– Так я и думал, – улыбнулся лэрд, глядя на нее, словно кот, играющий с мышкой пока еще мягкими лапами. – Вы прелестно смотритесь спросонья. Такая милая, растрепанная, теплая и разомлевшая. Но вот просыпаться совершенно не умеете. Пожалуй, кофе в постель мы введем в ранг обязательного действия. Как и кое-что другое. Подвиньтесь еще немного, будьте милой девочкой.

– Разве вы не спешите на работу? – прошептала Маред, с тоской понимая, что надо было соглашаться на кофе и попробовать заболтать его светлость какими-нибудь женскими глупостями – а теперь поздно.

Подвинувшись к самой стене, она снова попыталась укрыться, но Монтроз отпихнул одеяло подальше и лег рядом. Маред кинуло в жар. Она лежала совершенно голая, а шелк халата не скрывал ни одного изгиба тела Монтроза. Если кто-нибудь войдет… И вообще – что он собирается делать? То, что не успел или не захотел вечером?!

– Разумеется, спешу, – согласился королевский стряпчий, проводя ладонью по ее боку от груди до талии. – И вскоре мне придется вас покинуть. Но не прямо сейчас. Что вам снилось?

– Не помню.

Медленно и откровенно его ладонь вернулась вверх, погладила одну грудь и перешла к другой. Маред стиснула зубы – от сонливости не осталось и следа. Внизу живота от уверенных ласк Монтроза стало горячо, в щеки бросилась кровь, и соски напряглись с вызывающим бесстыдством. Хуже всего, что лэрд прекрасно это видел.

– Утро – лучшее время дня, – шепнул он, поглаживая ее плечи и шею, потом проводя пальцами по щеке Маред. – Не бойся, никто не войдет, пока я не позвоню. Может, заставишь меня опоздать?

– Ну что вы… – выдохнула Маред, отчаянно пытаясь отвлечься. – Вам этого нельзя, вы же начальник. С вас берут пример!

Лэрд хмыкнул, прижимаясь еще теснее, и сказал все так же весело:

– Какая ты молодец, девочка! Очень правильное понимание роли начальника. Тогда постараюсь побыстрее. Колени раздвинь.

Вспыхнув до ушей, Маред подчинилась, попытавшись отвернуться, но лэрд не позволил. Просунул руку, на которую облокотился, под шею Маред и мягко, но неумолимо повернул ее лицо к себе. Другой рукой погладил ее живот и бедра. Наклонился, и поспешно зажмурившаяся Маред почувствовала на губах его теплые сухие губы. По спине пробежали мурашки даже сильнее, чем от ласк внизу, которые Монтроз и не думал прекращать. Гладя ее бедра внутри, он пока не трогал самое сокровенное место, но подбирался к нему все ближе легкими уверенными движениями. А потом негромко сказал:

– Поцелуй меня. И будь добра, по-настоящему, а не чтобы отделаться.

Изнывая от стыда, Маред неловко потянулась, уговаривая себя, что ничего нового в этом нет. Она ведь целовала Монтроза, и даже не раз… Внизу, где ее ласкали бесстыдные пальцы, уже разгоралась томная сладость возбуждения. Маред осторожно ткнулась губами в рот Монтроза, стараясь, чтоб не вышло слишком поспешно, и понимая, как глупо это выглядит.

– Обними, – подсказал ей невидимый из-за плотно прикрытых век лэрд. – Положи руки на плечи. Давай, девочка. Вот так… И колени согни.

Маред повиновалась, желая только, чтобы это быстрее закончилось. Неужели все-таки потребует отдаться ему прямо сейчас? Ну да, а чего он еще может захотеть от обнаженной женщины, которую держит в объятиях?

Она неловко и скованно от смущения закинула руки на горячие твердые плечи лэрда, погладила их, слегка согнула колени, чувствуя себя ужасно глупо и пошло. Покраснела еще сильнее, хотя казалось, что больше просто некуда. Судорожно вздохнула, когда чуть шершавые пальцы скользнули в ее увлажнившееся лоно и снова вернулись к самому входу в женское естество, трогая, гладя, касаясь и дразня. Монтроз ласкал ее умело и бесстыдно, пользуясь откровенностью позы и при этом отвечая на поцелуй, по сравнению с тем, что творилось внизу, совершенно целомудренный.

От этого контраста хотелось то ли вжаться в постель, уклоняясь от бесстыжей руки, то ли податься ей навстречу, раздвинув ноги еще сильнее.

– Так, девочка, хорошо, – шепнул Монтроз, оторвавшись от ее губ и проходя цепочкой легких поцелуев от уголка рта и по щеке к виску. – Нравится? Утро должно начинаться приятно. Может, покажешь, как ты любишь? Сама…

Маред испуганно мотнула головой. Тронуть себя там? Только не это!

– Трусишка… – насмешливо протянул лэрд. – Ладно, оставим на будущее. Ты сейчас такая красивая, что жаль портить удовольствие. Тогда просто посмотри на меня. И не смей закрывать глаза. Если закроешь, мы все-таки опоздаем, потому что тогда я тебя возьму по-настоящему.

А пока он не собирается? Маред поспешно распахнула ресницы. Взглянула в мучительно близкое лицо: серебряный расплав зрачков, тяжелые веки, узкие губы. Уже настолько знакомое лицо, что если бы умела, нарисовала бы по памяти каждую морщинку в уголках глаз и рта. И совершенно непонятное при этом, непредсказуемое. Вот о чем сейчас думает Монтроз? О ней, Маред? Или о работе? Или еще о чем-то? Глаза – непроницаемое серебро.

– Вот так, да, – согласился лэрд, вытворяя пальцами что-то невообразимое, а ведь всего-то начал гладить по кругу, нажимая в какое-то место, от которого словно посыпались искры удовольствия. – Не отводи взгляда, девочка моя. И руки не убирай. Колени – шире…

Едва сдерживаясь, чтобы не стонать, Маред вжалась спиной в постель, приоткрыв рот, задыхаясь от тягучих томных волн, заставляющих подаваться вперед. Стыд, не исчезнув, переплавился в особенно острое и горячее наслаждение, и Маред невольно дышала в одном ритме с движениями чужой руки, не отрываясь от пьяного взгляда напротив, утопая в нем и с жарким изнеможением понимая, что стоит лэрду захотеть большего, он это просто возьмет – и Маред не воспротивится.

Нет, она по-прежнему не хотела принадлежать королевскому стряпчему! И скажи сейчас Монтроз, что их контракт расторгнут, Маред бы убежала из особняка пешком, едва натянув свое старое платье. Но прямо сейчас все стало совершенно неважным, кроме восхищенных глаз напротив и капельки пота на виске ласкающего Маред мужчины, прямо на бьющейся тонкой голубой жилке. Да, лэрд был и оставался извращенным негодяем и мерзавцем, но он хотел Маред, как никто и никогда ее не хотел, и это искреннее яростное желание будило в самых глубинах естества что-то темное и непристойно желанное…

И в какой-то момент жаркий сладкий прибой, прокатывающийся по телу, все-таки накрыл ее целиком, смывая остатки стыда. Глухо вскрикнув, Маред подалась навстречу, ткнулась лицом в горячий камень мужского плеча, сцепив пальцы на спине лэрда, задыхаясь и млея в горячей волне, бьющей из глубины ее собственного тела. Пальцы свободной руки Монтроза вплелись ей в волосы, властно потянули голову назад, и Маред покорно раскрыла губы, подставляя их под поцелуй, дыша запахом чистого мужского тела, смешанным с запахом кофе. Рассудок терялся от такого сочетания!

– Понравилось? – голос отстранившегося Монтроза был ровным и почти равнодушным, не вяжущимся с явным возбуждением.

Маред невольно облизнула губы, с тоской думая, что врать – глупо.

– Нет, – упрямо сказала она.

– Тогда скажи «благодарю, милэрд», – так же равнодушно предложил Монтроз, садясь на постели. – Раз уж не хочешь благодарить, как любовница, поблагодари, как прислуга.

Ну почему? Почему ему нужно было все так испортить? Парой слов свести все к пошлости и гадости куда сильнее, чем любой непристойностью до этого!

– Премного благодарна! – прошипела Маред, сбрасывая томное расслабление. – Правда, я вас об этом не просила! Но все равно очень благодарна! Пустите!

Она зло уставилась в лицо Монтроза, насмешливо и холодно скривившего губы.

– Милэрд, – скучающе напомнил стряпчий. – Это нетрудно, просто повтори.

– Благодарю, милэрд, – процедила Маред, отворачиваясь. – Можно мне теперь посетить ванную?

Ее трясло от ненависти и отвращения, причем не к Монтрозу, а себе недавней, разомлевшей, покорной, растаявшей. К тому безвольному существу, жадно ловящему внимание и ласку, словно это что-то значило и для нее, и для лэрда стряпчего. Одно хорошо: всякая тень удовольствия исчезла, растворилась в нахлынувшем омерзении.

– Можно, – безмятежно согласился Монтроз, откидываясь на подушки. – Только потом вернись сюда.

Прищурившись и закинув руки за голову, он следил за Маред, пока она торопливо куталась в просторный длинный халат.

Когда она яростно, до красноты, оттерлась под горячей водой и вернулась, Монтроз все еще лежал на кровати. А в комнату явно заходила горничная. Чашка с подоконника исчезла, но на столике у кровати стоял поднос с завтраком. Гренки с маслом и джемом, кофе – другой, обычный, сладости… Маред замерла у кровати, исподлобья глядя на Монтроза и раздумывая, как бы вежливо уклониться, – завтракать в компании лэрда стряпчего ей совсем не хотелось.

– Садись и ешь, – сказал тот обыденно, будто ничего и не было между ними, и постель смята просто от беспокойного сна. – Характер уже показала, теперь можешь расслабиться. Надеюсь, на вечер силы и настроение остались?

– Остались, – с вызовом буркнула Маред, не подходя к кровати. – Но позвольте напомнить, что если вы можете решать, опаздывать вам на службу или нет, я такого удовольствия пока лишена.

– Я помню, – улыбнулся лэрд. – Не беспокойся, мы успеем. Я действительно разбудил тебя слишком рано, девочка.

Он встал и прошел мимо Маред к двери, не обращая внимания на халат, прихваченный только поясом и распахнувшийся, обнажая грудь и ноги.

---