Страна Басков – это зеленые высокие склоны Пиреней, это феерии в Байоне, это горный овечий сыр и свиные окорока сушеного жамбона^[4], свисающие с потолков мясных лавок. Я очень рада, что мое знакомство с Францией началось именно с этой земли.

Спустя три часа дорога привела нас в Бордо. Наш первый день там сложно было назвать иначе, чем фееричным. Бордо был моим первым французским городом, и я тут же пришла в восторг от выдержанной в едином стиле архитектуры, набережных Гаронны. Моя первая ассоциация с Бордо – рынок капуцинов и его рыбное бистро. Ох, как мы объелись тогда морских гадов! До этого я никогда не пробовала ни устриц, ни морских ежей, ни других морепродуктов, и мой аппетит был ненасытен. Казалось, что я способна поглотить целую корзину устриц с холодным минеральным белым вином и багетом, намазанным соленым маслом. Сложно представить, что столь простое сочетание может быть таким вкусным!

Вообще я немного завидую тем, кто начинает открывать французскую гастрономию. Во рту происходит столь взрывной праздник вкусов, ароматов, текстур, что хочется лишь одного: лишь бы размеру желудка не было предела. Неудивительно, что все приехавшие во Францию в первые месяцы набирают вес. Потом начинаешь привыкать и не бросаешься, словно бешеный пес, на все близлежащие булочные и их витрины.

Бордо удивил меня холодом в квартире. Я впервые познакомилась с французской экономией и ценами на воду и отопление. Мы жили в квартире коллеги того самого парня моей подруги. Он укатил в родную Португалию и милостиво предоставил нам родные пенаты. Квартира в доме XVIII века. Высокие потолки, большие окна, кованые балкончики и старые оконные рамы с электрическим отоплением – не очень «теплый» союз. Давно мне не было так холодно. Я спала в теплой пижаме, в носках и под теплым одеялом. В душ мы забега́ли. Для человека, в квартире которого в зимние морозы открывались форточки, это было ударом в самое сердце. «Декабрь-Бордо-холод-устрицы» – примерно такая ассоциация отложилась в моем сознании на долгое время.

Но даже промозглому зимнему месяцу не удалось испортить мое впечатление от города. Мы обошли весь центр, испробовали пирожные в одной из лучших, по мнению моих друзей, кондитерской неподалеку от вокзала. Позже она стала моими воротами во Францию. Каждый раз, когда я ездила тогда к моему молодому человеку, сейчас мужу, в Нант, я выбирала длительную пересадку, чтобы зайти в эту кондитерскую за пирожным.

Еще одно любопытное наблюдение спасло тогда только начавшиеся отношения с мужем. Мы сходили в итальянский ресторан с одним местным приятелем парня моей подруги. После ужина на 5 баллов он произнес: «Pas mal». Это означает «неплохо» в переводе с французского.

Когда вы говорите кому-то на русском неплохо, это означает тройку. Во Франции «па маль» – замечательная оценка! Выяснилось, что французский перфекционизм основательно закрепился в языке, и, чтобы получить от местного «манифик», вам придется дважды разбиться в лепешку. Когда спустя неделю мой муж, тогда кавалер, сказал «па маль» на мою коронную гречку с мясом и черносливом, я уже знала, что ему понравилось.

Три дня в Бордо пролетели незаметно, и пришло время возвращаться в Испанию. Выбор снова пал на путешествие с попутчиком. За рулем вновь была француженка. Мама нашего водителя отдыхала в Стране Басков и пригласила дочь на обед. А вместе с ней и пассажиров. Так я впервые оказалась в гостях у французской семьи.

На обед подавали poule-au-pot, томленную в бульоне с овощами курицу. Такое гостеприимство очаровало меня. До сих пор в папочке, полной воспоминаний о том первом годе в Европе, лежит открытка, подписанная мамой нашего водителя. Обед прошел по полной программе: с блюдом, сыром и десертом. С террасы дома открылся захватывающий вид на зеленые холмы Страны Басков. День был солнечный, и вдали играли серебром воды Бискайского залива. Мягкий зимний свет окутывал пейзажи прозрачной паутинкой.

Удивительно, что за все остальное время я так и не вернулась в Бордо. Наверно, моему сердцу подсознательно не хочется разрушать то первое воспоминание об открывшейся мне Франции с острыми углами и мягкими переливами. Франции гастрономии, перфекционистов, архитекторов и немного лентяев.

Лишь затем пришел черед Парижа. Мы с Себастьяном въезжали в город с севера. Именно здесь находятся те самые кварталы, где живут выходцы из Африки. Я опешила. Муж отнесся «нормально». Многих Франция звала сама. Среди местного населения было мало желающих спускаться в шахты или подметать улицы. Большая часть этих людей сегодня работает, пробивает себе место под солнцем. Столица Франции – не город-конфета.

У моего будущего мужа появилась потрясающая идея показать мне ночной Париж. Лучше всего это сделать с места, откуда город открывался как на ладони. С вершины холма Монмартр, где над столицей парила белоснежная базилика Сакре-Кёр. Дождливым февральским вечером там мы были наедине с городом. Времени у нас было совсем немного, на другом конце Парижа нас ждал друг мужа. Поэтому после краткой остановки у подножия базилики мы помчались к Нотр-Даму.

Ночной Париж – лучший подарок, который можно сделать влюбленному человеку. Полусвет-полумрак идут столице, как полумрак бархатных салонов публичного дома опытной куртизанке. Ночь прячет шрамы и морщины лучше, чем пудра, точечный свет и контрасты выгодно очерчивают контуры зданий и придают образу загадочность. Сена превращается в темное зеркало, где оранжевые отблески фонарей растворяются в свинцовой глади. Теплый свет фар заигрывает с холодными бликами мостовых. Красные отливы террас и теплый оранжевый цвет выливаются на темные улицы, гудят нетерпеливые машины, стремящиеся побыстрее занять место под огнями кафе. Стоит лишь приоткрыть окно, как в салон машины густым облаком врываются крики прохожих.

Нотр-Дам оставался в стороне от суматохи больших бульваров. Гигант из каменного кружева отстраненно смотрел в небо и снисходительно улыбался людскому муравейнику. После стольких прочитанных страниц любому, кто видел его вживую, не верилось в реальность стоящего перед ним собора. С острова Сите мы отправились в квартал Монпарнас. Именно там нас ждал друг.

На душе было волнительно. Мне предстояла беседа на французском языке и поход в настоящий французский бар. В этом действии нет ничего сложного и сверхъестественного. Но попробуйте сказать это юной девушке, которая попадает в город, о котором читала с детства.

Квартал Монпарнас – место для развлечений, давно известное французам. Его слава превосходит границы Парижа и левого берега Сены. Период расцвета этого района пришелся на время между двух мировых войн. Сюда любили захаживать наши писатели, здесь молодая эмиграция делала первые шаги в новой стране и искала растворения в «чужой» культуре. Космополитичная богема запивала здесь тоску, купалась в изобилии дешевого вина. Сюда приходили эмигранты после тяжелого дня. Стены местных кафе «Куполь», «Клозри де Лила» помнят заседания эмигрантских литературных кружков. Художник Марк Шагал, скульптор Осип Цадкин – всего лишь пара из целого списка знаменательных имен.

И вот после тура по ночному Парижу я попала в бар легендарного района. Внутри было много красного цвета, воздух дышал парами вина, духов и пота. Идеальная парфюмерная композиция пятничного вечера. Мы устроились где-то в углу. В баре царил полумрак. Помещение было залито красно-коричневым цветом. Мебель была потрепанная. На контрасте с иголочки новыми московскими заведениями это удивляло. Пальто были свалены в разных местах бара в кучу. По до сих пор не всегда понятной мне причине Франция упорно сопротивляется повсеместному введению гардеробов. Хотя в парижских барах это можно объяснить проблемой места. В этом городе каждый квадратный метр должен быть рентабельным!

Мы присели и решили заказать вино. Когда наши сомнения надоели официанту, он решил прибегнуть к любимому трюку местных: «Пусть выберет дама!» О нет, это был мой первый выход на сцену – французский с незнакомцем. Как не ударить в грязь лицом? Я ткнула в самое дорогое.

Из Парижа дорога вела в долину Луары, а оттуда к берегам океана. Мой тогда еще парень направлялся в сторону Сан-Бреван-ле-Пан, маленького городка на берегу океана, где он планировал жить первое время до поиска квартиры.

Через залитые солнцем и влагой зеленые поля дорога вела вдоль реки. Неужели такое бывает? И сочная зелень не пропадает из вида на долгие шесть месяцев? Мы практически не делали остановок, и я мало что помню. Но сочный изумрудный цвет зимой я не забуду никогда.

Сан-Бреван оказался сонным городком в устье Луары, утопленным в сосновых рощах. Здесь можно оставить дверь открытой и отпускать детей гулять в одиночестве, как только они начинают ходить. Кроме наслаждением качеством воздуха, спокойствием и созерцанием океана в Сан-Бреване откровенно делать нечего.

Я встречала закат на океане, любовалась непривычным после Москвы ритмом, занималась французским и периодически ходила в единственное местное кафе за вай-фаем. Там же я практиковала свой французский, и там же случились и первые конфузы. Оказалось, что вай-фая во Франции нет, есть только «виии-фиии». В этом же месте я познакомилась с французским кофе – горькой черной жижей, которую пьют мензурками. Никаких вам латте, макиато и прочих кофейных приблуд. Капучино в том месте мне так и не удалось получить. Я до сих пор не уверена, знал ли о нем бариста.