чуть дальше, за ее левым плечом. Она в черном, он в белом, точно символы инь и ян. Последнее фото, где они запечатлены вместе.

Череда образов, которые вспыхивали в его памяти в течение нескольких часов, обрывается: приехал Ален Терзиан. Они выходят за кованую решетку, установленную перед входом в дом 42, и едут в VII округ.

Этот весенний день мог бы стать таким прекрасным! По дороге они не говорят ни слова, в машине – гнетущая тишина. А впереди уже выстроилась вереница автомобилей, движутся группы пешеходов: десятки мужчин и женщин с затуманенными от слез глазами. Ален Делон провожает их взглядом. Как и он, все эти люди направляются на улицу Барбе-де-Жуи, к дому 11, где жила Роми. В их жизни словно наступила пауза, время, когда можно дать волю скорби. А его жизнь разлетелась вдребезги.

Машина останавливается. Скорее, надо успеть выйти, пока они не подошли. Зеваки и фотографы уже здесь, новость распространилась с быстротой молнии. Но толпа молча расступается на его пути.

---