В самое сердце

Анна Батлук

Глава 1

Ненавижу, когда кто-то читает вслух. А когда читает по слогам – тем более. Одна из воспитанниц, с трудом продираясь через незнакомые письмена, зачитывала заритовскую версию войны на юге, а остальные следили за рассказом по книге. Большинство девушек уже потеряли нить повествования и откровенно скучали, а я все же водила пальцем по бумаге и даже демонстрировала заинтересованный вид, но на самом деле мыслями витала далеко от пансиона, его обитателей и тем более истории княжества Зарит. Эту книгу я прочитала еще год назад и забыть не успела, зато письмо от управляющего моим родным поместьем мучило уже сейчас. Прямо перед занятием мне отдала его наставница, но выразила надежду, что послание будет прочитано в свободное время. Я никогда не нарушала правила, не собиралась делать этого и теперь, но душа была не на месте.

– Девушки, спешу сообщить вам радостную новость, – наставница Ихель смерила нас равнодушным взглядом рыбьих глаз. Воспитанницы настороженно подняли глаза вверх, а Хельга, которую вообще-то прервали, так и вовсе книгу захлопнула. – Младший брат императора Радона II решил жениться, и императорский двор устраивает смотрины.

Воспитанницы молча смотрели на наставницу, не понимая, при чем тут они, и Ихель, выдержав серьезную паузу, сочла нужным сообщить:

– И воспитанницы старшего класса нашего пансиона участвуют в смотринах.

Кто-то радостно взвизгнул, кто-то расхохотался и сразу же умолк, испугавшись наказания, а кто-то принялся что-то шептать подругам. Я сделала вид, что озвученное меня не касается: смотрины и тем более замужество в мои планы не входило в предыдущие пять минут и, скорее всего, не войдет еще в ближайшие пять лет.

Наставница Ихель всегда была умным человеком и понимала, что приподнятые плечи девушек, загоревшиеся глаза и растянутые в улыбках губы являются тем самым знаком, который демонстрирует неспособность учиться. Она собрала в одну стопку классный журнал и учебники и направилась к двери:

– Надеюсь на ваше благоразумие, девушки. До обеда у вас есть время обсудить известие между собой. В обед же всем будет разъяснен порядок проведения смотрин. Таким образом, вечером я не желаю ничего слышать о ваших надеждах, чаяниях и планах на великого герцога. Уверяю, император и его семья более всего ценят в девушках об–ра–зо–ван–ность!

Ихель многозначительно задрала палец, указывая им вверх, где, по ее мнению, находилась муза обучения. Я сидела, сложив руки на столе, и старалась не шевелиться: наставница-то более всего ценит в воспитанницах благоразумие. На свадьбу с герцогом мне надеяться не приходится, так что после смотрин я вернусь сюда, и все отклонения от идеала мне-то уж точно припомнят.

– А образованными, думая о мужчинах, вам не стать!

С такими словами наставница покинула класс, и он тут же взорвался восторженными воплями. Девушки выдавали слишком много эмоций, пытаясь докричаться до других: сразу же принялись обсуждать наряды, которые они наденут на презентацию великому герцогу, и каждая, естественно, считала, что достойна примкнуть к семье императора. По опыту я знала, что подруги такие речи долго терпеть не будут и вполне возможна драка, а потому поднялась со своего места и покинула класс.

Коридор был пуст. Я подошла к окну и замерла на несколько минут, рассматривая двор. Затянувшаяся зима превратила газон и широкие клумбы в помесь грязи и снега, а высокие изогнутые деревья, на которых уже должны были выглянуть почки, казались мертвыми. Зрелище довольно удручающее, но меня оно радовало. Серый камень и всегда одинаковый вид из окна, дополняющийся только изменением времени года, являлся гарантией моего покоя, нарушать который я не стремилась.

К высокому крыльцу подъехала темная карета: посетители в пансионе были редкостью, и я вытянула шею, высматривая, кто же это может быть. Но окно располагалось прямо напротив крыльца, так что таинственного гостя удалось рассмотреть только со спины и то в тот краткий миг, когда он входил в дверь.

Но это все неважно. Я тяжело вздохнула и достала из кармана платья письмо, которое мне отдала наставница. Несколько долгих секунд рассматривала его, перечитывала адрес отправления, но все же резким движением надорвала конверт. Бессмысленно откладывать неизбежное – управляющий просто так никогда бумагу не марал, и не может такого быть, что его письмо не продиктовано жесткой необходимостью со мной связаться. А если таковая существует, то проигнорировать послание не удастся – за ним последуют и следующие.

Мисс Оливия Росс,

Уведомляю вас, что имение Салстан, которое принадлежит сейчас вашему брату, не позднее 30 числа текущего месяца будет выставлено с молотка за долги. Мисс Катарину Росс возьмет на воспитание достопочтенный брат вашей матери и его семья. Почти вся прислуга уже распущена. Если хотите взять на память какие-то личные вещи, то сообщите мне ответным письмом или посетите имение лично.

Хедсрик.

Салстан, 15 марта

Я прочитала письмо и бессильно опустила руки, разглядывая такой знакомый пейзаж, но уже за пеленой горьких слез, которые наполнили мои глаза. Раз письмо писал Хедсрик, и на нем нет даже подписи лорда Росса, то брат в плачевном состоянии. Хотя на что я надеялась, ведь проблемы начались у него уже давно. Нет, вру даже самой себе: я надеялась, что он, даже находясь в тумане опьянения, позаботится о Катарине и не бросит нашу младшую сестру. Ведь пока я не закончу обучение и не найду работу, помочь ей не смогу.

Я рассчитывала, что мне будет, куда вернуться, будет, куда приехать, будет, к кому бежать по зеленому полю, расстилающемуся перед воротами поместья. Сестра бросится мне навстречу, а брат останется ждать на крыльце. Мы выпьем вместе чай, заваренный горничной Матильдой, и со смехом обсудим все года, которые пришлось провести в разлуке.

Сглотнув слезы и постаравшись взять себя в руки, я еще раз перечитала письмо: раз сестра отдана на воспитание, значит, брат не посчитал нужным оплатить ее обучение в пансионе, пока была такая возможность. Наш дядя – неплохой человек, но он и его жена вряд ли смогут принять чужого ребенка. Да, они предоставят кров, но в лучшем случае не будут этим самым кровом попрекать. В худшем же…

Я почувствовала, что слезы рискуют сорваться с ресниц, и запрокинула голову вверх. Видеть мою слабость в пансионе, не должен никто. Выживать здесь на протяжении пяти лет и так было мукой, так что я не могу позволить себе разрушить все, что так долго строилось. Осталось полгода, всего полгода обучения, и тогда при идеальной репутации, высших оценках по всем предметам и рекомендациях наставницы, я смогу претендовать на работу в пансионе. Не предел мечтаний, но девушка без дома, где ее ждут, может рассчитывать только на это, если не готова сразу же с крыльца рухнуть в чьи-то объятия. К тому же преподавательнице в пансионе гораздо легче уговорить дирекцию на рассрочку платежей за обучение несовершеннолетней сестры.

Я несколько раз глубоко вздохнула, успокаиваясь, и спрятала письмо в карман платья. Казалось, оно жжет бедро, хотя между кожей и бумагой было несколько слоев ткани. Но выбрасывать его я не собиралась: стану перечитывать в те моменты, когда захочется простить брата и необходимо будет прийти в себя.

В класс я вернулась абсолютно спокойная с идеально ровной спиной и заученной улыбкой. Некоторые девушки уже притихли, но большая часть класса еще участвовала во всеобщем ажиотаже. Я прошла, села на свое место и открыла книгу: после обеда планировалась контрольная – следовало воспользоваться свободным временем и подготовиться получше. Но не удалось: ко мне подлетела одна из девушек, Роза, и затормошила:

– Лив, ну что ты как неживая, неужели ты не в восторге? Неужели не рада?

Я, еще надеясь, что удастся повторить урок, отрицательно качнула головой.

– Считаю, радоваться нечему.

– Как это нечему? – Роза присела рядом со мной за парту, и я огорченно вздохнула, понимая, что отвертеться от разговора не удастся. – Ведь любая из нас сможет стать герцогиней.

Я скептически взглянула на девушку.

– Так уж и любая?

– Конечно! – с жаром воскликнула Роза, и я хмыкнула, не желая ее разубеждать. – Я – так точно! Ведь брат императора еще молод, я красива, он может влюбиться, и тогда что?

– Что?

– Я буду жить во дворце! Постоянные балы, приемы, всеобщее поклонение и уважение, и при этом никаких наставников и ни–ка–ких учебников, не жизнь, а сказка. И не смей со мной спорить – во всех любовных романах об этом написано, и не доверять им повода нет.

– Позволь-ка, – я поморщилась. – Не в тех ли любовных романах, которые леди Ихель Фирсголь нам запрещает читать? И не в том ли любовном романе, который ты читала позавчера под одеялом со свечой, не выспалась и потому не сдала логику?

– Фу, ты вредная, – вздохнула Роза. Пробегающая мимо девушка толкнула ее плечом и Роза показала вслед кулак. – Как можно быть такой правильной? Тебе совсем-совсем не хочется перемен?

– В переменах больше суеты, чем пользы, – я демонстративно уткнулась в книгу. – Изменения, эмоции, беготня и, несомненно, следующая за этим боль – все это не для меня. Но я готова помочь тебе выбрать платье для смотрин.

---